Но что я могла сказать? Ну да, мне кажется, что он все время был там…
– Понимаешь, о чем я? – спросил Хьюго. – Главный подозреваемый – тот, у кого есть железное алиби.
– Не говори глупостей. Только не Салли. И кроме того, – добавила я, – вопрос не только в том, чтобы улучить минутку и проникнуть в кабинет Филипа. Это должен быть человек, которому он лично доверял и мог подпустить к себе близко.
– Филип за обедом напился в стельку, – заметил Хьюго. – Мог прикорнуть за столом и даже не заметить, что кто-то вошел.
– Откуда ты знаешь? – спросила я.
Хьюго поднял руки в знак примирения:
– Нет, дорогуша моя, только не воображай, будто поймала меня. Я уже сказал, что все время сидел в углу. Дело в том, что наливал Филипу мой агент Ронни, а он не из тех аскетов, что шарахаются от бренди, как черт от ладана. Ронни позвонил мне вчера в стельку пьяный – он уже слышал, что Филип умер, но не знал как. Вот и перепугался, что напихал в Кэнтли такое количество свиных ножек, что у того случился сердечный приступ.
– Свиных ножек? – с отвращением переспросила я.
– Это очень модно.
– Ф-фу!
– Ронни сказал, – продолжал Хьюго, – что Филип был явно не в себе. Пил безостановочно и много, даже по меркам Ронни. Еще один довод в пользу версии о самоубийстве. Филип страшно мучился. Чувство вины из-за убийства Ширли Лоуэлл и страх перед неминуемым арестом.
– Но арест не был неминуемым. К тому же он не оставил записки.
– Детали, детали, – Хьюго величественно взмахнул рукой.
– Тебе надо подновить лак, – заметила я, – он облупился. Если предположить, что это все же не самоубийство, по-твоему, Филип был в отключке, когда к нему в кабинет прокрался Убийца со Шприцем, так? Но есть еще одна деталь, и она показывает, что это сделал человек, хорошо знавший Филипа. Убийца взял шприц жертвы. Не думаю, что Филип трепался всем подряд о своем диетологическом открытии. Софи знала о Фиалке и могла предположить, что Филип тоже знает об инсулиновой диете. Но я сомневаюсь, что Софи захочется сваливать вину на свою подругу.
– Я знал, что Фиалка колется инсулином, – услужливо вставил Хьюго. – На самом деле она много кому рассказала. И, даже если бы она не рассказала мне, у меня было достаточно причин подозревать, что она встречается с Кэнтли. Они плохо это скрывали. Отпуск в одно и то же время, а потом ее берут на роль Норы… Странно, если другие не догадались.
– Софи говорила, что Фиалка встречается с банкиром.
Он пожал плечами:
– Только чтобы ее прикрыть. Ей не хотелось, чтобы кто-то подумал, будто Фиалка заграбастала роль Норы не самым честным путем. Хотя она и так могла бы ее получить. Фиалка наверняка сыграет отлично, – добавил он.
– А кто теперь будет ставить пьесу? Бен?
– Не знаю. Может быть. Временно, пока они не найдут нового художественного руководителя. У Бена не получится – не того замеса человек. Вообще ему очень не повезло, что Филип умер. Бен хорош в роли помощника; если бы они проработали еще пару лет, у него накопился бы приличный список постановок, а так он оказался в непонятном положении. Уверен, он и сам это понимает. Бен поразил меня своей способностью чувствовать ситуацию. А новый худрук наверняка приведет своего помощника. Бену не повезло.
Хьюго посмотрел на часы.
– Боже, мне уже надо быть в театре. Сегодня генеральная репетиция. Вот повеселимся! – Он вдруг смолк, точно озаренный какой-то идеей.
– О чем задумался? – спросила я. – Благородное чело избороздили задумчивые морщины…
– А? Нет, ничего особенного, – сказал Хьюго, вставая. – Мне надо принять душ.
– Нет, что случилось? – не отступала я, сгорая от любопытства.
– Просто подумал, что нет худа без добра, – неохотно признался Хьюго. – Бен неминуемо лишится работы, а для ММ все вышло как нельзя лучше. На прошлой неделе Филип зашел посмотреть прогон, а потом пригласил ее выпить, чтобы поделиться соображениями. Обычное дело, ничего странного, но ММ терпеть не может, когда посторонние лезут в ее работу до завершения. А Филипу нравилось думать, будто он все знает лучше других. Подозреваю, он немного повыпендривался перед ММ, а она этого не переносит. В чем ее нельзя, конечно, винить. Филип бывал жутко противным.
– А ММ – жутко упрямой, – вставила я.
– Настоящая ослица, – подтвердил Хьюго. – В любом случае смерть Филипа, естественно, означает, что он не будет вертеться вокруг и изводить ММ во время генеральной и предварительных просмотров. Не сомневаюсь, она ему крайне признательна. В спектакле, конечно, есть шероховатости, но она видит их гораздо лучше, чем посторонний человек. Я, – заявил Хьюго, – полностью доверяю ММ. Она ведет себя так сдержанно, что просто не понимаешь, как много она в тебя вкладывает, до тех пор пока все кусочки мозаики не расставлены по местам. «Сон» получится отличным.
– Вряд ли в этом можно усмотреть мотив для убийства, – заметила я. – Убрать босса с дороги, чтобы в спокойной обстановке закончить работу над спектаклем.
Хьюго поднял брови.
– Разумеется, нет, – уверенно сказал он. – Ну, мне пора в душ.
Он исчез в ванной. А я, глубоко задумавшись, смотрела ему вслед.
Хьюго ушел, а я погрузилась в горячую ванну, решив пропустить визит в гимнастический зал. Вполне достаточно вчерашней активности. Я никак не могла разобраться, что значит для меня Хьюго, а потому приняла волевое решение вообще не думать на эту тему. Мы снова не договорились о встрече; при каждом расставании непременно наступал момент, когда мы смотрели друг на друга и слова были готовы сорваться с наших губ, но никто не мог первым предложить встретиться. Детский сад.
Я долго терла себя мочалкой, потом наложила на лицо маску, голову обмазала целебными кремами, а ноги – депиляционными лосьонами. Все это очень напоминает техобслуживание автомобиля. Наконец, когда все мои поры открылись и задышали, когда волосы были завернуты в полотенце, а кожа стала шелковой и обиженной на все, что ей только что пришлось вынести, я свернулась калачиком на диване и набрала номер своего галерейщика Дагги, чтобы сообщить ему, что он может заглянуть и посмотреть новые скульптуры.
Меня тронуло, с какой искренней радостью бедняга воспринял мой звонок. Дагги не любит, когда его художники отправляются в самоволку на несколько месяцев.
– Я столько сообщений оставил на твоем автоответчике, а ты так ни разу и не ответила, – хныкал он. – Я волновался. Пойми, золотце, художественная натура – это одно, но не снимать трубку несколько месяцев подряд – совсем другое. В конце концов я решил, что золотце, по всей видимости, завела нового любовника и у нее нет времени мне звонить, но это – слабое утешение.
– Никакого секса, одни мобили, – ответила я коротко. По-другому разговаривать с Дагги нельзя – он мог бы выступать за сборную Великобритании по трепу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81