Какой талант. Какое мастерство. Половые признаки ее не такие уж пухлые или полные. Они просто выдающиеся, в высшей степени выдающиеся — попка, пузико, нора, буфера. Она выглядела настолько порнографично со всеми своими туалетными прибамбасами, что мне захотелось, чтобы она их тут же сняла или лучше, гораздо лучше, чуть сдвинула в сторону.
— Поди сюда, — сказал я.
— Нет.
— Почему нет?
— Сам знаешь, почему нет.
— ...Видел сегодня Терри Лайнекса. Он передавал привет. Да, и с пособием на ход ноги хорошие новости. Терри выразился, цифра может быть «наполовину шестизначная».
— Это сколько? Пятьдесят штук?
— Легко.
— Тем более. Кстати, Терри Лайнекс приставал ко мне.
— Чего? Когда бы это?
— Я думала, он просто шутит. Потом мои ресницы застряли в молнии у него на ширинке. Потом он...
— Хватит, хватит! Поди сюда.
Она прогудела что-то неразборчивое.
— Почему нет?
Она втиснулась в свое черное платье.
— Сам знаешь, почему нет.
Честно говоря, я был не особо уверен. Последнее время мы ссорились из-за денег, но дело могло быть и в моем лице. Рожей я и так не особо вышел, а тут опять щеку разнесло. Это все тот же зуб. Я потащился с моим бедным ртом к Марте Макгилкрист, и она в сотый, наверно, раз вскрыла абсцесс, поставила дренаж. Любой женщине, воображающей себя феминисткой, стоит пойти и посмотреть на Марту Макгилкрист. Зверь, а не баба. Рядом с ней я как старлетка. Марта Макгилкрист — просто мужичина. Еще она сказала, что если опять будет нарывать— а нарывать будет обязательно, — то спасти зуб не удастся ни за какие коврижки. Придется ему подождать до Калифорнии, наряду со всем прочим.
Немного покричав на Селину, я вернулся к своему дивану и стакану. Телевизор был включен. Телевизор всегда включен. Сегодня днем на площади я видел двух склеившихся собак, зад к заду. Тут же стояли хозяева, ждали. Собаки тоже ждали, вид у них был смущенный, глуповатый, стоический. Они явно имели по этой части богатый опыт — или, по крайней мере, собачьи гены имели. Нечего и думать разделить парочку, это опасно... По ящику показывали документальную короткометражку о двухголовых змеях. Двухголовые змеи встречаются редко и живут недолго. Они вечно ссорятся о еде и о том, куда ползти. Они все время пытаются убить друг друга и съесть. Вскоре одна из голов начинает доминировать. Другая волей-неволей вынуждена составлять ей компанию, но права голоса уже лишена. Это помогает им протянуть еще какое-то время. Но все равно довольно скоро обе они умирают.
Если в чем-то я, пожалуй, и уверен, так это в том, что надо бы мне жениться на Селине. Да, пожалуй, так оно и есть. Пора уже вырасти, остепениться. Собственно, выбора-то и нет — затянувшееся детство, отсутствие семьи сказываются на мне самым пагубным образом. Надо с этим завязывать, пока не поздно.
Да, надо жениться на Селине, обзавестись семьей. Для безопасности. Безопасность — это звучит угрожающе. Семья — это больно круто, форменная авантюра. Подумать только— дети! Вот для чего требуется настоящее мужество. Стать мужем и отцом — что может быть круче. Но рано или поздно это удается почти всем. Вам вот наверняка уже удалось или скоро удастся. Пожалуй, мне этого тоже хочется, в некотором смысле.
Конечно, кое-чего не хватает. Заметили? То-то. Не слепые же вы, в конце концов. Не хватает мне, не хватает ей, не хватает и никогда не будет. Мы с Селиной замечательно подходим друг другу. Все у нас тип-топ. Я должен на ней жениться. Если не женюсь, то не знаю, что со мной будет. Если я не женюсь на ней, то и никто не женится, и на моей совести будет еще одна загубленная жизнь. Если не женюсь на ней, она может подать на меня в суд и потребовать все до последнего пенни.
Сегодня я порвал с привычкой и традицией и зашел на ленч в ресторан под названием «Возрожденный». Это тесноватое заведение с плохой вентиляцией, с перегородками и столами из огнеупорного пластика, наполовину дешевое бистро, наполовину забулдыжник для гопоты, а персонал — отборная итальянская гвардия плюс некоторое количество приблудного сброда, местных уборщиц, недавних бомжих, лондонских дворничих. Народ сюда заходит самый разнообразный, от мусорщиков до управленцев среднего звена. В меню преобладает жареный картофель, но лицензию на торговлю спиртным они имеют. С чего бы иначе я обратил на них внимание? Я заказал жаркое с подливой, два салатика и графин красного — а для меня, инвалида «Пицца-пита» и «Бургер-шака», «Доннер-дена» и «Фуртер-хата», это все равно что горсть коричневого риса и стакан шипучего витамина С. (Диетическое питание неподалеку тоже подают, силами престарелых хиппи или неулыбчивых датчан. Но не буду же я есть это дерьмо. Вот хоть режьте — не буду.) Я сидел и ждал, пока принесут мой заказ, когда в открытую дверь зашел Мартин Эмис — помните, писатель, с которым я как-то недавно разговорился в кабаке. Народу было довольно много, и он помедлил, вертя головой, пока не увидел свободные места за моим столиком. Вряд ли он заметил меня.
Мартин сел напротив и тут же уткнулся в книжку. Испортит он себе зрение... Мне же и так было о чем подумать — например, как одолеть изрядное похмелье, — короче, только лишних сложностей мне и не хватало. Прошлый вечер открыл, так сказать, новую главу. Коктейли — 17 фунтов. Обед — 68 фунтов. Селина — 2500 фунтов. Вы не ослышались — две с половиной штуки. Та суходрочка на островах Блаженных — да Ши-Ши просто даром работала. Я теряю хватку, разваливаюсь на ходу. Год назад по итогам двухчасового, при свечах, сеанса добычи средств Селина заработала бы разве что затрещину (не подумайте ничего такого, все было бы тихо-мирно, то есть не в ресторане, не на людях, а уже в «фиаско» или дома). Я действительно старею, действительно слабею. В спальне я дал ей чек. Она сложила его к спрятала в ложбинке между чашками своего черного лифчика. Потом я получил свое, да еще как. Через час раздался телефонный звонок. Времени было начало второго. «Не подходи», — прошептала Селина. Но я был не прочь прерваться, ровно в той же степени, в какой Селина этого не хотела. Мы разделились (это было все равно что запутавшийся шнурок развязывать), и я проковылял к аппарату. Филдинг Гудни ввел меня в курс всех последних событий: Дорис Артур прислала «не сценарий, а конфетку», Кадута Масси и Лесбия Беузолейль уже подписали контракт, Гопстер хотел сниматься, Гайленд отказывался — Лорн Гайленд сходил с ума или давно уже сошел. Деньги сыпались с неба быстрее, чем Филдинг успевал их ловить. Возбужденный, посвежевший, я захватил бутылку бренди, вернулся в спальню и заставил Селину пожалеть, что на свет родилась. Две тысячи пятьсот фунтов — это же чертова уйма денег. Но Филдинг вел речь о миллионах. Если все выгорит, я смогу спать с Селиной каждую ночь, до конца своих дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
— Поди сюда, — сказал я.
— Нет.
— Почему нет?
— Сам знаешь, почему нет.
— ...Видел сегодня Терри Лайнекса. Он передавал привет. Да, и с пособием на ход ноги хорошие новости. Терри выразился, цифра может быть «наполовину шестизначная».
— Это сколько? Пятьдесят штук?
— Легко.
— Тем более. Кстати, Терри Лайнекс приставал ко мне.
— Чего? Когда бы это?
— Я думала, он просто шутит. Потом мои ресницы застряли в молнии у него на ширинке. Потом он...
— Хватит, хватит! Поди сюда.
Она прогудела что-то неразборчивое.
— Почему нет?
Она втиснулась в свое черное платье.
— Сам знаешь, почему нет.
Честно говоря, я был не особо уверен. Последнее время мы ссорились из-за денег, но дело могло быть и в моем лице. Рожей я и так не особо вышел, а тут опять щеку разнесло. Это все тот же зуб. Я потащился с моим бедным ртом к Марте Макгилкрист, и она в сотый, наверно, раз вскрыла абсцесс, поставила дренаж. Любой женщине, воображающей себя феминисткой, стоит пойти и посмотреть на Марту Макгилкрист. Зверь, а не баба. Рядом с ней я как старлетка. Марта Макгилкрист — просто мужичина. Еще она сказала, что если опять будет нарывать— а нарывать будет обязательно, — то спасти зуб не удастся ни за какие коврижки. Придется ему подождать до Калифорнии, наряду со всем прочим.
Немного покричав на Селину, я вернулся к своему дивану и стакану. Телевизор был включен. Телевизор всегда включен. Сегодня днем на площади я видел двух склеившихся собак, зад к заду. Тут же стояли хозяева, ждали. Собаки тоже ждали, вид у них был смущенный, глуповатый, стоический. Они явно имели по этой части богатый опыт — или, по крайней мере, собачьи гены имели. Нечего и думать разделить парочку, это опасно... По ящику показывали документальную короткометражку о двухголовых змеях. Двухголовые змеи встречаются редко и живут недолго. Они вечно ссорятся о еде и о том, куда ползти. Они все время пытаются убить друг друга и съесть. Вскоре одна из голов начинает доминировать. Другая волей-неволей вынуждена составлять ей компанию, но права голоса уже лишена. Это помогает им протянуть еще какое-то время. Но все равно довольно скоро обе они умирают.
Если в чем-то я, пожалуй, и уверен, так это в том, что надо бы мне жениться на Селине. Да, пожалуй, так оно и есть. Пора уже вырасти, остепениться. Собственно, выбора-то и нет — затянувшееся детство, отсутствие семьи сказываются на мне самым пагубным образом. Надо с этим завязывать, пока не поздно.
Да, надо жениться на Селине, обзавестись семьей. Для безопасности. Безопасность — это звучит угрожающе. Семья — это больно круто, форменная авантюра. Подумать только— дети! Вот для чего требуется настоящее мужество. Стать мужем и отцом — что может быть круче. Но рано или поздно это удается почти всем. Вам вот наверняка уже удалось или скоро удастся. Пожалуй, мне этого тоже хочется, в некотором смысле.
Конечно, кое-чего не хватает. Заметили? То-то. Не слепые же вы, в конце концов. Не хватает мне, не хватает ей, не хватает и никогда не будет. Мы с Селиной замечательно подходим друг другу. Все у нас тип-топ. Я должен на ней жениться. Если не женюсь, то не знаю, что со мной будет. Если я не женюсь на ней, то и никто не женится, и на моей совести будет еще одна загубленная жизнь. Если не женюсь на ней, она может подать на меня в суд и потребовать все до последнего пенни.
Сегодня я порвал с привычкой и традицией и зашел на ленч в ресторан под названием «Возрожденный». Это тесноватое заведение с плохой вентиляцией, с перегородками и столами из огнеупорного пластика, наполовину дешевое бистро, наполовину забулдыжник для гопоты, а персонал — отборная итальянская гвардия плюс некоторое количество приблудного сброда, местных уборщиц, недавних бомжих, лондонских дворничих. Народ сюда заходит самый разнообразный, от мусорщиков до управленцев среднего звена. В меню преобладает жареный картофель, но лицензию на торговлю спиртным они имеют. С чего бы иначе я обратил на них внимание? Я заказал жаркое с подливой, два салатика и графин красного — а для меня, инвалида «Пицца-пита» и «Бургер-шака», «Доннер-дена» и «Фуртер-хата», это все равно что горсть коричневого риса и стакан шипучего витамина С. (Диетическое питание неподалеку тоже подают, силами престарелых хиппи или неулыбчивых датчан. Но не буду же я есть это дерьмо. Вот хоть режьте — не буду.) Я сидел и ждал, пока принесут мой заказ, когда в открытую дверь зашел Мартин Эмис — помните, писатель, с которым я как-то недавно разговорился в кабаке. Народу было довольно много, и он помедлил, вертя головой, пока не увидел свободные места за моим столиком. Вряд ли он заметил меня.
Мартин сел напротив и тут же уткнулся в книжку. Испортит он себе зрение... Мне же и так было о чем подумать — например, как одолеть изрядное похмелье, — короче, только лишних сложностей мне и не хватало. Прошлый вечер открыл, так сказать, новую главу. Коктейли — 17 фунтов. Обед — 68 фунтов. Селина — 2500 фунтов. Вы не ослышались — две с половиной штуки. Та суходрочка на островах Блаженных — да Ши-Ши просто даром работала. Я теряю хватку, разваливаюсь на ходу. Год назад по итогам двухчасового, при свечах, сеанса добычи средств Селина заработала бы разве что затрещину (не подумайте ничего такого, все было бы тихо-мирно, то есть не в ресторане, не на людях, а уже в «фиаско» или дома). Я действительно старею, действительно слабею. В спальне я дал ей чек. Она сложила его к спрятала в ложбинке между чашками своего черного лифчика. Потом я получил свое, да еще как. Через час раздался телефонный звонок. Времени было начало второго. «Не подходи», — прошептала Селина. Но я был не прочь прерваться, ровно в той же степени, в какой Селина этого не хотела. Мы разделились (это было все равно что запутавшийся шнурок развязывать), и я проковылял к аппарату. Филдинг Гудни ввел меня в курс всех последних событий: Дорис Артур прислала «не сценарий, а конфетку», Кадута Масси и Лесбия Беузолейль уже подписали контракт, Гопстер хотел сниматься, Гайленд отказывался — Лорн Гайленд сходил с ума или давно уже сошел. Деньги сыпались с неба быстрее, чем Филдинг успевал их ловить. Возбужденный, посвежевший, я захватил бутылку бренди, вернулся в спальню и заставил Селину пожалеть, что на свет родилась. Две тысячи пятьсот фунтов — это же чертова уйма денег. Но Филдинг вел речь о миллионах. Если все выгорит, я смогу спать с Селиной каждую ночь, до конца своих дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130