Но я этого не сделал. Я закончил наполнять бак своей машины, в то время как он разыгрывал сцену вручения драже и цветов «Мэгги Тэтчер». Именно в этот момент я увидел свое отражение в стекле своей машины, и меня оно поразило. Пока я приходил в себя, Текс и его партнерша исчезли.
Тут я понял, что не смог подойти к нему потому, что, к сожалению, сам отношусь к тому же типу мужчин. Я такой же лгун, обманывающий женщину, притворяющийся любезным и уничтожающий все эмоции с появлением первого счета. То, как Текс поступил с моей мамой, — так ли это отличается от того, что я делаю по отношению к Сид?
Всем сердцем я желал быть другим, я хотел стать таким же, как мой отец. Преданным, честным, умеющим сдерживать свои обещания. Настоящим мужчиной. Но я подозревал, что скорее смахиваю на этого престарелого ковбоя, чем на моего отца.
Сладкие речи и пустые обещания, молочный шоколад и цветы, а потом удираю со всех ног при первых же трудностях.
***
Джина позвонила мне в тот же день, когда приехала в Лондон. Но это был не такой звонок, которого я от нее ожидал, — сухой, формальный, с желанием закончить разговор как можно скорее и забыть обо мне.
Телефон зазвонил в полночь, Джина рыдала, а в трубке слышался гром ритмичной музыки.
— Гарри?
Всего одно слово, и я сразу понял, что это она, даже при том, что ее голос дрожал от волнения.
— Джина, что случилось?
Я сел в кровати, рядом со мной заворочалась Сид. Она допоздна готовила обед для какого-то банкета и уснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки.
— Гарри, это ужасно!
— Ты в Лондоне? Говори громче, я тебя не слышу.
— Мы у себя в квартире. Я и Пэт. В Белсайз-Парк. Я думала, что здесь будет спокойно. Но соседи… у них на полную мощность гремит музыка.
— Что ты хочешь от меня? Хочешь, чтобы я приехал к вам?
Я увидел, что моя жена — моя теперешняя жена — взяла в руки будильник и со стуком поставила его на место.
— Гарри, ты знаешь, который сейчас час? — спросила Сид.
— Ты не мог бы, Гарри? — всхлипнулаДжина. — Я схожу от этого с ума. Мне кажется, что там у них много гостей. Что-то вроде вечеринки. Я боюсь к ним постучаться.
Я закрыл трубку рукой.
— Джина приехала. У нее проблема с соседями. Они сильно шумят. Что-то там у них происходит.
— Скажи ей, чтобы позвонила в полицию, — посоветовала Сид, садясь в кровати. (На ней была старая футболка. Когда мы только познакомились, даже когда уже поженились, она носила ночные сорочки, сводившие меня с ума, — коротенькие шелковые или прозрачные невесомые вещички с трусиками, у которых верх походил на тоненькую нить, обхватывающую ее стройные бедра. Теперь же она носила старые футболки.) — Передай мне телефон, и я сама ей скажу.
— Пэт не может заснуть, — пожаловалась Джина. Для меня этого было достаточно.
— Давай адрес, — сказал я. — Приеду как можно быстрее.
Когда я начал одеваться, Сид зажгла ночник.
— Это теперь тебя не касается, Гарри. Ты разведен. Ваши отношения закончились. Пусть теперь ее муж помогает ей. Или полицейские.
Я ничего не ответил. Мне не хотелось ругаться. Я точно знал, что не могу просто проигнорировать звонок Джины и лечь спать. Правду говорят, что брак длится столько-то лет, а развод — это навсегда.
Наш брак с Джиной продолжался семь лет.
А развод будет длиться вечно.
***
Это было большое белое здание в квартале Белсайз-Парк. Хороший дом в приличном районе. Много деревьев и машин, которые, как правило, встречаются в подобных кварталах — серьезные машины типа «Мерседес-Бенц СЛК», «Ауди ТТ», третьей.серии «БМВ» и авто, которые заводят для удовольствия — «жучки» и «мини» старого выпуска и новые модели, «Морис Майназ» и доисторические «Ситроены». Я расплатился с таксистом и оглядел дом, где находились мой сын и моя бывшая жена. Я без труда нашел нужную квартиру. Было достаточно хорошо слышно, откуда доносится громкая музыка.
Я нажал кнопку домофона, и Джина открыла мне дверь подъезда. Музыка гремела над головой. Внутри большого белого дома все свидетельствовало о том, что это место, где квартиры снимаются, а не находятся в частной собственности. На потертом ковре, как груды осенних листьев, громоздились стопки конвертов и прочей корреспонденции, адресованной бывшим жильцам. Снимать тут квартиру было недешево, наверное, не меньше двух тысяч фунтов в месяц, но помещение не выглядело по-домашнему уютным. Все владельцы квартир имели жилье еще где-то.
Я поднялся по лестнице и прошел мимо двери на третьем этаже, где проходила вечеринка. Слышались крики, звон бокалов и смех гостей. Музыка, которую они заводили, звучала как беспрерывный вой сирены.
«Стареешь, Гарри».
Джина отворила, кутаясь в халат, похожий на кимоно, на несколько размеров больше, чем нужно. А может, это такой стиль? Ее лицо было бледным и заплаканным. Под халатом виднелась пижама. И я подумал, что Сид несправедливо отнеслась к ней, когда решила, что Джина должна идти в пижаме выяснять отношения с шумными соседями.
— Пойду поговорю с ними, ладно?
— Спасибо тебе, Гарри.
— Как Пэт?
— С ним все в порядке. Последний раз, когда я к нему заходила, он уже спал. Правда, я не знаю, как ему удалось заснуть.
Я спустился вниз на один этаж, чувствуя сильное сердцебиение. Постучал в дверь. Никакого ответа. Я постучал громче. Наконец дверь открыл неуклюжий белокожий паренек с ретро-стрижкой под «Битлз». Наверное, студенты. Ножом вряд ли пырнут, в Белсайз-Парк таких нет. Тут ведь не бандитский район.
— Вы должны были доставить четыре пиццы «Американ-хот», две с чесноком и одну «Каприччиоза», — проговорил неуклюжий парень. — А еще «Везувио» с добавкой пепперони. Мы также заказывали салат из капусты, чесночный хлеб и всякое такое.
— Вообще-то я не развожу пиццу на заказ. Я сосед сверху. Ваша музыка не дает заснуть моему сыну и моей… жене.
За его костлявым плечом виднелась толпа молодых людей. Они смеялись и танцевали так, будто пытались настроиться на съемки в рекламе водки. Рядом с пареньком появился толстый коротышка:
— У него есть бельгийское шоколадное мороженое?
Я почувствовал сладковатый запах гашиша. Может ли это повлиять на моего сына, который спит наверху? Как насчет пассивного воздействия наркотика?
— Он не от «Мистера Милано», — фыркнул неуклюжий парень. — Он сосед сверху.
— Сверху? — переспросил толстяк.
— Хочет, чтобы мы приглушили звук.
— Мы что, беспокоим его?
— Наверное.
И они расхохотались. Я ожидал личных угроз, всего, чего угодно, но только не насмешек над собой.
— Нет проблем, приятель, — прохихикал толстяк. — Мы будем тихими, как крысы.
— Вы нас не услышите. Что там крысы делают? Пищат, — проговорил неуклюжий.
Они обнялись и захохотали.
— Благодарю, —ответил я. — Мой сын, ему семь лет, он…
— Без вопросов, приятель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81