Вести себя я приготовилась сдержанно и интеллигентно, чтобы произвести впечатление привлекательной и разумной особы, воплотившей в себе все качества, о каких мечтают будущие родители. Лесли надел свой лучший серый костюм и тщательно выбрал галстук. Он выглядел как честный и компетентный человек. Мы составили отличную пару.
Клифф Стрейзер был рослым, широкоплечим, приятным, заурядным и довольно полным мужчиной, который изобрел способ делать деньги, никому не причиняя вреда. Достаточно только скупать большие, никому не нужные пустоши на окраинах больших разрастающихся городов, а затем застраивать их грандиозными торговыми центрами и офисами, превращая заброшенные земли в гордость мегаполисов. Он выглядел слегка растерянным, его блестящие глаза бегали. За столиком в углу ужинала принцесса Маргарет.
— Надо обязательно рассказать об этом маме, — решил он, и это мне понравилось. Я сочла его добряком. Отец Стрейзера умер, и сын горько оплакивал его. Всему этому я придала немалое значение. Этот человек вполне заслуживал быть богатым. Его первая жена ушла к игроку в поло. Такое порой случается с теми, кто неожиданно становится богачом, — жены сходят с ума. Ох уж эти игроки в поло!
Вторая жена мистера Стрейзера, бездетная миловидная блондинка, была моложе его на пятнадцать лет. В тот день она посетила выставку «Гордость фараонов» в Британском музее и отстояла длинную очередь, чтобы взглянуть на недавно найденный рисунок Леонардо. Для меня это кое-что значило. В большом доме супругов в Кейптауне жили трое чернокожих слуг. Миссис Стрейзер показала мне их фотографии, будто они были членами семьи; она даже купила подарки для маленькой дочери кухарки. Да, девочка живет вместе с матерью, у них в доме. Разлучить их было бы бесчеловечно, тихо добавила миссис Стрейзер.
Уже зная, какие ограничения и запреты налагает свет, зная, как трудно противостоять им, я решила, что супругов Стрейзер можно назвать хорошей парой, способной войти в царство небесное.
Меня представили им как подругу Лесли, что было правдой. В сущности, за весь ужин я не солгала ни разу, за исключением одного случая, когда упомянула, что я беременна. И я добавила, что намерена прервать беременность, чтобы не расстраивать родителей. Светское общество Южной Африки оставалось старомодным, и я предположила, что и там беременность незамужних дочерей всерьез огорчает родителей. Приятное, стабильное общество, в котором хорошо живется каждому, если у него белая кожа, и каждый может стать отцом или матерью, если он сам не ребенок!
— Дорогая моя! — воскликнула Бренда Стрейзер. — Даже не думайте об аборте. Вы должны родить ребенка, а иначе будете раскаиваться всю жизнь.
— Но я не могу так поступить со своими родителями, — возразила я. — Они даже не подозревают о существовании Лесли. Они так старомодны, так гордятся мной! Я боюсь разбить им сердце.
— Жизнь ребенка священна, — заявила Бренда. — И не вам отнимать ее.
— Бренда права, — кивнул Клифф. — В таких вещах она всегда права. Бренда чудо. У меня есть мозги, а у нее — золотое сердце.
— Сама я не могу иметь детей, — пояснила Бренда, — поэтому знаю, о чем говорю.
— Бедная Бренда… — вздохнул Клифф. — Это так тяжело! Сколько раз ей приходилось терпеть ужасные врачебные обследования, и все по моей вине!
— В конце концов, все зависит от его спермы, — подхватила Бренда. — Я тут ни при чем. Но ты не виноват, милый. А если и виноват, то лишь отчасти.
— В детстве я переболел свинкой, — объяснил Клифф. — Кажется, я говорил вам об этом, Лесли. Как я страдал! Но что значат страдания мужчины по сравнению с муками женщины?
— Да, об этом вы упоминали, — кивнул Лесли. — Какая трагедия!
После креветочного коктейля мы перешли к «шатобриану». Я изобразила радость предвкушения, хотя ненавижу красное мясо. Хороший аппетит — отличный признак. Я всегда старалась завоевать расположение окружающих. От меня зависело слишком многое. В тот день я была в ударе. Даже астма, которая время от времени мучила меня, ни разу не напомнила о себе. Посетители ресторана посматривали на меня чаще, чем на принцессу Маргарет. Если бы я могла всегда одеваться так, как в тот раз, бывать в подобных местах, наверное, научилась бы держаться непринужденно. Возможно, я зря всегда себя недооценивала. Меня так ошеломил и обрадовал гигантский скачок из банка в Брамли, что я слишком долго довольствовалась весьма скромным существованием. Пришло время совершить новый скачок, и я была на это способна. Если однажды унылая жизнь в корне изменилась, притом за какое-то мгновение, значит, и следующая перемена будет стремительной и внезапной.
— Почему бы вам не пожить у нас, в Кейптауне? — спросила Бренда. — Вы отдадите ребенка на усыновление и вернетесь на родину. Никто ничего не узнает.
— Мне будет трудно расстаться с ребенком, — объяснила я. — И кроме того, я не могу бросить работу, просто взять и уехать, и подвести своих коллег. — Ребенок должен был унаследовать твердые нравственные принципы, приятную внешность, крепкое здоровье, милый и покладистый характер.
— Я хотела бы усыновить ребенка, — призналась Бренда, — но над Клиффом до сих пор висит нелепый приговор, вынесенный еще до того, как он познакомился со мной. Нам не разрешат иметь приемных детей. Однажды Клифф ударил полицейского, который избивал негра. В то время Клиффу был двадцать один год.
— Можно было бы попробовать подыскать суррогатную мать, — заметил Лесли, обращаясь к Клиффу, — но вряд ли эта идея по душе Бренде.
— Вы правы, — согласилась Бренда, — по-моему, это неестественно. Я вовсе не желаю секса с другими мужчинами. И не хочу, чтобы Клифф спал с кем-нибудь еще. Да и какой в этом смысл, если его сперма все равно нежизнеспособна?
— Тише! — предостерег Клифф. К столику приближался официант.
— Ешьте, дорогая, — обратилась ко мне Бренда. — Я обожаю профитроли.
Я немного всплакнула над бифштексом. Клиффорд заказал бутылку кларета стоимостью девяносто девять фунтов. Ее распили втроем. Я ограничилась минеральной водой.
— О Господи… — Бренда тоже всплакнула, потому что любила мужа и хотела ребенка, но не знала, как это совместить.
— Беда заключается в том, — заговорил Лесли, — что я уже женат. У моей жены слабое сердце, а мужчину нельзя обрекать на пожизненный целибат. Расстаться с женой я не могу — ведь она ни в чем не виновата, просто больна. Если она узнает о Мэрион и ребенке, то не переживет потрясения. Мы зашли в тупик.
Мы задумались об этом — получалось, выхода у нас нет. И все-таки Клиффорд нашел его.
Он спросил:
— Мэрион, а что, если вы родите тайно, отдадите ребенка нам, а мы возместим вам потерю? Тогда вам не придется делать аборт, Лесли — признаваться во всем жене, у Бренды появится ребенок — красивый, как его мать, и умный, как отец, а я преподнесу жене лучший подарок в мире!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Клифф Стрейзер был рослым, широкоплечим, приятным, заурядным и довольно полным мужчиной, который изобрел способ делать деньги, никому не причиняя вреда. Достаточно только скупать большие, никому не нужные пустоши на окраинах больших разрастающихся городов, а затем застраивать их грандиозными торговыми центрами и офисами, превращая заброшенные земли в гордость мегаполисов. Он выглядел слегка растерянным, его блестящие глаза бегали. За столиком в углу ужинала принцесса Маргарет.
— Надо обязательно рассказать об этом маме, — решил он, и это мне понравилось. Я сочла его добряком. Отец Стрейзера умер, и сын горько оплакивал его. Всему этому я придала немалое значение. Этот человек вполне заслуживал быть богатым. Его первая жена ушла к игроку в поло. Такое порой случается с теми, кто неожиданно становится богачом, — жены сходят с ума. Ох уж эти игроки в поло!
Вторая жена мистера Стрейзера, бездетная миловидная блондинка, была моложе его на пятнадцать лет. В тот день она посетила выставку «Гордость фараонов» в Британском музее и отстояла длинную очередь, чтобы взглянуть на недавно найденный рисунок Леонардо. Для меня это кое-что значило. В большом доме супругов в Кейптауне жили трое чернокожих слуг. Миссис Стрейзер показала мне их фотографии, будто они были членами семьи; она даже купила подарки для маленькой дочери кухарки. Да, девочка живет вместе с матерью, у них в доме. Разлучить их было бы бесчеловечно, тихо добавила миссис Стрейзер.
Уже зная, какие ограничения и запреты налагает свет, зная, как трудно противостоять им, я решила, что супругов Стрейзер можно назвать хорошей парой, способной войти в царство небесное.
Меня представили им как подругу Лесли, что было правдой. В сущности, за весь ужин я не солгала ни разу, за исключением одного случая, когда упомянула, что я беременна. И я добавила, что намерена прервать беременность, чтобы не расстраивать родителей. Светское общество Южной Африки оставалось старомодным, и я предположила, что и там беременность незамужних дочерей всерьез огорчает родителей. Приятное, стабильное общество, в котором хорошо живется каждому, если у него белая кожа, и каждый может стать отцом или матерью, если он сам не ребенок!
— Дорогая моя! — воскликнула Бренда Стрейзер. — Даже не думайте об аборте. Вы должны родить ребенка, а иначе будете раскаиваться всю жизнь.
— Но я не могу так поступить со своими родителями, — возразила я. — Они даже не подозревают о существовании Лесли. Они так старомодны, так гордятся мной! Я боюсь разбить им сердце.
— Жизнь ребенка священна, — заявила Бренда. — И не вам отнимать ее.
— Бренда права, — кивнул Клифф. — В таких вещах она всегда права. Бренда чудо. У меня есть мозги, а у нее — золотое сердце.
— Сама я не могу иметь детей, — пояснила Бренда, — поэтому знаю, о чем говорю.
— Бедная Бренда… — вздохнул Клифф. — Это так тяжело! Сколько раз ей приходилось терпеть ужасные врачебные обследования, и все по моей вине!
— В конце концов, все зависит от его спермы, — подхватила Бренда. — Я тут ни при чем. Но ты не виноват, милый. А если и виноват, то лишь отчасти.
— В детстве я переболел свинкой, — объяснил Клифф. — Кажется, я говорил вам об этом, Лесли. Как я страдал! Но что значат страдания мужчины по сравнению с муками женщины?
— Да, об этом вы упоминали, — кивнул Лесли. — Какая трагедия!
После креветочного коктейля мы перешли к «шатобриану». Я изобразила радость предвкушения, хотя ненавижу красное мясо. Хороший аппетит — отличный признак. Я всегда старалась завоевать расположение окружающих. От меня зависело слишком многое. В тот день я была в ударе. Даже астма, которая время от времени мучила меня, ни разу не напомнила о себе. Посетители ресторана посматривали на меня чаще, чем на принцессу Маргарет. Если бы я могла всегда одеваться так, как в тот раз, бывать в подобных местах, наверное, научилась бы держаться непринужденно. Возможно, я зря всегда себя недооценивала. Меня так ошеломил и обрадовал гигантский скачок из банка в Брамли, что я слишком долго довольствовалась весьма скромным существованием. Пришло время совершить новый скачок, и я была на это способна. Если однажды унылая жизнь в корне изменилась, притом за какое-то мгновение, значит, и следующая перемена будет стремительной и внезапной.
— Почему бы вам не пожить у нас, в Кейптауне? — спросила Бренда. — Вы отдадите ребенка на усыновление и вернетесь на родину. Никто ничего не узнает.
— Мне будет трудно расстаться с ребенком, — объяснила я. — И кроме того, я не могу бросить работу, просто взять и уехать, и подвести своих коллег. — Ребенок должен был унаследовать твердые нравственные принципы, приятную внешность, крепкое здоровье, милый и покладистый характер.
— Я хотела бы усыновить ребенка, — призналась Бренда, — но над Клиффом до сих пор висит нелепый приговор, вынесенный еще до того, как он познакомился со мной. Нам не разрешат иметь приемных детей. Однажды Клифф ударил полицейского, который избивал негра. В то время Клиффу был двадцать один год.
— Можно было бы попробовать подыскать суррогатную мать, — заметил Лесли, обращаясь к Клиффу, — но вряд ли эта идея по душе Бренде.
— Вы правы, — согласилась Бренда, — по-моему, это неестественно. Я вовсе не желаю секса с другими мужчинами. И не хочу, чтобы Клифф спал с кем-нибудь еще. Да и какой в этом смысл, если его сперма все равно нежизнеспособна?
— Тише! — предостерег Клифф. К столику приближался официант.
— Ешьте, дорогая, — обратилась ко мне Бренда. — Я обожаю профитроли.
Я немного всплакнула над бифштексом. Клиффорд заказал бутылку кларета стоимостью девяносто девять фунтов. Ее распили втроем. Я ограничилась минеральной водой.
— О Господи… — Бренда тоже всплакнула, потому что любила мужа и хотела ребенка, но не знала, как это совместить.
— Беда заключается в том, — заговорил Лесли, — что я уже женат. У моей жены слабое сердце, а мужчину нельзя обрекать на пожизненный целибат. Расстаться с женой я не могу — ведь она ни в чем не виновата, просто больна. Если она узнает о Мэрион и ребенке, то не переживет потрясения. Мы зашли в тупик.
Мы задумались об этом — получалось, выхода у нас нет. И все-таки Клиффорд нашел его.
Он спросил:
— Мэрион, а что, если вы родите тайно, отдадите ребенка нам, а мы возместим вам потерю? Тогда вам не придется делать аборт, Лесли — признаваться во всем жене, у Бренды появится ребенок — красивый, как его мать, и умный, как отец, а я преподнесу жене лучший подарок в мире!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63