ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Что именно, Кадута?
— Например, сколько, по-вашему, у меня должно быть детей?
— Я думал, одного хватит.
— Нет, Джон, не хватит.
— Что, больше?
— Гораздо больше.
— Сколько примерно? — спросил я.
— Джон, я считаю, у меня должно быть много детей.
— Ладно. Почему бы, собственно, и нет. Сколько все-таки — три, четыре?
— Посмотрим, — произнесла Кадута Масси. — Джон, я рада, что вы меня поняли. Большое спасибо.
— Рад стараться.
— И вот еще что. По-моему, у меня должна быть мать — седая, в черном платье. Но это не так важно.
— Хорошо, договорились.
— И вот еще что. Как вы думаете, может, мне изменить имя?
— На какое?
— Еще не знаю. На какое-нибудь более подходящее.
— Как скажете. Кадута, давайте встретимся.
После этого я заказал в номер целую батарею коктейлей и штабель тарталеток. Заказ принес тот же чернокожий коридорный, балансируя серебряными подносами на кончиках напряженных пальцев. Мелких купюр у меня не оставалось, пришлось дать ему на чай пятерку. Он скользнул взглядом по ряду бокалов, затем по мне.
— Угощайся, — предложил я, протягивая ему коктейль.
Он мотнул головой, сдерживая улыбку, отвернул подвижное лицо,
— Что так? — невозмутимо поинтересовался я и отхлебнул. — Слишком для вас рано?
— Большой компанией вчера гуляли? — спросил он, не в силах сохранять одно и то же выражение дольше пары секунд.
— Как тебя звать?
— Феликс.
— Нет, Феликс, — ответил я. — Это я все один.
— А... собираетесь гулять?
— Собираюсь. Но опять же один. Проклятье. У меня такие проблемы, что ты даже не представляешь. Другое расписание, Феликс. По моим часам давно пора обедать.
Он вскинул круглый подбородок и с усилием кивнул.
— Да, мужик, — сказал он, — на тебя только посмотришь — и к бабке не ходи, ясно, что, как начнешь, так никогда и не остановишься.
Тем я в этот день и ограничился. Залил в себя бухло и уничтожил закусон. Побрился. Подрочил, до мельчайших подробностей восстанавливая в памяти последнюю ночь с Селиной. По крайней мере, попытался. Воспоминания очень смутные, да еще потом такая толпа народа ввалилась... В итоге, пульсируя в такт с моим несчастным зубом, я промучился несколько часов перед ящиком, бессвязно бормоча и на грани отключки, словно престарелый призрак с богатым послужным списком, вот-вот готовый окончательно раствориться в воздухе, — спорт, мыльная опера, реклама, новости, другой мир. Лучше всего было варьете, вел программу ветеран эстрады — я его с детства помню, он уже тогда считался старпером. Ни хрена себе, эти мастодонты до сих пор на виду, до сих пор живы, до сих пор — подумать только — в шоу-бизнесе. Сейчас таких уже не делают. Нет, секундочку, давайте уточним — как раз только сейчас, в восемьдесят первом, таких и делают. Раньше не могли — техника не позволяла. Да на нем, наверно, живого места нет, сплошной триумф косметической хирургии. Хищное сиянье зубных протезов под стать мертвенно-пластроновому блеску выпяченной манишки. В контактных линзах зеленый тигриный блик. А загар-то, загар — как свежая краска. Нет, потрясающий вид, самый, что ни на есть, радужный. Кудри, как смоль, так и сочатся витаминами. Ушки на макушке, вполне аппетитные (наверно, резина). Когда я зашибу всю деньгу, которая мне в ближайшее время светит, и отправлюсь в Калифорнию делать заслуженную тяжким трудом, давным-давно обещанную себе пересадку тела, я вспомню этого зеленоглазого и скажу врачам, погружаясь в сладкие пучины наркоза: вот; это-то мне и надо; сделайте мне в точности так... Но теперь престарелый андроид по очереди выводит на сцену совсем древних типов, таких же бодрячков, железные люди в смокингах, мудацкий кордебалет — «мистер музыка», «шоу-бизнес собственной персоной» и тэ дэ. Секундочку. Я точно помню, вот этот с краю давным-давно помер. Вообще, если подумать, вся программа выглядит как-то странно, застойный дух и нездоровая фактура обработанной пленки, гробовой глянец — транс, паралич, трупный шик-блеск. Я переключил канал и потер щеки. Теперь экран показывал огромную автомобильную свалку, прессование ржавых остовов под мелодию шума в моих ушах, новый некрополь старых американских богов. Я снова сел за телефон, но никто нигде не отвечал.
За таким времяпрепровождением настало наконец время идти. Я забрался в свой необъятный костюм и откинул со лба волосы. Днем был еще один звонок. Непонятный звонок, странный звонок. Потом расскажу. Наверно, псих какой-нибудь. Ладно, ерунда.
Где же Селина Стрит? Где она? Ей-то прекрасно известно, где я. Листок с номером на самом виду, в кухне на стенке. Куда она делась? В какую даль подалась за бабками? Мучение, форменное мучение. За что мне так?
Я прошу одного. Я все понимаю и уже не мальчик. Просьба вполне скромная. Я хочу вернуться в Лондон, найти ее и побыть с моей Селиной один на один — ладно, хрен с ним, даже не один на один, просто быть рядом, ощутить ее запах, увидеть пятнышки в ее недовольно сощуренных глазах, контур искусно подведенных губ. Всего на несколько драгоценных секунд. Только чтобы закатить одну плюху, увесистую. Больше я ничего не прошу.
Теперь мне нужно в город, встретиться в отеле «Каравай» с Филдингом Гудни — моим партнером, посредником и приятелем. Я здесь из-за него. Он тоже здесь из-за меня. Вместе мы заработаем кучу денег. Заработать кучу денег— это вовсе не так сложно, как кажется. Трудности изрядно преувеличены. Заработать кучу денег — раз плюнуть. Вот увидите.
Я спустился на улицу, нырнул в ослепительно яркий воздушный океан. Облака были нанесены на плоское голубое небо впечатляюще быстрой и уверенной рукой.. Вот это талант. Мне нравится небо, и я часто думаю, где б я без него был. В Англии, вот где — там небо отсутствует. Благодаря игре физиологического случая (организм договорился с ядами в насквозь прокуренном номере), я чувствовал себя замечательно, просто великолепно. Манхэттен гудел весенним озоном, готовясь к июльским пожарам и безумному августовскому зною. Прогуляюсь-ка, подумал я и отправился в путь пешком.
Свернув налево с мужской Мэдисон-авеню (застегнута на все пуговицы, словно бильярдная жилетка), я двинулся на север, в бесконечную воздушную западню. Громко переругивались водители и таксисты, в неустанном поиске приключений на собственную задницу, всегда готовые к драке, конфронтации. А вот и жизнь улицы во всем ее многообразии. Аферисты разных мастей. На углу Пятьдесят четвертой в телефонной клетке из стекла и металла неистовствовал здоровенный негр. Ясно было одно: разговор у него не из легких. Нагревшийся на солнце металл будки вибрировал в такт тяжелым хлопкам розоватой мясистой ладони. Черномазый, надсаживаясь, что-то орал в трубку — не знаю уж что. Наверняка тут как-то замешаны деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130