Ничего странного, что мне не хотелось о нем говорить.
– Может, вернемся к прежнему варианту освещения?
– Сейчас у нас свет для сцены Оберона, – уныло сказал осветитель.
– Мне бы хотелось вернуться к варианту Титания-Основа, – терпеливо попросила Мелани.
На сцене воцарился полумрак.
– А можно сделать так, чтобы свет гас на три секунды позже, а темнота длилась на одну секунду дольше?
– Освещение изменится до моего выхода? – поинтересовался стоявший на сцене Хьюго.
– Да, сначала темнота, потом… постой-ка, – перебила себя Мелани.
Она сидела на высоком табурете в центральном проходе между рядами, перед ней стоял еще один табурет, на котором лежала тетрадь с текстом пьесы, расписанием мизансцен, реплик, смен декораций и освещения. Мелани перевернула страницу, что-то проверяя. Рядом, на одном из зрительских мест, сидел композитор. Она кивнула ему и что-то записала в тетрадь. Салли, Софи и я сидели в противоположном конце зала. У ног Салли стоял термос с кофе.
– Да, Хьюго, – крикнула Мелани, – сначала затемнение, а потом заиграет твоя музыка. Мелодия Оберона.
– Прелестно! – протянул Хьюго. – Надо двигаться помедленней, чтобы у меня была возможность насладиться ею.
– Давайте-ка еще раз, сначала, – сказала Мелани. Свет медленно погас. – Отлично, твой выход.
В темноте раздался какой-то шум. Хьюго громко выругался.
– Что случилось? – спросил из-за кулис Стив.
– Здесь такая темень, что без инфракрасных очков не обойтись, – раздраженно пробормотал Хьюго, выходя наконец на сцену.
– Ладно, – сказала Мелани, – теперь возвращаемся к первой сцене. Табита на месте?
– Подвешиваю! – раздался голос База откуда-то сверху.
Наушники опять вышли из строя, и всем приходилось орать, что не способствовало творческой атмосфере. Так и кричали целый день. Впрочем, я не знала, день сейчас или ночь. Такого понятия, как время, в театре не существует. Все одержимы одним – разобраться наконец с технической стороной спектакля, а сколько это займет времени – значения не имеет.
Отопление не работало, и в театре царил холод. В зале сидело несколько человек в свитерах. Всякий раз, когда сцена освещалась голубым лунным светом, заставляя мобили серебристо поблескивать, нас била дрожь. Эффект от мобилей был жутковатый, если не сказать – мистический. В такой обстановке эльфы и призраки выглядели очень естественно, а люди казались чем-то неуместным. Чем холоднее были образы, возникавшие на сцене, тем сильнее я ежилась. Наблюдая по телевизору за жизнью полярных медведей, невольно тянешься за одеялом, чтобы укутать плечи. Такое желание возникло у меня и сейчас, когда я смотрела, как на сцене воцаряется полночь, как она превращается в далекую ледяную пустыню, как мобили, похожие на странные планеты, тускло и зловеще мерцают в лунном свете.
Хелен, игравшая Титанию, сидела на куче серебряных листьев. Софи сотворила изумительные костюмы – Хелен была похожа на Снежную королеву, способную воткнуть осколок льда в сердце любого, у кого хватит глупости в нее влюбиться. На ней был парик почти платинового цвете с серебряными нитями. Ее маленькая диадема из серебряных листьев и драгоценных камней была настоящим произведением искусства. Билл в роли Основы облачился только в ослиную голову – единственную часть костюма, которую он решил надеть, ожидая команды Мелани к началу репетиции.
– Хорошо, Хелен, зови эльфов, – буднично велела Мелани, мгновенно уничтожив магическую атмосферу. – Смотрится неплохо, да? – спросила она, повернувшись к Салли и Софи.
– Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек, Горчичное Зерно! – устало крикнула Хелен.
Ранджит, игравший Душистого Горошка, сделал «колесо» и выкрикнул:
– Я здесь…
Паутинка, белокурый юноша, запрокинув голову, стоял у задника. Прежде чем откликнуться, он неторопливо выпустил изо рта пару колец дыма. Потом затушил сигарету и вышел на сцену. Запоздавший Мотылек – рыжая девчонка на бегу крикнула: «И я!» – покаянно бросаясь к ногам Титании. Эльфы нервно озирались. Хелен ждала, не двигаясь с места. В конце концов из-за одного из мобилей показалась голова Табиты.
– И я! – победоносно выкрикнула она и снова пропала из виду.
Я была готова к ее прыжку, но все равно удивилась. Табите удалось выпрыгнуть из-за мобиля стремительно и неожиданно. Словно капля воды, расслабленно и легко она приземлилась на сцену. Зрители захлопали, а Табита, раскрасневшись от удовольствия, изобразила совершенно не подходящий к ее роли книксен.
– Очень хорошо, но можно и лучше. – Мелани спрыгнула со стула и направилась к сцене. На ней были джинсы, свитер с капюшоном и грубые ботинки. Волосы болтались сзади неопрятным пучком. Казалось, что лишенная какого-либо шика Мелани должна выглядеть нелепо рядом с маленькими изящными эльфами и царственной Хелен; пусть актеры и не были загримированы, но магия пьесы окутывала их блистающей дымкой. Однако Мелани была настолько уверена в себе, что отнюдь не выглядела нелепой.
Табита всплеснула руками. Она все еще сияла, довольная успехом, ее глаза сверкали. Остальные впали в актерское уныние – плечи опустились, руки безвольно болтались. Они выглядели марионетками, висящими на стене в ожидании своего часа. В таком состоянии актеры пребывали всякий раз, когда Мелани разводила мизансцену или работала со светом. Я уже заметила, что одна из основных обязанностей актера – ждать, когда закончат работать другие.
– Ты должна высунуться чуть раньше, – объясняла Мелани. – Чтобы у зрителей после твоего возгласа создалось впечатление, будто ты сидишь за мобилем уже очень давно. Лучше всего сделать это, когда подает свою реплику Ранджит – в тот момент все будут смотреть только на него.
Ранджит, услышав свое имя, автоматически выпрямился и улыбнулся.
– Что скажешь, Тьерри? – спросила Мелани хореографа.
– Я уже объяснял Табите, – крикнул он из дальнего конца зала. – Наверно, она слегка переволновалась. Но прыжок был отличный.
– Отличный, – согласилась Мелани. – Попробуем еще раз? Я хочу, чтобы Табита вовремя высунула голову.
Все застонали. Парень, управлявший канатом Табиты, вышел на сцену, чтобы подвесить ее в очередной раз; остальные эльфы удалились со сцены; Табита поднялась в воздух, исчезла за мобилем, и вся процедура повторилась сначала – на этот раз не так хорошо, хотя Табита высунулась вовремя и прыгнула еще лучше. Салли самодовольно улыбался.
– Видишь? – спросил он меня и Софи. – Правильная выбора.
Судя по широкой улыбке Табиты, она тоже это понимала.
Триумфальный выход Мэри, игравшей Пэка, уже состоялся. Она спланировала на мобиле и прыгнула на Оберона, совершив сложный маневр, которым управляли трое рабочих. К этому моменту я чувствовала себя абсолютно измотанной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81