На клочке бумаги из бумажника Роберт Лебрун нацарапал — после слов Porta Marina и 600 mtrs — слово catacomba, и вчера вечером, во время своего чтения, Ренделл тоже нашел его. Он узнал, что многочисленные раскопки итальянских вилл, принадлежавших тайным христианам, открыли наличие там собственных catacomba, частных подземных камер, предназначенных для захоронения.
Покончив с книгами, Ренделл вынул из своего портфеля папку с исследовательскими заметками, своими собственными и сделанными Анжелой, относящимися к раскопкам профессора Монти шестилетней давности. Вспоминая каждое слово, сказанное Робертом Лебруном во время их последней встречи, Ренделл прибавил новые замечания к уже имевшимся. И только после этого, ощущая туман в мозгах и тяжесть в веках, он отправился спать.
Сегодня утром, вооружившись лишь картой и единственным листочком с рисунком пробитой копьем рыбы и таинственными заметками в правом нижнем углу, Ренделл уселся в такси, направляясь в Порта Сан Паоло.
Оказалось, что это незаметное строение — снаружи несколько каменных колонн, а внутри мраморные полы, кафешка, газетный киоск и ряд билетных касс. Держа в руке розовый закомпостированный билет, Ренделл прошел на платформу станции, где уже стоял его поезд бело-голубой расцветки; вышел он точно по расписанию.
Сейчас, судя по часам на руке, путешествие длилось уже семнадцать минут. Всего лишь около восьми минут отделяло Ренделла от его цели.
В обычных условиях он посчитал бы эту поездку даже относительно легкой. Сидения для пассажиров представляли собой банальные деревянные скамейки, ни особенно грязные, ни чистые, разве что уже старые. Сам вагон был забит плохо одетыми простыми итальянцами, возвращавшимися в свои городки и деревни из столицы. Воздух, казалось, был переполнен болтовней, вздохами и руганью — во всяком случае, так Ренделлу казалось — практически все его окружающее было пропитано потом по причине безжалостного солнца, бьющего в грязные окна. С самого начала поездки электрические лампы на потолке продолжали гореть, что стало понятно, когда поезд нырнул в первый туннель под горой, а потом в следующие и следующие.
Наблюдая пейзажи за окошком, Ренделл не нашел ничего для себя интересного. В основном это были рассыпающиеся от старости дома, какое-то белье на балконах, весьма изредка — приличное здание. Поезд ненадолго останавливался в одинаково выглядящих городках: Мальяне, Тор ди Валле, после этого была Витиния.
И вот только что они оставили позади Ацилию. Пейзаж в чем-то сделался интереснее. На горизонте можно было видеть оливковые рощи, фермы и луга, впадавшие в Тибр речушки и шоссе, видимое как параллельная линия — как догадался Ренделл, это была Виа Остиенсис.
Когда-то это была величественная дорога из Рима в порт, выстроенная Юлием Цезарем и Августом, а затем расширенная последующими императорами, Клавдием и Нероном. Порт же представлял собой крепость и хлебный ларь столицы.
Говоря по правде, Ренделла не слишком интересовали виды за окном или жара и толпа в вагоне. Все его естество было сконцентрировано на том, что лежало впереди, на возможности того, что мертвая рука Роберта Лебруна могла привести его к доказательству подделки, которое, очевидно, было спрятано где-то в контролируемых правительством раскопках древнего морского порта — и, скорее всего, где-то рядом с тем местом, где Лебрун спрятал свою мистификацию, которую и должен был обнаружить Монти.
Ренделл понимал, что все обстоятельства направлены против него. Ему предстояло найти иголку в стоге сена. Тем не менее, у него имелся намек, какой-то лучик надежды, и он чувствовал необходимость завершения этого финального акта пьесы. Ему казалось крайне важным узнать, было ли сообщение, заключенное в евангелии от Иакова и пергаменте Петрония, которое теперь Воскрешение Два собиралось представить всему миру, Словом — или все-таки Ложью.
Поезд между тем медленнее застучал колесами, явно готовясь остановиться. Ренделл глянул на часы: двадцать шесть минут после своего отхода из Рима. Он еще успел глянуть в окно, чтобы увидать белые буквы на черной табличке: ОСТИА АНТИКА.
Ренделл вскочил с места, присоединился к толпе сгрудившихся у выхода потных пассажиров и вместе с ними протолкался к двери.
Оказавшись на платформе, пассажиры тут же нырнули в подземный переход. Ренделл пошел за всеми. Пройдя подземный туннель с его прохладными, облицованными белой плиткой стенами, он очутился на маленькой, прокаленной солнцем станции. Там он прошел мимо безголовой статуи, охранявшей билетную кассу и, открыв дверь, оказался на улице.
Пытаясь не обращать внимание на чудовищную жару, которая должна была принести ему немало тягот, он был приятно удивлен. Все было так, будто он очутился в деревенском раю. Перед ним были пальмы и фиговые деревья, за которыми были видны ступени пешеходного моста. Все пассажиры, вышедшие вместе с Ренделлом из поезда, куда-то испарились. Он стоял один в этом покойном и мирном местечке. Хотя нет, не один…
К нему направлялся таксист, выглядящий несколько комично туземец с широкой улыбкой на лице, в широких штанах, полосатой тельняшке и широкополой шляпе гондольера.
Загоревший до черноты водитель уважительно коснулся двумя пальцами края своей шляпы.
— Buon giorno, signore. Меня зовут Люпо Фариначчи. Повсюду в Остия меня знать. Я имею такси. Фиат. Вам нужно такси?
— Думаю, что нет, — ответил Ренделл. — Я собираюсь на раскопки…
— Ах, scavi, scavi, раскопки, si. Вы идти. Это идти рядом. По мосту над автострадой к железным воротам.
— Благодарю вас.
— Вы долго не оставаться. Слишком жарко. Вы наверно захотеть потом прохладная поездка, в Лидо ди Остиа, пляж Рима. Люпо повезти вас на такси.
— Не думаю, что у меня будет время.
— Может быть, посмотрим. Если вам нужно такси, Люпо тут — Люпо в ресторане с название «К месту высадки Энея» — иногда Люпо в дальнем конце у фруктового ларька. Может вы посмотреть и захотеть.
— Спасибо, Люпо. Если мне будет нужно, я вас найду.
Поджариваясь под лучами солнца, Ренделл поспешил к мосту, когда же он спустился возле группы пиний, пропотевшая рубашка приклеилась к телу. Держа карту в руке, Ренделл распознал замок пятнадцатого века, принадлежавший Джулиано делла Ровере, который впоследствии стал папой Юлием ІІ, и только после этого увидел единственный в своем роде ресторан с названием «Allo Sbarco di Enea» — «К месту высадки Энея», как упоминал Люпо — где под крышей из ползучего винограда обедали посетители. Главный вход в зону развалин — на карте он был обозначен как Cancello A, Porta Romana — должен был находиться где-то рядом.
Еще несколько метров, и вдали забрезжили железные ворота, над которыми черные буквы на желтой таблице заявляли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214