Даже мелькнула мысль: не может ли это быть кто-то из членов его семьи?
Но Питеру имело смысл идти на риск не ради кого-то, имеющего лишь политическое или символическое значение, но ради врага, который поставил мир в эту необычайную и отчаянную ситуацию.
Ахилл. Бывший хромой калека, привычный убийца, полный психопат и талантливейший поджигатель войны, Ахилл понимал, чего жаждут лидеры стран, и умел обещать им способ этого добиться. Он сумел убедить одну фракцию в российском правительстве, глав Индии и Пакистана и многих руководителей других стран склониться на его предложения. Когда Россия решила, что он обуза, он сбежал в Индию, где его уже ждали друзья. А когда Индия и Пакистан поступили именно так, как он их уговаривал, он их предал с помощью своих связей в Китае.
Конечно, следующим шагом было бы предательство китайских друзей и захват позиции с еще большей властью. Но правящая камарилья Китая была не менее цинична, чем сам Ахилл, и раскусила его поведение, так что вскоре после того, как Китай стал единственной реальной сверхдержавой мира, его арестовали.
Если китайцы такие умные, почему же Питеру ума не хватает? Разве не он сам говорил: «Когда Ахилл становится тебе всего полезнее и преданнее, то наверняка он тебя уже предал в этот момент»? И он думает, что сможет использовать этого мальчика-монстра?
Или Ахилл сумел убедить Питера, вопреки всем свидетельствам, что Ахилл не держит слова, будто на этот раз он останется верен союзнику?
Надо его убить, думал Сурьявонг. На самом деле я так и сделаю. Питеру я доложу, что Ахилл погиб в неразберихе операции. И тогда в мире будет куда спокойнее.
Сурьявонгу уже приходилось убивать опасных врагов. А судя по словам Петры и Боба, Ахилл по определению опасный враг, особенно для тех, кто с ним хорошо обходится.
– Если ты его хоть раз видел в состоянии слабости, беспомощности или поражения, – говорил Боб, – он не вынесет, чтобы ты остался в живых. Не думаю, что здесь что-то личное. Ему не обязательно убивать тебя своими руками или видеть твою смерть – ничего такого. Ему просто надо знать, что ты больше не живешь с ним в одном мире.
– Так что самое опасное, что ты можешь сделать, – говорила Петра, – это его спасти, потому что сам факт, что ты видел его в ситуации, когда спасение необходимо, для тебя – смертный приговор.
Неужто они этого Питеру не объяснили?
Конечно, объяснили. Так что Питер, посылая Сурьявонга спасать Ахилла, знал, что фактически подписывает приказ о его смерти.
Несомненно, Питер воображает, что сможет держать Ахилла под контролем и Сурьявонгу ничего не грозит.
Но Ахилл убил хирурга, который вылечил ему ногу, и девчонку, которая не велела его убивать, когда он был в ее власти. Он убил монахиню, которая нашла его на улицах Роттердама, дала образование и шанс попасть в Боевую школу.
Получить благодарность Ахилла – значит получить смертельную болезнь. И у Питера нет власти сделать Сурьявонга к ней иммунным. Ахилл никогда не оставлял доброго дела безнаказанным, сколько бы ни ушло на это времени, каким бы извилистым путем ни шла его месть.
Надо его убить, думал Сурьявонг, иначе он наверняка убьет меня.
Он не солдат, он пленник. Убить его – преступление, даже на войне.
Но если я не убью его, он убьет меня. Разве человек не имеет права защищаться?
И это он состряпал план, из-за которого мой народ попал под китайское ярмо, он разрушил страну, которую никто не мог завоевать, ни бирманцы, ни европейские колонизаторы, ни коммунисты в свое время. Хотя бы за Таиланд он заслужил смерти, не говоря уже об остальных убийствах и предательствах.
Но если солдат не подчиняется приказу, не убивает лишь тогда, когда ему дан приказ убивать, чего стоит он для своего командира? Какому делу он служит? Даже не собственному выживанию, потому что в такой армии ни один офицер не сможет рассчитывать на своих людей, ни один солдат – на своих товарищей.
Может, мне повезет и взорвется машина, в которой он едет.
Вот этими мыслями и терзался он, пока вертолеты летели ниже области захвата радаров, срывая гребни волн Китайского моря.
Береговая линия мелькнула так быстро, что мозг едва отметил ее; бортовые компьютеры дернули вертолеты влево-вправо, вверх и снова вниз, обходя наземные препятствия и держась ниже лучей радаров. Машины были тщательно замаскированы, а бортовые компьютеры выдавали спутникам наблюдения ложную информацию. Вскоре группа вышла к определенной дороге, свернула на север, потом на запад и вышла на пункт, который источник Питера назвал «блокпостом номер три». Люди на посту предупредят конвой по рации, но они не успеют закончить и первой фразы…
Пилот Сурьявонга заметил конвой.
– Бронетранспортер и машина сопровождения впереди и сзади, – доложил он.
– Убрать обе машины сопровождения.
– А если заключенный в одной из них?
– Значит, трагическая гибель от огня своих.
Солдаты поняли, или по крайней мере решили, что поняли. Сурьявонг собирается проделать все процедуры спасения, но если заключенный погибнет, он не будет огорчен.
Строго говоря, это не было верно, по крайней мере сейчас. Сурьявонг просто верил в преданность китайского солдата уставу. Конвой был всего лишь демонстрацией силы, чтобы не подпустить никаких местных мятежников или вооруженных банд. Возможность вмешательства внешних сил – или даже мотив такой возможности – не рассматривалась. Тем более возможность вмешательства карликовой армии Гегемона.
Только с полдюжины китайских солдат смогли выбраться из машин до того, как их разнесло ракетами. Солдаты Сурьявонга открыли огонь на ходу, выпрыгивая из садящихся вертолетов, и сразу стало ясно, что сопротивление подавлено.
Но тюремный фургон, где ехал Ахилл, остался нетронутым. Оттуда никто не вышел, даже водитель.
Нарушая протокол, Сурьявонг выскочил из вертолета и подошел к задней двери тюремного фургона. Солдат, которому было поручено взорвать дверь, прилепил заряд и подорвал его. Раздался громкий хлопок, но без отдачи, и взрывчатка выбила засов.
Дверь качнулась на пару сантиметров.
Сурьявонг протянул руку, останавливая солдат, собравшихся выручать пленника.
Он лишь приоткрыл дверь настолько, чтобы бросить внутрь свой боевой нож, и тут же захлопнул ее снова, махнув своим людям, чтобы они отошли.
В фургоне началась возня, он закачался, задергался и затих. Вылетели два пистолета. Дверь распахнулась, и чье-то тело свалилось в грязь у ног солдат.
Если бы ты был Ахилл, думал Сурьявонг, глядя на китайского офицера, пытавшегося собрать собственные внутренности. Мелькнула дурацкая мысль, что он хочет их прополоскать перед тем, как запихнуть обратно в живот – очень уж у них был антисанитарный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77