Но ни разу за все то время, пока Латур служил его помощником, у анатома не было причин жаловаться. Этот горбившийся молодой человек оказался самым услужливым и толковым учеником из всех, какие у него были.
Однако Латур понимал, что такая идиллия не может длиться вечно, и конец ей положило любопытство Хоффманна. Когда Хоффманн, готовя серию лекций, снова начал работать с Рушфуко, он высоко оценил способности ассистента и потому захотел побольше разузнать о прошлой жизни этого Шарля Кантена.
Латур мыл анатомический кабинет, когда слуга сообщил, что пришел инспектор из больницы Отель-Дьё. Рушфуко раздраженно фыркнул, бросил в таз скальпель, щипцы и вышел к посетителю. Латур стоял и прислушивался к голосам в передней. Он понимал, что рано или поздно окажется в подобном положении, и не раз представлял себе, как это будет: удивленные расспросы об имени студента, недоверие, звучащее в голосе, резкий ответ Рушфуко, настойчивость инспектора, недолгий спор и... и они из передней направляются в анатомический кабинет. Латур незаметно проходит на кухню и через задний двор выходит на улицу, где смешивается с толпой.
Латур постарался убежать как можно дальше от дома Рушфуко. Он шел наугад вдоль старой городской стены. И пытался не думать о том, что теперь Рушфуко знает все. Знает, что он обманщик. Преступник! Мысль о разочарованном лице анатома причиняла ему страдание. Он, словно вор, крался, прижимаясь к стенам домов, накинул на голову капюшон плаща. Ночью он спал в кустах, ничем не укрываясь. Он просыпался с синими от холода руками. Ему хотелось закрыть глаза и идти, идти, пока он не упадет в Сену. Латур так и сделал. Он шел вперед, закрыв лицо плащом, натыкался на повозки, на людей, на стены домов, из его рассеченного лба текла кровь, но Латур ни на что не обращал внимания, люди что-то кричали ему, пинали его, но он продолжал идти дальше. К Сене.
Возле Гревской площади он столкнулся с женщиной. Знакомый голос, его трясла Валери. Она ударила его по лицу, но он ничего не почувствовал. И снова закрыл глаза. Хриплым голосом она назвала его имя, наконец он упал перед ней на колени и с трудом произнес:
— Прости... прости.
Она привела его обратно в бордель и ухаживала за ним. Он очнулся в большой красной кровати. Поднял глаза на женщину, по-матерински склонившуюся над ним, и почувствовал ту же нежность, какую однажды испытал к ней в Онфлёре.
*
Латур продолжал работать в борделе, словно ничего не случилось. Он никому не сказал, что занимался у знаменитого анатома. Но часто вспоминал Рушфуко и анатомический кабинет. Лежал и размышлял о теориях анатома, как будто до сих пор был его помощником. Ему снились трупы. Он думал о еще неизученных отделах мозга и о центре боли.
Вскоре Латур снова вспомнил о списке Бу-Бу и о телах незнакомых ему людей. Мысли об этом могли заставить его прервать любое занятие, взгляд у него становился отсутствующим, в такие минуты он был слеп и глух к окружающему. О чем, собственно, он думал? Чего не мог выразить словами, вокруг чего кружили его мысли? Думал ли он о боли, которую испытывает жертва? Или о том, что чувствует сам при виде чужой боли? О внутренней дрожи и тайном восторге? Все это пугало Латура, ибо он понимал, что может зайти слишком далеко, может потерять себя. Он воображал, будто видит этих незнакомых людей в париках, плащах, муслине и даже в маскарадных костюмах. Видел их анатомические особенности. Воображал, будто видит на их лицах боль, вызванную первыми надрезами скальпеля. Представлял себе во всех подробностях, как он препарирует их мозг.
В книжной лавке на Монмартре, где продавали книги по медицине, он нашел трактат Хоффманна. Теория черепа, изложенная для широкого читателя. Латур сел в Люксембургском саду и прочитал трактат от начала и до конца. Хоффманн представил теорию как результат их совместной работы с Рушфуко. Изложена теория была плохо. Трактат представлял собой жалкую пародию на точность и скрупулезность Рушфуко. Латур отбросил книгу. Он ушел из сада, миновал несколько кварталов и только тогда обнаружил, что направляется к дому Рушфуко. Покраснев, он спрятал голову в воротник и поспешил вернуться домой.
Латур любил подглядывать за девушками. Он часто сидел в шкафу Валери, втиснувшись между тяжелыми платьями и прижавшись лицом к щелке в двери. Но оттуда ему было мало что видно, лишь белая стена, у которой стояла ее кровать, и тени фигур в постели. Он видел движения этих теней и слышал притворные стоны удовлетворения, издаваемые Валери. Пыхтение мужчины. Смех. Всхлипы. Приказания, мольбы. Интересно, что должно произойти, чтобы тени на стене, их движения и звуки обрели для него смысл? Он этого не знал, но тем не менее при первой возможности снова прятался в шкаф Валери и шпионил за тенями.
Однажды, когда Латур чинил на лестнице сломанную ступеньку, к нему подошел какой-то важный господин. Невысокий, широколобый, с пронзительным взглядом. Он приподнял шляпу, улыбнулся во весь рот и молча остановился перед Латуром. Латур увидел светло-голубые глаза незнакомца. Скользнул взглядом по его широкоскулому лицу и дорогому плащу, накинутому на плечи. Латур впервые видел этого господина. Одна из девушек прошла мимо, перепрыгнув через ступеньку, незнакомец даже не взглянул на нее, только насмешливо улыбнулся. У Латура появилось чувство, что незнакомец вот-вот разразится смехом или бранью.
— Я хочу предложить тебе работу, — вдруг сказал незнакомец. Голос у него был приятный, а речь выдавала в нем не простого человека.
Латур непонимающе посмотрел на него.
— Мне нужен лакей.
— И что?
— Я могу научить тебя единственно разумному образу жизни.
— Не понимаю.
— Libertinage [].
— Месье, вам лучше поговорить с мадам, — сказал Латур и снова сосредоточился на гвоздях, молотке и ступеньке.
Но незнакомец по-прежнему стоял над ним.
— Латур!
Его голос резанул Латуру слух. Он попытался скрыть свое раздражение.
— Вы меня знаете.?
— Я несколько недель наблюдал за тобой.
— Месье, мне не хотелось бы проявить неуважение к вам, но у меня много работы, и, если вы уже закончили со своими шутками, я должен вернуться к ремонту лестницы.
Господин высокомерно кивнул:
— Ты приехал сюда с Валери. И ты очень наблюдателен.
Он склонился к Латуру и прошептал не без иронии:
— Я научу тебя всему, что только можно знать о наслаждении.
Латур растерянно посмотрел на него. Должно быть, от него ждут, что он подхватит эту игру.
— Почему вы обратились именно ко мне, месье?
— Ты самый безобразный из всех людей, кого я видел. Мне это нравится. Нравится твой наглый вид. Я наблюдал, как ты крадешься здесь по коридорам. Не думай, будто я не знаю, что ты дерзкий нахал. Тебя здесь зовут Попугаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Однако Латур понимал, что такая идиллия не может длиться вечно, и конец ей положило любопытство Хоффманна. Когда Хоффманн, готовя серию лекций, снова начал работать с Рушфуко, он высоко оценил способности ассистента и потому захотел побольше разузнать о прошлой жизни этого Шарля Кантена.
Латур мыл анатомический кабинет, когда слуга сообщил, что пришел инспектор из больницы Отель-Дьё. Рушфуко раздраженно фыркнул, бросил в таз скальпель, щипцы и вышел к посетителю. Латур стоял и прислушивался к голосам в передней. Он понимал, что рано или поздно окажется в подобном положении, и не раз представлял себе, как это будет: удивленные расспросы об имени студента, недоверие, звучащее в голосе, резкий ответ Рушфуко, настойчивость инспектора, недолгий спор и... и они из передней направляются в анатомический кабинет. Латур незаметно проходит на кухню и через задний двор выходит на улицу, где смешивается с толпой.
Латур постарался убежать как можно дальше от дома Рушфуко. Он шел наугад вдоль старой городской стены. И пытался не думать о том, что теперь Рушфуко знает все. Знает, что он обманщик. Преступник! Мысль о разочарованном лице анатома причиняла ему страдание. Он, словно вор, крался, прижимаясь к стенам домов, накинул на голову капюшон плаща. Ночью он спал в кустах, ничем не укрываясь. Он просыпался с синими от холода руками. Ему хотелось закрыть глаза и идти, идти, пока он не упадет в Сену. Латур так и сделал. Он шел вперед, закрыв лицо плащом, натыкался на повозки, на людей, на стены домов, из его рассеченного лба текла кровь, но Латур ни на что не обращал внимания, люди что-то кричали ему, пинали его, но он продолжал идти дальше. К Сене.
Возле Гревской площади он столкнулся с женщиной. Знакомый голос, его трясла Валери. Она ударила его по лицу, но он ничего не почувствовал. И снова закрыл глаза. Хриплым голосом она назвала его имя, наконец он упал перед ней на колени и с трудом произнес:
— Прости... прости.
Она привела его обратно в бордель и ухаживала за ним. Он очнулся в большой красной кровати. Поднял глаза на женщину, по-матерински склонившуюся над ним, и почувствовал ту же нежность, какую однажды испытал к ней в Онфлёре.
*
Латур продолжал работать в борделе, словно ничего не случилось. Он никому не сказал, что занимался у знаменитого анатома. Но часто вспоминал Рушфуко и анатомический кабинет. Лежал и размышлял о теориях анатома, как будто до сих пор был его помощником. Ему снились трупы. Он думал о еще неизученных отделах мозга и о центре боли.
Вскоре Латур снова вспомнил о списке Бу-Бу и о телах незнакомых ему людей. Мысли об этом могли заставить его прервать любое занятие, взгляд у него становился отсутствующим, в такие минуты он был слеп и глух к окружающему. О чем, собственно, он думал? Чего не мог выразить словами, вокруг чего кружили его мысли? Думал ли он о боли, которую испытывает жертва? Или о том, что чувствует сам при виде чужой боли? О внутренней дрожи и тайном восторге? Все это пугало Латура, ибо он понимал, что может зайти слишком далеко, может потерять себя. Он воображал, будто видит этих незнакомых людей в париках, плащах, муслине и даже в маскарадных костюмах. Видел их анатомические особенности. Воображал, будто видит на их лицах боль, вызванную первыми надрезами скальпеля. Представлял себе во всех подробностях, как он препарирует их мозг.
В книжной лавке на Монмартре, где продавали книги по медицине, он нашел трактат Хоффманна. Теория черепа, изложенная для широкого читателя. Латур сел в Люксембургском саду и прочитал трактат от начала и до конца. Хоффманн представил теорию как результат их совместной работы с Рушфуко. Изложена теория была плохо. Трактат представлял собой жалкую пародию на точность и скрупулезность Рушфуко. Латур отбросил книгу. Он ушел из сада, миновал несколько кварталов и только тогда обнаружил, что направляется к дому Рушфуко. Покраснев, он спрятал голову в воротник и поспешил вернуться домой.
Латур любил подглядывать за девушками. Он часто сидел в шкафу Валери, втиснувшись между тяжелыми платьями и прижавшись лицом к щелке в двери. Но оттуда ему было мало что видно, лишь белая стена, у которой стояла ее кровать, и тени фигур в постели. Он видел движения этих теней и слышал притворные стоны удовлетворения, издаваемые Валери. Пыхтение мужчины. Смех. Всхлипы. Приказания, мольбы. Интересно, что должно произойти, чтобы тени на стене, их движения и звуки обрели для него смысл? Он этого не знал, но тем не менее при первой возможности снова прятался в шкаф Валери и шпионил за тенями.
Однажды, когда Латур чинил на лестнице сломанную ступеньку, к нему подошел какой-то важный господин. Невысокий, широколобый, с пронзительным взглядом. Он приподнял шляпу, улыбнулся во весь рот и молча остановился перед Латуром. Латур увидел светло-голубые глаза незнакомца. Скользнул взглядом по его широкоскулому лицу и дорогому плащу, накинутому на плечи. Латур впервые видел этого господина. Одна из девушек прошла мимо, перепрыгнув через ступеньку, незнакомец даже не взглянул на нее, только насмешливо улыбнулся. У Латура появилось чувство, что незнакомец вот-вот разразится смехом или бранью.
— Я хочу предложить тебе работу, — вдруг сказал незнакомец. Голос у него был приятный, а речь выдавала в нем не простого человека.
Латур непонимающе посмотрел на него.
— Мне нужен лакей.
— И что?
— Я могу научить тебя единственно разумному образу жизни.
— Не понимаю.
— Libertinage [].
— Месье, вам лучше поговорить с мадам, — сказал Латур и снова сосредоточился на гвоздях, молотке и ступеньке.
Но незнакомец по-прежнему стоял над ним.
— Латур!
Его голос резанул Латуру слух. Он попытался скрыть свое раздражение.
— Вы меня знаете.?
— Я несколько недель наблюдал за тобой.
— Месье, мне не хотелось бы проявить неуважение к вам, но у меня много работы, и, если вы уже закончили со своими шутками, я должен вернуться к ремонту лестницы.
Господин высокомерно кивнул:
— Ты приехал сюда с Валери. И ты очень наблюдателен.
Он склонился к Латуру и прошептал не без иронии:
— Я научу тебя всему, что только можно знать о наслаждении.
Латур растерянно посмотрел на него. Должно быть, от него ждут, что он подхватит эту игру.
— Почему вы обратились именно ко мне, месье?
— Ты самый безобразный из всех людей, кого я видел. Мне это нравится. Нравится твой наглый вид. Я наблюдал, как ты крадешься здесь по коридорам. Не думай, будто я не знаю, что ты дерзкий нахал. Тебя здесь зовут Попугаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54