Именно отсюда и воровали посылки.
В самом деле, они подходили к почте, а когда дошли, увидели там еще одну надпись: «Прием и отправка посылок», а под ней стрелку, указывавшую куда-то в сторону зеленого лифта. Киоск приближался, привратница ускоряла шаг, и ее щеки ярко пылали. Киоск изнутри был уставлен деликатесами, бутылками пива, лимонада, а также коробками сигарет, но перед окном стоял молодой человек в оранжевом свитере и разговаривал с тем, кто сидел за окошком. Когда он чуть склонил голову, госпожа Моосгабр и привратница увидели за окошком женщину.
– Она, – сказала госпожа Моосгабр, – мы пришли. Но чуть подождите, госпожа привратница, не бегите так… – однако привратница еще больше ускорила шаг, и ее щеки ярко пылали, – надо подождать, пока покупатель уйдет. Давайте покамест немного пройдемся.
И они, замедлив шаг, стали прогуливаться.
– Любопытно, как вы представитесь, – засмеялась привратница, глядя на молодого человека в свитере перед киоском, – как вы будете выяснять и чем все дело кончится. Что она скажет о мальчике и что скажет об этих посылках.
– Если сама не скажет, мне придется затронуть этот вопрос, – сказала госпожа Моосгабр и потрясла большой черной сумкой, – удивительно, что «Отправка посылок» отдельно от почты, в самом конце туннеля, у лифта. Когда я в прошлый раз ехала под землей на свадьбу, сюда в ратушу и к трактиру «У золотой кареты», все было иначе. Почты здесь решительно не было.
– Может, тогда еще посылки не отправляли подземной дорогой, – кивнула привратница, – может, их еще развозили почтари на лошадиных упряжках. Послушайте, госпожа Моосгабр, – выпалила привратница одним духом, – вы говорите, что у этого мальчика должны быть преступные наклонности? Преступные наклонности, надо же, какой ужас! Вы их также коснетесь?
– Их, пожалуй, нет, – покачала головой госпожа Моосгабр, – разве что так, между прочим. Я должна определить, что следует выяснить в первую очередь. Чтобы выяснять, надо уметь определять.
Привратница засмеялась и посмотрела на колею. К перрону подходили поезда – зеленые, красные, желтые. Поскольку теперь они прогуливались, ожидая, когда наконец юноша в оранжевом свитере отойдет от киоска, госпожа Моосгабр какое-то время провожала поезда взглядом, а потом сказала:
– Люди в вагонах сидят или стоят. Припоминаю, когда в прошлый раз мы ехали на свадьбу, то сидели. Билеты мы купили вон там, за ограждением. Но это только когда мы ехали отсюда. Когда мы ехали сюда, мы покупали их в Блауэнтале.
Наконец юноша у киоска начал прощаться – это было видно по его жестам. Госпожа Моосгабр и привратница чуть поодаль приостановились.
– Он уже уходит, уже уходит, – выпалила привратница, и ее щеки ярко пылали, – наш час приближается. Но взгляните, – вдруг выкрикнула привратница, – посмотрите, силы небесные! Или у меня галлюцинация? – Юноша так сильно кивал головой, что теперь они уже хорошо видели женщину за окошком, и у привратницы глаза на лоб полезли.
– У меня галлюцинация, – выкрикнула привратница снова, – ведь она в окошке смеется. Ведь она смеется, госпожа Моосгабр, ведь она совсем не страдает.
У женщины за окошком были ярко накрашенные губы, на голове завивка с темной заколкой, и она действительно смеялась.
– Это может быть маска, – госпожа Моосгабр затрясла черной сумкой, – я тоже иногда смеюсь.
Юноша почти распрощался – он уже занес ногу, чтобы наконец удалиться, и привратница, успев еще раз оглядеть перрон, сказала:
– Что-то, госпожа Моосгабр, нигде не видно этого мальчика. Но ведь он тут и вправду возит тележку только под вечер. Смотрите, молодой человек уже отошел.
И привратница еще раз обернулась вслед уходившему юноше – ее щеки ярко пылали – и сказала:
– Думается, госпожа Моосгабр, я сегодня увижу то, что еще никогда не видала. В самом деле, я еще никогда не видала того, что через минуту увижу.
* * *
Они подошли к киоску в тот момент, когда к перрону подлетел зеленый поезд. Госпожа Моосгабр вынула из сумки документ и проговорила:
– Скажите, пожалуйста, – проговорила она, – вы госпожа Линпек?
Женщина с завивкой и заколкой продолжала за окошком смеяться. Она посмотрела подкрашенными глазами на госпожу Моосгабр и продолжала смеяться.
– Что вам угодно? – не переставая смеялась она. – Пряник?
– Я Наталия Моосгабр, – сказала госпожа Моосгабр и протянула документ, – Моосгабр из Охраны. Взгляните.
Госпожа Линпек сразу замерла, выкатила глаза, и вдруг госпожа Моосгабр и привратница сунулись к ней головами. А дело в том, что голова самой госпожи Линпек ни с того ни с сего опустилась за окошком на прилавок.
– О небо, – охнула госпожа Линпек, не поднимая головы с прилавка, – о небо, что опять происходит? Что это значит? Неужто снова является призрак? Нет, – она подняла голову с прилавка и подкрашенными глазами, полными ужаса и отчаяния, выглянула в окошко на перрон, – нет. Я сегодня вечером брошусь под поезд. Здесь, под этот поезд… – Она дернула головой в сторону колеи, по которой как раз подходил красный поезд. – Вы наверняка пришли из-за гиены, которая тут воровала, а из-за чего же еще вы могли прийти? Но мой мальчик не имеет с этим ничего общего, ни из одной посылки он не взял ни столечко. – Госпожа Линпек за окошком показала ноготь, и госпожа Моосгабр заметила, что он длинный и накрашенный. – Разве мы воруем? Никто из нас никогда ничего не воровал, разве что мой первый муж – алименты. А знаете что, мадам, – госпожа Линпек за окошком дернула головой так, что пышная завивка аж подскочила, – я об этом слышать больше не хочу. Я не хочу об этом ни с кем разговаривать. У меня здесь лавка, я должна торговать. Взгляните… – махнула она рукой из окошка на полупустой перрон и строго смерила взглядом госпожу Моосгабр, – взгляните, много ли тут людей! Брошусь под поезд, и крышка. – И госпожа Линпек решительно повернулась к колее, по которой как раз отходил красный поезд.
Привратница стояла позади госпожи Моосгабр и только глаза таращила.
– Мадам, – выпалила она, и ее щеки ярко пылали, – с чего это вы взяли, госпожа Моосгабр пришла вовсе не за тем, чтобы вы бросались под поезд. Госпожа Моосгабр – большая специалистка, у нее богатая практика. Ей было дано поручение, и теперь она приступает к делу.
Госпожа Линпек отвернулась от колеи и строго посмотрела на привратницу.
– А вы что, мадам?! – закричала она. – Вам-то что здесь надо? Вы свидетельница? Кидаетесь на меня вдвоем, как на овечку? Как на овечку на этой коробочке сыра… – И она ткнула рукой куда-то за стекло. – Вы пришли меня зарезать?
– Совсем не как на овечку, совсем не зарезать, – наконец сказала госпожа Моосгабр и затрясла черной сумкой, – это привратница госпожа Кральц из нашего дома, ей нечего было делать, вот она и пошла со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
В самом деле, они подходили к почте, а когда дошли, увидели там еще одну надпись: «Прием и отправка посылок», а под ней стрелку, указывавшую куда-то в сторону зеленого лифта. Киоск приближался, привратница ускоряла шаг, и ее щеки ярко пылали. Киоск изнутри был уставлен деликатесами, бутылками пива, лимонада, а также коробками сигарет, но перед окном стоял молодой человек в оранжевом свитере и разговаривал с тем, кто сидел за окошком. Когда он чуть склонил голову, госпожа Моосгабр и привратница увидели за окошком женщину.
– Она, – сказала госпожа Моосгабр, – мы пришли. Но чуть подождите, госпожа привратница, не бегите так… – однако привратница еще больше ускорила шаг, и ее щеки ярко пылали, – надо подождать, пока покупатель уйдет. Давайте покамест немного пройдемся.
И они, замедлив шаг, стали прогуливаться.
– Любопытно, как вы представитесь, – засмеялась привратница, глядя на молодого человека в свитере перед киоском, – как вы будете выяснять и чем все дело кончится. Что она скажет о мальчике и что скажет об этих посылках.
– Если сама не скажет, мне придется затронуть этот вопрос, – сказала госпожа Моосгабр и потрясла большой черной сумкой, – удивительно, что «Отправка посылок» отдельно от почты, в самом конце туннеля, у лифта. Когда я в прошлый раз ехала под землей на свадьбу, сюда в ратушу и к трактиру «У золотой кареты», все было иначе. Почты здесь решительно не было.
– Может, тогда еще посылки не отправляли подземной дорогой, – кивнула привратница, – может, их еще развозили почтари на лошадиных упряжках. Послушайте, госпожа Моосгабр, – выпалила привратница одним духом, – вы говорите, что у этого мальчика должны быть преступные наклонности? Преступные наклонности, надо же, какой ужас! Вы их также коснетесь?
– Их, пожалуй, нет, – покачала головой госпожа Моосгабр, – разве что так, между прочим. Я должна определить, что следует выяснить в первую очередь. Чтобы выяснять, надо уметь определять.
Привратница засмеялась и посмотрела на колею. К перрону подходили поезда – зеленые, красные, желтые. Поскольку теперь они прогуливались, ожидая, когда наконец юноша в оранжевом свитере отойдет от киоска, госпожа Моосгабр какое-то время провожала поезда взглядом, а потом сказала:
– Люди в вагонах сидят или стоят. Припоминаю, когда в прошлый раз мы ехали на свадьбу, то сидели. Билеты мы купили вон там, за ограждением. Но это только когда мы ехали отсюда. Когда мы ехали сюда, мы покупали их в Блауэнтале.
Наконец юноша у киоска начал прощаться – это было видно по его жестам. Госпожа Моосгабр и привратница чуть поодаль приостановились.
– Он уже уходит, уже уходит, – выпалила привратница, и ее щеки ярко пылали, – наш час приближается. Но взгляните, – вдруг выкрикнула привратница, – посмотрите, силы небесные! Или у меня галлюцинация? – Юноша так сильно кивал головой, что теперь они уже хорошо видели женщину за окошком, и у привратницы глаза на лоб полезли.
– У меня галлюцинация, – выкрикнула привратница снова, – ведь она в окошке смеется. Ведь она смеется, госпожа Моосгабр, ведь она совсем не страдает.
У женщины за окошком были ярко накрашенные губы, на голове завивка с темной заколкой, и она действительно смеялась.
– Это может быть маска, – госпожа Моосгабр затрясла черной сумкой, – я тоже иногда смеюсь.
Юноша почти распрощался – он уже занес ногу, чтобы наконец удалиться, и привратница, успев еще раз оглядеть перрон, сказала:
– Что-то, госпожа Моосгабр, нигде не видно этого мальчика. Но ведь он тут и вправду возит тележку только под вечер. Смотрите, молодой человек уже отошел.
И привратница еще раз обернулась вслед уходившему юноше – ее щеки ярко пылали – и сказала:
– Думается, госпожа Моосгабр, я сегодня увижу то, что еще никогда не видала. В самом деле, я еще никогда не видала того, что через минуту увижу.
* * *
Они подошли к киоску в тот момент, когда к перрону подлетел зеленый поезд. Госпожа Моосгабр вынула из сумки документ и проговорила:
– Скажите, пожалуйста, – проговорила она, – вы госпожа Линпек?
Женщина с завивкой и заколкой продолжала за окошком смеяться. Она посмотрела подкрашенными глазами на госпожу Моосгабр и продолжала смеяться.
– Что вам угодно? – не переставая смеялась она. – Пряник?
– Я Наталия Моосгабр, – сказала госпожа Моосгабр и протянула документ, – Моосгабр из Охраны. Взгляните.
Госпожа Линпек сразу замерла, выкатила глаза, и вдруг госпожа Моосгабр и привратница сунулись к ней головами. А дело в том, что голова самой госпожи Линпек ни с того ни с сего опустилась за окошком на прилавок.
– О небо, – охнула госпожа Линпек, не поднимая головы с прилавка, – о небо, что опять происходит? Что это значит? Неужто снова является призрак? Нет, – она подняла голову с прилавка и подкрашенными глазами, полными ужаса и отчаяния, выглянула в окошко на перрон, – нет. Я сегодня вечером брошусь под поезд. Здесь, под этот поезд… – Она дернула головой в сторону колеи, по которой как раз подходил красный поезд. – Вы наверняка пришли из-за гиены, которая тут воровала, а из-за чего же еще вы могли прийти? Но мой мальчик не имеет с этим ничего общего, ни из одной посылки он не взял ни столечко. – Госпожа Линпек за окошком показала ноготь, и госпожа Моосгабр заметила, что он длинный и накрашенный. – Разве мы воруем? Никто из нас никогда ничего не воровал, разве что мой первый муж – алименты. А знаете что, мадам, – госпожа Линпек за окошком дернула головой так, что пышная завивка аж подскочила, – я об этом слышать больше не хочу. Я не хочу об этом ни с кем разговаривать. У меня здесь лавка, я должна торговать. Взгляните… – махнула она рукой из окошка на полупустой перрон и строго смерила взглядом госпожу Моосгабр, – взгляните, много ли тут людей! Брошусь под поезд, и крышка. – И госпожа Линпек решительно повернулась к колее, по которой как раз отходил красный поезд.
Привратница стояла позади госпожи Моосгабр и только глаза таращила.
– Мадам, – выпалила она, и ее щеки ярко пылали, – с чего это вы взяли, госпожа Моосгабр пришла вовсе не за тем, чтобы вы бросались под поезд. Госпожа Моосгабр – большая специалистка, у нее богатая практика. Ей было дано поручение, и теперь она приступает к делу.
Госпожа Линпек отвернулась от колеи и строго посмотрела на привратницу.
– А вы что, мадам?! – закричала она. – Вам-то что здесь надо? Вы свидетельница? Кидаетесь на меня вдвоем, как на овечку? Как на овечку на этой коробочке сыра… – И она ткнула рукой куда-то за стекло. – Вы пришли меня зарезать?
– Совсем не как на овечку, совсем не зарезать, – наконец сказала госпожа Моосгабр и затрясла черной сумкой, – это привратница госпожа Кральц из нашего дома, ей нечего было делать, вот она и пошла со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96