Антон Луганский получил поистине царский подарок в канун Нового года.
После обеда офис уже вовсю шумел. Народ торопился разгуляться, запастись положительными эмоциями на несколько праздничных дней. Звенели стаканы, звучала музыка, раздавались тосты. Всё как всегда, всё привычно — беззаботно, весело, беспечно. Как будто праздники продлятся всю оставшуюся жизнь. Никто не желал думать о завтрашнем дне, сегодня все гуляют.
Макс присоединился к коллегам-подчиненным в самом разгаре торжества. Вошёл тихо, незаметно, этаким падишахом — покровителем. Гуляйте, ребята, тратьте молодую энергию, радуйтесь подаркам в виде небольших белых конвертиков с энной суммой денег — не большой, не малой, но вполне достойной его успешно развивающейся фирмы. Народ, уже нагретый до предела и осчастливленный барским денежным подарком, взвыл от восторга, при появлении шефа. Резкого на слова, надменного и не всегда всеми обожаемого начальника на этот раз принялись обихаживать со всех сторон — лучшее место, самая вкусная закуска, бокал шампанского, стопка водки, рюмка конька. Вокруг Макса замелькали лица, замельтешили фигуры, и он сразу не заметил ЕЁ.
А когда их взгляды пресеклись, он обмер и почувствовал головокружение. Она была безумно красива — похудевшая, с яркими пятнами румянца на бледной коже щёк, в рыхлом вязаном свитере с воротником под горло, в длинной юбке. Восковые пряди волос аккуратно сплетены в косу за спиной. Он не видел её десять дней, он был зол на неё, взбешен из-за того, что эта девчонка заставила его на протяжении всех этих дней беспрестанно думать о ней, звать к себе в мыслях, не находя сил сделать шаг навстречу. Он не мог сделать простых вещей — набрать телефонный номер и сказать несколько тёплых и спокойных слов, отправить букет цветов и уж тем паче заявиться к ней с повинной головой лично. Чтобы стыдливо прикрыть собственную слабость перед самим собой, он заставлял себя совершать иные поступки. Скрепя сердце он отправился к Саше — не потому, что так захотелось обрести сына или друга — из-за неё. Ведь Сашка — немалое нечто, разделившее их. А между ними и так сейчас пропасть. Воздвигшаяся на гордыни, выстроившаяся из кирпичиков высокомерия и заносчивости. Он не мог предположить в себе столько сил для противоборства и столько бессилия противостоять им, уничтожающим самое себя.
Нет, он не обвинял себя ни в чём, он считал себя единственно правым и … давился этой своей правотой. Она каждый раз вставала костью в горле, когда в ответ на страстное желание видеть Аллу, целовать её, говорить с ней, он встречался с пустотой своего дома, осиротевшим рабочим местом у окна. Эти десять дней измотали его так, как не могли измотать годы. Он чувствовал себя разбитым, старым и злым. Но вот это личико снова перед ним. Эти ясные глазки не насмешливы и не надменны. Они умны, насторожены и задумчивы. Макс, втянув в себя воздух после опрокинутой рюмки коньку, резко поднялся с места. Он не слышал протестующих голосов. Он упорно выбирался из-за стола к выходу. Он спешил, он не замечал помех на своем пути. Он летел, как бронебойная пуля, стремясь быстрее выйти за дверь, за которой только что скрылась Алла. Он не понял, почему она ушла — его отвлекла череда поздравлений и тостов, а когда вновь перевёл взгляд в её направлении, она уже исчезала за дверью.
Макс нашёл Аллу в соседней комнате. Её душил кашель. Алла прижимала к губам платок одной рукой, а другой искала в сумочке таблетки. Он быстрыми шагами подошёл к ней. Она вздрогнула и отпрянула. Макс внимательнее глянул ей в лицо и понял, что это был не просто кашель, вместе с ним Аллу душили и слёзы.
— Ну всё, с меня достаточно этого цирка! — Макс решительно отвёл руки от её лица, — собирайся и немедленно едем домой.
— Никуда я не поеду, — с трудом выговорила Алла.
— Не поедешь? — прищурился Макс и тут же достал телефон, — Вася, очень быстро машину к подъезду.
— Не поеду! — звонко звучали в голосе слёзы, — я не позволю тебе обращаться со мной, как с вещью — хочу прогоняю, хочу зову обратно. Оставь меня в покое, я себя очень плохо чувствую!
— Я не оставлю тебя в покое — никогда! И если ты такая дурочка, что до сих пор этого не поняла — тем хуже для тебя. Собирайся, машина будет через минуту.
— Нет! — Алла не могла больше слышать этот приказной безапелляционный тон, она не хотела сдаваться, не хотела больше быть слабой и безропотной.
Макс шагнул в её сторону с выражением отчаянной решимости на лице, она отступила дальше, но уже через мгновение взлетела вверх, подхваченная его сильными, беспощадными руками. Он держал её крепко, стискивая плечи и ноги под коленями. Алла выронила сумку, но Макс и бровью не повёл. Он развернулся и быстрым шагом двинулся по коридору со своей строптивой ношей. Вместе с ней он спустился с четвёртого этаж, прошёл через холл, открыл ногой стеклянную дверь.
Шофёр Вася, ценимый Максом за точность и пунктуальность, увидев шефа с Аллой на руках, бросился открывать дверь машины. Алла даже не успела почувствовать холода, вдохнуть морозного воздуха опускающихся предновогодних ранний сумерек, как оказалась в жарко натопленном салоне комфортабельной машины.
Макс быстро сел рядом и захлопнул дверь. Когда он оторвался от Аллиных губ, она растерянно спросила, глядя как автомобиль несётся по улицам, полным праздничной суеты:
— А как же верхняя одежда?
— Вася съездит и всё привезёт. Но тебе в ближайшие дни она вряд ли понадобиться. А этой ночью особенно… Новый год, ты, моя драгоценная, встретишь в постели абсолютно обнаженной, разнеженной и усталой! Ну, а как встретишь год, так, говорят, его и проведёшь.
Макс снова принялся целовать Аллу, и ей всё это стало похоже на сказку. Её уносят сани Снежной королевы в безраздельный и вечный плен…. Но ведь она сама ухватилась руками за эту таинственную повозку.
Праздничный шум в офисе постепенно стихал, народ торопился по домам, на улице уже почти стемнело. В большой комнате, где проходило застолье с танцами, женщины уже начинали убирать посуду. Хозяйка офиса быстренько домывала полы в остальных комнатах, тщетно пытаясь найти секретаря Яну. Им вместе нужно было закрыть офис на праздники, проверить, всё ли остаётся в порядке.
Яна слышала, как хозяйка где-то вдалеке гремит вёдрами, но ей было не до этого. Запершись в первом попавшемся кабинете, в не очень удобной позе — на столе, скинув на пол канцелярскую мелочёвку, они занимались любовью с Илюшей Луганским. Илья стискивал руками маленькую белую попку Яны, вихлявшуюся из стороны в сторону не в такт и не в ритм его движениям и думал о том, что своими криками Яночка поставит на уши всех оставшихся в офисе. Он очень сомневался насчёт хорошей звукоизоляции помещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
После обеда офис уже вовсю шумел. Народ торопился разгуляться, запастись положительными эмоциями на несколько праздничных дней. Звенели стаканы, звучала музыка, раздавались тосты. Всё как всегда, всё привычно — беззаботно, весело, беспечно. Как будто праздники продлятся всю оставшуюся жизнь. Никто не желал думать о завтрашнем дне, сегодня все гуляют.
Макс присоединился к коллегам-подчиненным в самом разгаре торжества. Вошёл тихо, незаметно, этаким падишахом — покровителем. Гуляйте, ребята, тратьте молодую энергию, радуйтесь подаркам в виде небольших белых конвертиков с энной суммой денег — не большой, не малой, но вполне достойной его успешно развивающейся фирмы. Народ, уже нагретый до предела и осчастливленный барским денежным подарком, взвыл от восторга, при появлении шефа. Резкого на слова, надменного и не всегда всеми обожаемого начальника на этот раз принялись обихаживать со всех сторон — лучшее место, самая вкусная закуска, бокал шампанского, стопка водки, рюмка конька. Вокруг Макса замелькали лица, замельтешили фигуры, и он сразу не заметил ЕЁ.
А когда их взгляды пресеклись, он обмер и почувствовал головокружение. Она была безумно красива — похудевшая, с яркими пятнами румянца на бледной коже щёк, в рыхлом вязаном свитере с воротником под горло, в длинной юбке. Восковые пряди волос аккуратно сплетены в косу за спиной. Он не видел её десять дней, он был зол на неё, взбешен из-за того, что эта девчонка заставила его на протяжении всех этих дней беспрестанно думать о ней, звать к себе в мыслях, не находя сил сделать шаг навстречу. Он не мог сделать простых вещей — набрать телефонный номер и сказать несколько тёплых и спокойных слов, отправить букет цветов и уж тем паче заявиться к ней с повинной головой лично. Чтобы стыдливо прикрыть собственную слабость перед самим собой, он заставлял себя совершать иные поступки. Скрепя сердце он отправился к Саше — не потому, что так захотелось обрести сына или друга — из-за неё. Ведь Сашка — немалое нечто, разделившее их. А между ними и так сейчас пропасть. Воздвигшаяся на гордыни, выстроившаяся из кирпичиков высокомерия и заносчивости. Он не мог предположить в себе столько сил для противоборства и столько бессилия противостоять им, уничтожающим самое себя.
Нет, он не обвинял себя ни в чём, он считал себя единственно правым и … давился этой своей правотой. Она каждый раз вставала костью в горле, когда в ответ на страстное желание видеть Аллу, целовать её, говорить с ней, он встречался с пустотой своего дома, осиротевшим рабочим местом у окна. Эти десять дней измотали его так, как не могли измотать годы. Он чувствовал себя разбитым, старым и злым. Но вот это личико снова перед ним. Эти ясные глазки не насмешливы и не надменны. Они умны, насторожены и задумчивы. Макс, втянув в себя воздух после опрокинутой рюмки коньку, резко поднялся с места. Он не слышал протестующих голосов. Он упорно выбирался из-за стола к выходу. Он спешил, он не замечал помех на своем пути. Он летел, как бронебойная пуля, стремясь быстрее выйти за дверь, за которой только что скрылась Алла. Он не понял, почему она ушла — его отвлекла череда поздравлений и тостов, а когда вновь перевёл взгляд в её направлении, она уже исчезала за дверью.
Макс нашёл Аллу в соседней комнате. Её душил кашель. Алла прижимала к губам платок одной рукой, а другой искала в сумочке таблетки. Он быстрыми шагами подошёл к ней. Она вздрогнула и отпрянула. Макс внимательнее глянул ей в лицо и понял, что это был не просто кашель, вместе с ним Аллу душили и слёзы.
— Ну всё, с меня достаточно этого цирка! — Макс решительно отвёл руки от её лица, — собирайся и немедленно едем домой.
— Никуда я не поеду, — с трудом выговорила Алла.
— Не поедешь? — прищурился Макс и тут же достал телефон, — Вася, очень быстро машину к подъезду.
— Не поеду! — звонко звучали в голосе слёзы, — я не позволю тебе обращаться со мной, как с вещью — хочу прогоняю, хочу зову обратно. Оставь меня в покое, я себя очень плохо чувствую!
— Я не оставлю тебя в покое — никогда! И если ты такая дурочка, что до сих пор этого не поняла — тем хуже для тебя. Собирайся, машина будет через минуту.
— Нет! — Алла не могла больше слышать этот приказной безапелляционный тон, она не хотела сдаваться, не хотела больше быть слабой и безропотной.
Макс шагнул в её сторону с выражением отчаянной решимости на лице, она отступила дальше, но уже через мгновение взлетела вверх, подхваченная его сильными, беспощадными руками. Он держал её крепко, стискивая плечи и ноги под коленями. Алла выронила сумку, но Макс и бровью не повёл. Он развернулся и быстрым шагом двинулся по коридору со своей строптивой ношей. Вместе с ней он спустился с четвёртого этаж, прошёл через холл, открыл ногой стеклянную дверь.
Шофёр Вася, ценимый Максом за точность и пунктуальность, увидев шефа с Аллой на руках, бросился открывать дверь машины. Алла даже не успела почувствовать холода, вдохнуть морозного воздуха опускающихся предновогодних ранний сумерек, как оказалась в жарко натопленном салоне комфортабельной машины.
Макс быстро сел рядом и захлопнул дверь. Когда он оторвался от Аллиных губ, она растерянно спросила, глядя как автомобиль несётся по улицам, полным праздничной суеты:
— А как же верхняя одежда?
— Вася съездит и всё привезёт. Но тебе в ближайшие дни она вряд ли понадобиться. А этой ночью особенно… Новый год, ты, моя драгоценная, встретишь в постели абсолютно обнаженной, разнеженной и усталой! Ну, а как встретишь год, так, говорят, его и проведёшь.
Макс снова принялся целовать Аллу, и ей всё это стало похоже на сказку. Её уносят сани Снежной королевы в безраздельный и вечный плен…. Но ведь она сама ухватилась руками за эту таинственную повозку.
Праздничный шум в офисе постепенно стихал, народ торопился по домам, на улице уже почти стемнело. В большой комнате, где проходило застолье с танцами, женщины уже начинали убирать посуду. Хозяйка офиса быстренько домывала полы в остальных комнатах, тщетно пытаясь найти секретаря Яну. Им вместе нужно было закрыть офис на праздники, проверить, всё ли остаётся в порядке.
Яна слышала, как хозяйка где-то вдалеке гремит вёдрами, но ей было не до этого. Запершись в первом попавшемся кабинете, в не очень удобной позе — на столе, скинув на пол канцелярскую мелочёвку, они занимались любовью с Илюшей Луганским. Илья стискивал руками маленькую белую попку Яны, вихлявшуюся из стороны в сторону не в такт и не в ритм его движениям и думал о том, что своими криками Яночка поставит на уши всех оставшихся в офисе. Он очень сомневался насчёт хорошей звукоизоляции помещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65