Я кралась как четырнадцатилетняя.
Мы поднялись по лестнице, очутились в длинном коридоре и, наконец, в комнате, которую Оливер представил так: «Это мои владения. Чувствуй себя как дома».
Я сразу поняла, что никакого оргазма испытать здесь не смогу.
Справа от кровати стояло высоченное до потолка растение с толстыми мясистыми листьями. Такие чудовища, кажется мне, таят в себе угрозу. Слева от кровати высилась стойка с CD-дисками. Каждый здравомыслящий человек понимает, что таких огромных подставок под CD быть не может. Эта была копией небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг. Больше можно ничего не говорить.
Тем не менее: я все еще была готова дать шанс моему маленькому принцу, списать эту нелепую обстановку на счет грехов юности и не считать оконченным мой эксперимент «секс вместо печали».
Я скинула свой пиджак на пол, вылезла из туфель и опустилась на кровать, как будто это был обитый шелком диван, а не видавший виды топчан, застеленный бельем цвета зеленого яблока.
Я бросила фривольный взгляд на Оливера, который как раз нагнулся, чтобы поставить мои туфли вместе.
«Любишь порядок?» – спросила я насмешливо. Если кто-то на армейский манер ставит ботинки в шеренгу, то, наверняка, каждый промежуток между зубами он чистит новым куском зубной нити.
«Пошли в постель, – говорит Оливер, – в постели вещи выглядят совсем по-другому». Сказал и повесил рубашку и брюки на стул, а свои действительно красивые часы фирмы IWC положил на ночной столик. Я застегнула их у себя на запястье и почувствовала, что стала стоить гораздо дороже.
Упс! Прицельным прыжком Оливер бросился на меня. Вне себя и в жуткой спешке, как будто через пять минут у него назначена следующая встреча, он стащил с меня платье и лифчик, чтобы сладострастно впиться в левую грудь. Постепенно я начала терять терпение.
Взглянув на мои бедра, Оливер пришел к выводу, что имеет дело с достаточно зрелой женщиной, и принял рискованное решение прибавить обороты. Какой-нибудь неопытный дурак сказал ему, что старое мясо требует твердой хватки.
«Оливер?» Я попыталась быть услышанной.
«Оливер!» Он, казалось, позабыл обо мне, так был увлечен своим великим проектом под названием: «Я удовлетворяю даму старше себя, хрюкая непрерывно, как разъяренный кабан».
Ну, бывают в жизни женщины моменты, которые позже хочется забыть, как кошмар. Я была страшно разочарована. Мой эксперимент потерпел полное фиаско. Пока Оливер, не обращая внимания на отсутствие у меня экстаза, облизывал мой пупок, я решила действовать спонтанно.
Секс с этим тяжело дышащим диким кабанчиком не только не отвлек бы меня от моих грустных мыслей о Филиппе, но все стало бы еще хуже. Вежливость, требовавшая довести дело до конца, потому что оно было только начато, была здесь совершенно неуместной. Да, я впервые собралась прервать партнера, который был на подлете, – не дать ему добро на посадку. Не знаю, откуда взялось это авиационное сравнение. Может, меня на него натолкнуло то, что у отца Оливера был самолет?
Пока юноша шептал мне в ухо какие-то слова, которые он в свои двадцать четыре, вероятно, считал непристойными, я готовилась сказать ему правду: «Мне очень жаль, солнышко, но я не хочу связываться с дилетантами».
Или: «Тебе не помешает, если я при этом буду смотреть телевизор?»
Или просто и честно: «С меня хватит».
Теперь Оливер – я была до того погружена в свои мысли, что только сейчас это заметила, – занялся моими трусиками. Странно, но как раз в этот момент мне пришло в голову, что на моих темно-красных сатиновых стрингах сзади имеется дырка размером с двадцатипфеннинговую монетку. Она возникла из-за того, что я пыталась оторвать бирку. По этой причине у меня почти половина нижнего белья с дыркой. Еще одно доказательство того, что ошибки прошлого ничему меня не учат. Филипп находил трогательным мое дырявое белье.
«Если бы мне надо было описать тебя без слов, – сказал он однажды, – я бы просто выложил в ряд твои трусики».
Мне было приятно, что мой друг так любит меня, что даже мои слабости считает достойным любви.
Оливеру ничего не известно о моих слабостях. Юноша мне абсолютно чужой. И я должна стать ему еще более чужой, потому что он считает меня кем-то, кем я совсем не являюсь. Он думает, что занимается сексом с Саскией Юргенс, пожирательницей мужчин, которая лакомится маленькими мальчиками, подобранными на пляже, в доме их богатенького папочки.
Но здесь нет никакой Саскии Юргенс! Эй! Здесь лежит несчастная Амелия куколка Штурм.
Амелия куколка Штурм, которая стыдится дырки на нижем белье.
Амелия куколка Штурм, которая в мыслях очень далеко отсюда. Она думает только о своем Бюлове-медвежонке. О том, как занималась с ним любовью, а после гладила нежные, как у ребенка, волоски на лице и говорила: «Ты всегда так меня возбуждаешь, что мне кажется, будто я изменяю тебе с кем-то».
Он понимал ее манеру говорить комплименты. Мурлыкал, как кот в рекламе «вискас», тушил свет и, засыпая, тыкался своим большим носом ей в шею.
Эй! Здесь лежит Амелия куколка Штурм!
Но скоро ее уже здесь не будет!
Оливера пора прервать, хотя это совершенно мне не свойственно. Придется сказать ему неприятную правду. И побыстрее.
Но женский инстинкт велит мне ограничиться всего лишь субтильной полуправдой. Пятьдесят на пятьдесят. Но и это прогресс.
«Подожди!»
Оливер неохотно поднял голову, как будто кто-то совершенно посторонний вдруг вмешался не в свое дело.
«Мммммм».
«Хочешь поиграть?»
«Говори, золотко. Я готов».
Оливер пытался выглядеть как человек, все уже повидавший в постели, – а выглядел как человек, потерявший очки.
«Иди ко мне, я тебе кое-что покажу. Ложись на спину, закрой глаза и не шевелись».
Оливер послушно подчинился моим приказам, будучи убежден, что опытная толстушка возведет его на Олимп практической сексуальной науки.
Я выскользнула из постели и тихо открыла шкаф. Слава Богу, хороший мальчик: много галстуков. Я вынула один и завязала ему глаза. Немного поразмышляла, не связать ли ему руки и ноги, но это показалось мне слишком.
«А теперь, – сказала я властно, – расслабься. Скоро я к тебе приду».
В ответ Оливер ужасно громко засопел. Он дрожал всем телом от возбуждения, и в какой-то момент мне даже стало его жалко. Я поцеловала его в лоб, как это сделала бы мамочка, дав своему простуженному ребенку лекарство и уложив его в постель.
Я тихонько надела платье, взяла туфли и бикини и сделала Марпл знак уходить.
На цыпочках я прокралась к входной двери, вышла и тихо закрыла за собой дверь.
Проклятье, черт возьми! Да это просто не может быть правдой! Я уставилась на супердорогие часы Оливера, которые все еще были у меня на руке.
У бедняги и так был повод на меня разозлиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Мы поднялись по лестнице, очутились в длинном коридоре и, наконец, в комнате, которую Оливер представил так: «Это мои владения. Чувствуй себя как дома».
Я сразу поняла, что никакого оргазма испытать здесь не смогу.
Справа от кровати стояло высоченное до потолка растение с толстыми мясистыми листьями. Такие чудовища, кажется мне, таят в себе угрозу. Слева от кровати высилась стойка с CD-дисками. Каждый здравомыслящий человек понимает, что таких огромных подставок под CD быть не может. Эта была копией небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг. Больше можно ничего не говорить.
Тем не менее: я все еще была готова дать шанс моему маленькому принцу, списать эту нелепую обстановку на счет грехов юности и не считать оконченным мой эксперимент «секс вместо печали».
Я скинула свой пиджак на пол, вылезла из туфель и опустилась на кровать, как будто это был обитый шелком диван, а не видавший виды топчан, застеленный бельем цвета зеленого яблока.
Я бросила фривольный взгляд на Оливера, который как раз нагнулся, чтобы поставить мои туфли вместе.
«Любишь порядок?» – спросила я насмешливо. Если кто-то на армейский манер ставит ботинки в шеренгу, то, наверняка, каждый промежуток между зубами он чистит новым куском зубной нити.
«Пошли в постель, – говорит Оливер, – в постели вещи выглядят совсем по-другому». Сказал и повесил рубашку и брюки на стул, а свои действительно красивые часы фирмы IWC положил на ночной столик. Я застегнула их у себя на запястье и почувствовала, что стала стоить гораздо дороже.
Упс! Прицельным прыжком Оливер бросился на меня. Вне себя и в жуткой спешке, как будто через пять минут у него назначена следующая встреча, он стащил с меня платье и лифчик, чтобы сладострастно впиться в левую грудь. Постепенно я начала терять терпение.
Взглянув на мои бедра, Оливер пришел к выводу, что имеет дело с достаточно зрелой женщиной, и принял рискованное решение прибавить обороты. Какой-нибудь неопытный дурак сказал ему, что старое мясо требует твердой хватки.
«Оливер?» Я попыталась быть услышанной.
«Оливер!» Он, казалось, позабыл обо мне, так был увлечен своим великим проектом под названием: «Я удовлетворяю даму старше себя, хрюкая непрерывно, как разъяренный кабан».
Ну, бывают в жизни женщины моменты, которые позже хочется забыть, как кошмар. Я была страшно разочарована. Мой эксперимент потерпел полное фиаско. Пока Оливер, не обращая внимания на отсутствие у меня экстаза, облизывал мой пупок, я решила действовать спонтанно.
Секс с этим тяжело дышащим диким кабанчиком не только не отвлек бы меня от моих грустных мыслей о Филиппе, но все стало бы еще хуже. Вежливость, требовавшая довести дело до конца, потому что оно было только начато, была здесь совершенно неуместной. Да, я впервые собралась прервать партнера, который был на подлете, – не дать ему добро на посадку. Не знаю, откуда взялось это авиационное сравнение. Может, меня на него натолкнуло то, что у отца Оливера был самолет?
Пока юноша шептал мне в ухо какие-то слова, которые он в свои двадцать четыре, вероятно, считал непристойными, я готовилась сказать ему правду: «Мне очень жаль, солнышко, но я не хочу связываться с дилетантами».
Или: «Тебе не помешает, если я при этом буду смотреть телевизор?»
Или просто и честно: «С меня хватит».
Теперь Оливер – я была до того погружена в свои мысли, что только сейчас это заметила, – занялся моими трусиками. Странно, но как раз в этот момент мне пришло в голову, что на моих темно-красных сатиновых стрингах сзади имеется дырка размером с двадцатипфеннинговую монетку. Она возникла из-за того, что я пыталась оторвать бирку. По этой причине у меня почти половина нижнего белья с дыркой. Еще одно доказательство того, что ошибки прошлого ничему меня не учат. Филипп находил трогательным мое дырявое белье.
«Если бы мне надо было описать тебя без слов, – сказал он однажды, – я бы просто выложил в ряд твои трусики».
Мне было приятно, что мой друг так любит меня, что даже мои слабости считает достойным любви.
Оливеру ничего не известно о моих слабостях. Юноша мне абсолютно чужой. И я должна стать ему еще более чужой, потому что он считает меня кем-то, кем я совсем не являюсь. Он думает, что занимается сексом с Саскией Юргенс, пожирательницей мужчин, которая лакомится маленькими мальчиками, подобранными на пляже, в доме их богатенького папочки.
Но здесь нет никакой Саскии Юргенс! Эй! Здесь лежит несчастная Амелия куколка Штурм.
Амелия куколка Штурм, которая стыдится дырки на нижем белье.
Амелия куколка Штурм, которая в мыслях очень далеко отсюда. Она думает только о своем Бюлове-медвежонке. О том, как занималась с ним любовью, а после гладила нежные, как у ребенка, волоски на лице и говорила: «Ты всегда так меня возбуждаешь, что мне кажется, будто я изменяю тебе с кем-то».
Он понимал ее манеру говорить комплименты. Мурлыкал, как кот в рекламе «вискас», тушил свет и, засыпая, тыкался своим большим носом ей в шею.
Эй! Здесь лежит Амелия куколка Штурм!
Но скоро ее уже здесь не будет!
Оливера пора прервать, хотя это совершенно мне не свойственно. Придется сказать ему неприятную правду. И побыстрее.
Но женский инстинкт велит мне ограничиться всего лишь субтильной полуправдой. Пятьдесят на пятьдесят. Но и это прогресс.
«Подожди!»
Оливер неохотно поднял голову, как будто кто-то совершенно посторонний вдруг вмешался не в свое дело.
«Мммммм».
«Хочешь поиграть?»
«Говори, золотко. Я готов».
Оливер пытался выглядеть как человек, все уже повидавший в постели, – а выглядел как человек, потерявший очки.
«Иди ко мне, я тебе кое-что покажу. Ложись на спину, закрой глаза и не шевелись».
Оливер послушно подчинился моим приказам, будучи убежден, что опытная толстушка возведет его на Олимп практической сексуальной науки.
Я выскользнула из постели и тихо открыла шкаф. Слава Богу, хороший мальчик: много галстуков. Я вынула один и завязала ему глаза. Немного поразмышляла, не связать ли ему руки и ноги, но это показалось мне слишком.
«А теперь, – сказала я властно, – расслабься. Скоро я к тебе приду».
В ответ Оливер ужасно громко засопел. Он дрожал всем телом от возбуждения, и в какой-то момент мне даже стало его жалко. Я поцеловала его в лоб, как это сделала бы мамочка, дав своему простуженному ребенку лекарство и уложив его в постель.
Я тихонько надела платье, взяла туфли и бикини и сделала Марпл знак уходить.
На цыпочках я прокралась к входной двери, вышла и тихо закрыла за собой дверь.
Проклятье, черт возьми! Да это просто не может быть правдой! Я уставилась на супердорогие часы Оливера, которые все еще были у меня на руке.
У бедняги и так был повод на меня разозлиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46