аристократическую внешность. Принц, один из красивейших мужчин своего времени, наделенный ко всему прочему ненасытным любовным аппетитом, выглядел моложе своих сорока зафиксированных в книгах лет – зафиксированных потому, что на протяжении последних семисот лет все законные отпрыски рода фон унд цу Энгельвейзенов появлялись на свет исключительно в присутствии трех законников, в чьи обязанности входило удостоверить и зафиксировать в старинных семейных книгах тот факт, что новорожденный действительно вышел из лона дщери семьи фон унд цу Энгельвейзенов; иное дело, что эта старинная традиция могла в любой момент обернуться двойной ловушкой. С одной стороны, законники – народ неразборчивый, и подкупить можно даже троих. С другой – можно ли быть уверенным в том, что дитя действительно принадлежит к знатному роду, ведь при зачатии никто свечку не держал?
Как бы то ни было, однако, в принадлежности Карла Хайнца к старинной фамилии сомнений быть не могло. Текущая в его жилах голубая кровь многих поколений сказывалась во всем: его окружала аура благородства, он не только сохранял королевскую осанку, но также выглядел и говорил, как истинный аристократ. У него был настоящий римский нос – узкий, длинный, слегка изогнутый, с горбинкой посредине, которой все Энгельвейзены, если, конечно, судить по старинным портретам, собранным в фамильном замке, гордились так же, как гордятся своими шрамами завзятые дуэлянты. Уши, маленькие, плоские, почти без мочек, указывали на принадлежность к еще одной королевской семье Европы, с которой Энгельвейзены были веками связаны сложными брачными узами. Но в блестящих голубых глазах с чуть загнутыми книзу ресницами и морщинками в углах плясали чертики явно не королевского происхождения.
Начиная с пятнадцати лет, принц Карл Хайнц прыгал из постели в постель самых красивых женщин пяти континентов. Но любовные подвиги, о которых с таким упоением писали газеты, мало что могли сказать о его характере. За легкомысленной внешностью плейбоя скрывался твердый как сталь и даже безжалостный делец, человек, совершенно уверенный в себе, и веру эту равно питали кровь и власть денег.
По иронии судьбы эта самая кровь стала ныне источником самой серьезной из его проблем, корни которой уходят в седую старину, в 1290 год, когда Карл Великий даровал его прославленному предку Юстасу за оказанные услуги титул князя Священной Римской империи. Вместе с титулом и огромными земельными наделами на территории нынешней Германии Юстасу досталась и высшая честь – исключительное право надзирать за доставкой папской почты на всем пространстве западного Средиземноморья.
И именно этот самый Юстас, первый в длинной непрерывной череде князей Священной Римской империи, издал эдикт, регулирующий права наследования в роду фон унд цу Энгельвейзенов. Этот эдикт сохраняет силу и по сию пору, Карл Хайнц вынужден с ним считаться и, стало быть, именно ему обязан своими нынешними затруднениями.
В основе их лежит право первородства, что само по себе и неудивительно, ибо многие аристократические европейские семейства все еще следуют древней традиции передачи титула и состояния старшему сыну. А поскольку Карл Хайнц – единственный мужской отпрыск своего недужного отца, как раз ему, по праву первородства, и должно достаться наследство, и сестра Софья в принципе не может этому противостоять.
Но тут-то как раз и возникает специфическая проблема именно этого рода, которой раньше Карл Хайнц практически пренебрегал. Еще князь Юстас распорядился таким образом, что старший сын может вступить в права наследования только при выполнении двух условий.
Первое было связано с желанием сохранить чистоту крови: Карл Хайнц обязан жениться на наследнице кого-либо из князей Священной Римской империи, что само по себе ограничивает поиски невесты крайне узким кругом возможных претенденток.
Второе заключалось в том, что будущая жена должна произвести на свет младенца еще при жизни отца Карла Хайнца.
Если хотя бы одно из этих двух условий останется невыполненным, наследство автоматически перейдет к старшему сыну ближайшего родича. А по капризу судьбы Софья и ее муж граф Эрвин уже успели произвести на свет целую кучу здоровых, на редкость красивых, хотя и тупоумных наследников.
Между тем время, отпущенное Карлу Хайнцу, усыхало, как шагреневая кожа. Его отец, старый князь, пребывает в таком плохом состоянии, что может не дожить до очередного дня рождения сына...
И вот, освещаемый лучами полдневного солнца, пробивающимися через окно, Карл Хайнц грустно прикидывал свои возможности, а вернее, неизбежности. Похоже, если он хочет сохранить свои законные права на наследство, ему придется кончать с затянувшейся холостяцкой жизнью. Надо срочно найти подходящую невесту, в жилах которой течет голубая кровь и которая к тому же способна произвести на свет наследника в рекордно короткие сроки, если будет на то воля Божья.
Призрак Леопольда, надутого, как индюк, старшего сына Софьи, который может унаследовать семейное состояние, грозно преследовал Карла Хайнца. Не требовалось слишком развитое воображение, чтобы представить, как Леопольд, этот безмозглый и, увы, расточительный провинциал, проматывает состояние предков, нажитое на протяжении семи столетий. Карл Хайнц знал, что подобное уже случалось с другими могучими и некогда процветающими родами, и меньше всего хотел бы оказаться в том же положении.
Ощущая нынче тяжесть каждого из сорока прожитых лет, Карл Хайнц тяжело вздохнул. При мысли о Софье и Леопольде краски дня становились блеклыми, да и вообще вся жизнь и ее труды словно утрачивали смысл.
Да, уныло размышлял он, прошли веселые деньки. Явно прошли...
Мысли об этом не оставляли его и во время обеда; он не замечал Цезаря, своего мажордома-испанца, строго надзирающего за тем, чтобы все блюда, начиная от салата из омаров и кончая свежесваренным дымящимся кофе, подавались должным образом.
Но омары остались несъеденными, кофе был выпит лишь наполовину.
Его высочество принц Карл Хайнц фон унд цу Энгельвейзен потерял аппетит. Ну как же могло случиться, что именно он оказался таким болваном, таким непроходимым тупицей и слепцом, чтобы только сегодня, в день своего сорокалетия, обнаружить очевидное? «Право, такой идиотизм недостоин меня!» – подумал он с горьким ощущением игрока, который, вытащив счастливый билет в лотерее, забыл получить по нему приз.
Надо наверстывать упущенное, и как можно скорее!
Да, продолжал размышлять Карл Хайнц, дурная голова, даже и увенчанная короной, ногам покоя не дает...
ЦЕЛЬ: «БЕРГЛИ»
Обратный отсчет времени
Мужчина поднялся по пологим ступенькам мраморной лестницы на широкую площадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Как бы то ни было, однако, в принадлежности Карла Хайнца к старинной фамилии сомнений быть не могло. Текущая в его жилах голубая кровь многих поколений сказывалась во всем: его окружала аура благородства, он не только сохранял королевскую осанку, но также выглядел и говорил, как истинный аристократ. У него был настоящий римский нос – узкий, длинный, слегка изогнутый, с горбинкой посредине, которой все Энгельвейзены, если, конечно, судить по старинным портретам, собранным в фамильном замке, гордились так же, как гордятся своими шрамами завзятые дуэлянты. Уши, маленькие, плоские, почти без мочек, указывали на принадлежность к еще одной королевской семье Европы, с которой Энгельвейзены были веками связаны сложными брачными узами. Но в блестящих голубых глазах с чуть загнутыми книзу ресницами и морщинками в углах плясали чертики явно не королевского происхождения.
Начиная с пятнадцати лет, принц Карл Хайнц прыгал из постели в постель самых красивых женщин пяти континентов. Но любовные подвиги, о которых с таким упоением писали газеты, мало что могли сказать о его характере. За легкомысленной внешностью плейбоя скрывался твердый как сталь и даже безжалостный делец, человек, совершенно уверенный в себе, и веру эту равно питали кровь и власть денег.
По иронии судьбы эта самая кровь стала ныне источником самой серьезной из его проблем, корни которой уходят в седую старину, в 1290 год, когда Карл Великий даровал его прославленному предку Юстасу за оказанные услуги титул князя Священной Римской империи. Вместе с титулом и огромными земельными наделами на территории нынешней Германии Юстасу досталась и высшая честь – исключительное право надзирать за доставкой папской почты на всем пространстве западного Средиземноморья.
И именно этот самый Юстас, первый в длинной непрерывной череде князей Священной Римской империи, издал эдикт, регулирующий права наследования в роду фон унд цу Энгельвейзенов. Этот эдикт сохраняет силу и по сию пору, Карл Хайнц вынужден с ним считаться и, стало быть, именно ему обязан своими нынешними затруднениями.
В основе их лежит право первородства, что само по себе и неудивительно, ибо многие аристократические европейские семейства все еще следуют древней традиции передачи титула и состояния старшему сыну. А поскольку Карл Хайнц – единственный мужской отпрыск своего недужного отца, как раз ему, по праву первородства, и должно достаться наследство, и сестра Софья в принципе не может этому противостоять.
Но тут-то как раз и возникает специфическая проблема именно этого рода, которой раньше Карл Хайнц практически пренебрегал. Еще князь Юстас распорядился таким образом, что старший сын может вступить в права наследования только при выполнении двух условий.
Первое было связано с желанием сохранить чистоту крови: Карл Хайнц обязан жениться на наследнице кого-либо из князей Священной Римской империи, что само по себе ограничивает поиски невесты крайне узким кругом возможных претенденток.
Второе заключалось в том, что будущая жена должна произвести на свет младенца еще при жизни отца Карла Хайнца.
Если хотя бы одно из этих двух условий останется невыполненным, наследство автоматически перейдет к старшему сыну ближайшего родича. А по капризу судьбы Софья и ее муж граф Эрвин уже успели произвести на свет целую кучу здоровых, на редкость красивых, хотя и тупоумных наследников.
Между тем время, отпущенное Карлу Хайнцу, усыхало, как шагреневая кожа. Его отец, старый князь, пребывает в таком плохом состоянии, что может не дожить до очередного дня рождения сына...
И вот, освещаемый лучами полдневного солнца, пробивающимися через окно, Карл Хайнц грустно прикидывал свои возможности, а вернее, неизбежности. Похоже, если он хочет сохранить свои законные права на наследство, ему придется кончать с затянувшейся холостяцкой жизнью. Надо срочно найти подходящую невесту, в жилах которой течет голубая кровь и которая к тому же способна произвести на свет наследника в рекордно короткие сроки, если будет на то воля Божья.
Призрак Леопольда, надутого, как индюк, старшего сына Софьи, который может унаследовать семейное состояние, грозно преследовал Карла Хайнца. Не требовалось слишком развитое воображение, чтобы представить, как Леопольд, этот безмозглый и, увы, расточительный провинциал, проматывает состояние предков, нажитое на протяжении семи столетий. Карл Хайнц знал, что подобное уже случалось с другими могучими и некогда процветающими родами, и меньше всего хотел бы оказаться в том же положении.
Ощущая нынче тяжесть каждого из сорока прожитых лет, Карл Хайнц тяжело вздохнул. При мысли о Софье и Леопольде краски дня становились блеклыми, да и вообще вся жизнь и ее труды словно утрачивали смысл.
Да, уныло размышлял он, прошли веселые деньки. Явно прошли...
Мысли об этом не оставляли его и во время обеда; он не замечал Цезаря, своего мажордома-испанца, строго надзирающего за тем, чтобы все блюда, начиная от салата из омаров и кончая свежесваренным дымящимся кофе, подавались должным образом.
Но омары остались несъеденными, кофе был выпит лишь наполовину.
Его высочество принц Карл Хайнц фон унд цу Энгельвейзен потерял аппетит. Ну как же могло случиться, что именно он оказался таким болваном, таким непроходимым тупицей и слепцом, чтобы только сегодня, в день своего сорокалетия, обнаружить очевидное? «Право, такой идиотизм недостоин меня!» – подумал он с горьким ощущением игрока, который, вытащив счастливый билет в лотерее, забыл получить по нему приз.
Надо наверстывать упущенное, и как можно скорее!
Да, продолжал размышлять Карл Хайнц, дурная голова, даже и увенчанная короной, ногам покоя не дает...
ЦЕЛЬ: «БЕРГЛИ»
Обратный отсчет времени
Мужчина поднялся по пологим ступенькам мраморной лестницы на широкую площадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146