Она предложила пачку.
— Я ведь сказал, что бросил. Она понимающе улыбнулась.
— Это ненадолго.
— Спасибо, — угрюмо сказал Ник.
Гас взглянул на своего напарника, опасаясь, как бы Кэтрин Трэмелл не допекла Ника, у которого был опасно вспыльчивый характер.
— Значит, вы работаете над следующей книгой? — вежливо спросил Гас, желая увести разговор в более безопасное русло.
— Да, работаю.
— Должно быть, нелегко без конца сочинять всякие истории.
— Это опыт познания.
— Вы что, разыгрываете меня? Какое тут познание?
— Писательская работа учит искусству лжи, — твердо сказала Кэтрин.
«Час от часу не легче, — подумал Гас, — рядом с этой дамочкой точно все время ходишь по тонкому льду. Что ни слово — тонкий намек».
— Как это? Не понимаю — почему писательская работа учит лжи?
— Вы придумываете содержание книги, но оно должно быть правдоподобным, — сказала Кэтрин таким тоном, словно выступала перед выпускниками Беркли из литературной группы. — Для этого даже есть специальный термин.
— Правда? Какой?
— Усыпить недоверие. Гас засмеялся.
— Здорово.
Он взглянул на Ника.
— Ты слышишь, Ник? «Усыпить недоверие». Жаль, что я не могу усыпить свое недоверие навечно. А ты что скажешь, Ник? Ты хочешь усыпить свое недоверие?
— Можно попробовать.
— Это легко сказать, но трудно сделать, — проговорила Кэтрин, стряхивая сигарету где-то возле пепельницы.
Они проехали еще несколько миль по извилистому шоссе. На этот раз Ник нарушил молчание.
— Так о чем же ваша новая книга?
— Разве вы не слышали? Автору не стоит задавать такие вопросы.
— Что? Можно сглазить или есть иные причины? Не могу поверить, что вы суеверны.
— Я не суеверна. Но это, пожалуй, не имеет никакого отношения к предрассудкам.
— Тогда почему нельзя спросить? — допытывался Ник. — Боитесь кто-нибудь украдет ваши мысли?
— Нет, опять не угадали.
— Так в чем же дело? — спросил в свою очередь Гас.
— Некоторые авторы полагают, что, если рассказать содержание книги до того, как она написана, это лишает ее новизны. Сюжет теряет интерес и становится избитым еще до того, как автор попытается вдохнуть в него жизнь.
— Ерунда, — сказал Ник. — Чем это может навредить? Вы говорите о книге как о чем-то хрупком, уязвимом создании, хотя это всего лишь плод ваших размышлений.
— Я и не знала, что вы так хорошо разбираетесь в литературе, — заметила Кэтрин.
— А зря. Вы и не знали, что я бросил курить, — огрызнулся он.
Они молча проехали еще милю-две. Затем она нарушила тишину.
— Я пишу книгу о детективе, — внезапно произнесла она. — Он влюбляется в порочную женщину.
— Ты слышишь, Ники?
— И что же с ним происходит?
— Она убивает его, — спокойно ответила Кэтрин Трэмелл.
Глава шестая
Комнаты для допроса в здании полицейского управления Сан-Франциско на Брайант-Стрит, размещавшиеся в помещении суда, были не более привлекательны, чем чрево большого холодильника. Корелли, Толкотт и Уокер поджидали Кэтрин Трэмелл в самой приличной из них, но все равно она имела уныло казенный вид. Там стоял стол министерства общественных работ, несколько стульев с сиденьями, обитыми черным винилом, и корзина для мусора. Перед столом была установлена видеокамера с объективом, устремленным, точно ствол автомата, на единственный незанятый стул.
Там должна была сидеть Кэтрин Трэмелл. Она вошла вместе с Ником Карраном и Гасом Мораном по бокам и окинула холодным взглядом комнату, где сидели мужчины. Кэтрин явно была здесь не на месте. Но если она и заметила это, то не подала вида. Карран уже знал, что привычка скрывать свои чувства была ее второй натурой.
Как только она появилась, Корелли вскочил на ноги и протянул ей жирную лапу.
— Мадам Трэмелл, я Джон Корелли, помощник районного прокурора. Должен сообщить вам, что этот допрос записывается на магнитофонную ленту. Мы имеем право…
— А я и не говорила, что не имеете, — оборвала его Кэтрин.
Капитан, казалось, хотел извиниться, но затем передумал и удовольствовался тем, что пожал ее изящную руку.
— Лейтенант Уокер, — представился Уокер.
У него был вовсе не извиняющийся вид, и он холодно рассматривал ее.
— У вас есть какие-нибудь пожелания? — участливо спросил Толкотт. — Может быть, выпьете чашечку кофе?
— Нет, спасибо.
Корелли вытащил носовой платок и вытер лоб. Окна в комнате не открывались, и там было душно.
— Когда придут ваши адвокаты?
Ник изо всех сил старался спрятать ухмылку.
— Мадам Трэмелл отказалась от права на адвоката. Корелли и Толкотт подозрительно посмотрели на него.
Кэтрин Трэмелл заметила это и одного за другим обвела взглядом мужчин, присутствовавших в комнате.
— Я что-нибудь сделала не так? — спросила она.
— Я сказал им, что вам не потребуется присутствие адвоката.
— Почему вы отказались от права пригласить адвоката, мадам Трэмелл? — спросил Уокер.
Кэтрин не удостоила его ответом, устремив взгляд на Ника. Она почти с восхищением смотрела на него. Он был здесь для нее персоной номер один.
— Почему вы решила, что я не приглашу адвоката?
— Я сказал им, что вы не пожелаете прятаться, — спокойно ответил Ник.
Они говорили так, словно были в комнате одни.
— Мне нечего прятать.
Они еще некоторое время смотрели друг на друга, затем Кэтрин села и устремила взор на своих инквизиторов, точно говоря: «Начинайте, джентльмены». Она была уравновешена, сдержана и прекрасно владела собой.
Кэтрин достала сигарету из сумочки и зажгла ее, бросив использованную спичку на стол перед собой.
— В этом здании не курят, мадам Трэмелл, — сказал Корелли.
— И что вы сделаете со мной? — подняла она бровь. — Привлечете меня к суду за курение?
В Сан-Франциско, мировом центре противников курения, нашлись бы воинствующие фанатики, которые не только привлекли бы Кэтрин к суду, но и с удовольствием признали бы ее виновной и посадили бы на электрический стул.
Корелли, однако, не собирался дальше обсуждать эту скользкую тему. Он поспешно отступил. Кэтрин направила струю дыма через стол на Ника.
Корелли решил, что пора начинать представление.
— Мадам Трэмелл, будьте добры, объясните нам, пожалуйста, характер ваших отношений с мистером Бозом?
— Я занималась с ним сексом год-полтора, — спокойно сказала она, — Мне нравилось спать с ним.
Она чувствовала себя хозяйкой положения, и когда говорила, переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они в свою очередь не без удовлетворения думали, что, работая в правоохранительных органах, уже слышали все на свете, видели все на свете, и их уже ничем не удивить. И, по правде говоря, были недалеки от истины. Они выслушивали признания жестоких, безжалостных преступников, совратителей малолетних, хулиганов, избивавших жен, наемных убийц и дельцов наркобизнеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Я ведь сказал, что бросил. Она понимающе улыбнулась.
— Это ненадолго.
— Спасибо, — угрюмо сказал Ник.
Гас взглянул на своего напарника, опасаясь, как бы Кэтрин Трэмелл не допекла Ника, у которого был опасно вспыльчивый характер.
— Значит, вы работаете над следующей книгой? — вежливо спросил Гас, желая увести разговор в более безопасное русло.
— Да, работаю.
— Должно быть, нелегко без конца сочинять всякие истории.
— Это опыт познания.
— Вы что, разыгрываете меня? Какое тут познание?
— Писательская работа учит искусству лжи, — твердо сказала Кэтрин.
«Час от часу не легче, — подумал Гас, — рядом с этой дамочкой точно все время ходишь по тонкому льду. Что ни слово — тонкий намек».
— Как это? Не понимаю — почему писательская работа учит лжи?
— Вы придумываете содержание книги, но оно должно быть правдоподобным, — сказала Кэтрин таким тоном, словно выступала перед выпускниками Беркли из литературной группы. — Для этого даже есть специальный термин.
— Правда? Какой?
— Усыпить недоверие. Гас засмеялся.
— Здорово.
Он взглянул на Ника.
— Ты слышишь, Ник? «Усыпить недоверие». Жаль, что я не могу усыпить свое недоверие навечно. А ты что скажешь, Ник? Ты хочешь усыпить свое недоверие?
— Можно попробовать.
— Это легко сказать, но трудно сделать, — проговорила Кэтрин, стряхивая сигарету где-то возле пепельницы.
Они проехали еще несколько миль по извилистому шоссе. На этот раз Ник нарушил молчание.
— Так о чем же ваша новая книга?
— Разве вы не слышали? Автору не стоит задавать такие вопросы.
— Что? Можно сглазить или есть иные причины? Не могу поверить, что вы суеверны.
— Я не суеверна. Но это, пожалуй, не имеет никакого отношения к предрассудкам.
— Тогда почему нельзя спросить? — допытывался Ник. — Боитесь кто-нибудь украдет ваши мысли?
— Нет, опять не угадали.
— Так в чем же дело? — спросил в свою очередь Гас.
— Некоторые авторы полагают, что, если рассказать содержание книги до того, как она написана, это лишает ее новизны. Сюжет теряет интерес и становится избитым еще до того, как автор попытается вдохнуть в него жизнь.
— Ерунда, — сказал Ник. — Чем это может навредить? Вы говорите о книге как о чем-то хрупком, уязвимом создании, хотя это всего лишь плод ваших размышлений.
— Я и не знала, что вы так хорошо разбираетесь в литературе, — заметила Кэтрин.
— А зря. Вы и не знали, что я бросил курить, — огрызнулся он.
Они молча проехали еще милю-две. Затем она нарушила тишину.
— Я пишу книгу о детективе, — внезапно произнесла она. — Он влюбляется в порочную женщину.
— Ты слышишь, Ники?
— И что же с ним происходит?
— Она убивает его, — спокойно ответила Кэтрин Трэмелл.
Глава шестая
Комнаты для допроса в здании полицейского управления Сан-Франциско на Брайант-Стрит, размещавшиеся в помещении суда, были не более привлекательны, чем чрево большого холодильника. Корелли, Толкотт и Уокер поджидали Кэтрин Трэмелл в самой приличной из них, но все равно она имела уныло казенный вид. Там стоял стол министерства общественных работ, несколько стульев с сиденьями, обитыми черным винилом, и корзина для мусора. Перед столом была установлена видеокамера с объективом, устремленным, точно ствол автомата, на единственный незанятый стул.
Там должна была сидеть Кэтрин Трэмелл. Она вошла вместе с Ником Карраном и Гасом Мораном по бокам и окинула холодным взглядом комнату, где сидели мужчины. Кэтрин явно была здесь не на месте. Но если она и заметила это, то не подала вида. Карран уже знал, что привычка скрывать свои чувства была ее второй натурой.
Как только она появилась, Корелли вскочил на ноги и протянул ей жирную лапу.
— Мадам Трэмелл, я Джон Корелли, помощник районного прокурора. Должен сообщить вам, что этот допрос записывается на магнитофонную ленту. Мы имеем право…
— А я и не говорила, что не имеете, — оборвала его Кэтрин.
Капитан, казалось, хотел извиниться, но затем передумал и удовольствовался тем, что пожал ее изящную руку.
— Лейтенант Уокер, — представился Уокер.
У него был вовсе не извиняющийся вид, и он холодно рассматривал ее.
— У вас есть какие-нибудь пожелания? — участливо спросил Толкотт. — Может быть, выпьете чашечку кофе?
— Нет, спасибо.
Корелли вытащил носовой платок и вытер лоб. Окна в комнате не открывались, и там было душно.
— Когда придут ваши адвокаты?
Ник изо всех сил старался спрятать ухмылку.
— Мадам Трэмелл отказалась от права на адвоката. Корелли и Толкотт подозрительно посмотрели на него.
Кэтрин Трэмелл заметила это и одного за другим обвела взглядом мужчин, присутствовавших в комнате.
— Я что-нибудь сделала не так? — спросила она.
— Я сказал им, что вам не потребуется присутствие адвоката.
— Почему вы отказались от права пригласить адвоката, мадам Трэмелл? — спросил Уокер.
Кэтрин не удостоила его ответом, устремив взгляд на Ника. Она почти с восхищением смотрела на него. Он был здесь для нее персоной номер один.
— Почему вы решила, что я не приглашу адвоката?
— Я сказал им, что вы не пожелаете прятаться, — спокойно ответил Ник.
Они говорили так, словно были в комнате одни.
— Мне нечего прятать.
Они еще некоторое время смотрели друг на друга, затем Кэтрин села и устремила взор на своих инквизиторов, точно говоря: «Начинайте, джентльмены». Она была уравновешена, сдержана и прекрасно владела собой.
Кэтрин достала сигарету из сумочки и зажгла ее, бросив использованную спичку на стол перед собой.
— В этом здании не курят, мадам Трэмелл, — сказал Корелли.
— И что вы сделаете со мной? — подняла она бровь. — Привлечете меня к суду за курение?
В Сан-Франциско, мировом центре противников курения, нашлись бы воинствующие фанатики, которые не только привлекли бы Кэтрин к суду, но и с удовольствием признали бы ее виновной и посадили бы на электрический стул.
Корелли, однако, не собирался дальше обсуждать эту скользкую тему. Он поспешно отступил. Кэтрин направила струю дыма через стол на Ника.
Корелли решил, что пора начинать представление.
— Мадам Трэмелл, будьте добры, объясните нам, пожалуйста, характер ваших отношений с мистером Бозом?
— Я занималась с ним сексом год-полтора, — спокойно сказала она, — Мне нравилось спать с ним.
Она чувствовала себя хозяйкой положения, и когда говорила, переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они в свою очередь не без удовлетворения думали, что, работая в правоохранительных органах, уже слышали все на свете, видели все на свете, и их уже ничем не удивить. И, по правде говоря, были недалеки от истины. Они выслушивали признания жестоких, безжалостных преступников, совратителей малолетних, хулиганов, избивавших жен, наемных убийц и дельцов наркобизнеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43