– Я купила себе первое платье мини, когда мне изменил муж, – не разочаровала ее Зоя и на этот раз. – Тогда во мне проснулась настоящая женщина. А до этого я считала, что у меня ноги слишком толстые.
– Когда ты перестанешь это вспоминать? – вырвалось у Карины.
– Что?
– Как тебе изменил муж.
Зоя помолчала. Карина успела пожалеть о том, что наступила на ее больную мозоль.
– Я об этом никогда не забуду, – серьезно сказала она и тотчас же ненатурально-бодро защебетала: – И зачем ты только выбрасываешь старую одежду? Тридцать лет назад ты не вылезала из мини.
– Одежда имеет обыкновение выходить из моды, – усмехнулась Карина.
– Ничего подобного! Сейчас в моде стиль винтаж. Ты и сама знаешь, что мода идет не вперед, а, как ослик за морковкой, по кругу.
– А кто тебе сказал, что я выбрасываю одежду? – вдруг сказала Карина. – Ничего никогда не выбрасываю. Оставляю на память. Старые платья для меня как старые фотографии.
– Но это же гениально! Помнишь то красное платье, в котором ты была свидетельницей на моей свадьбе?
– Помню, – улыбнулась Карина. – Как не помнить. Оно досталось мне по жуткому блату. Американское.
– Счастливое было время, – вздохнула Зойка, – тогда мне казалось, что я самая счастливая женщина на свете. Потому что я рядом с человеком, ради которого горы свернуть готова.
– Так оно и есть.
– Сама знаешь, что нет. Я его не люблю. Давно. Я не могу простить…
– Не будем об этом, – мягко перебила ее Карина.
– Ты права… Извини, иногда меня заедает… О чем мы говорили? Ах да, о шмотках. А помнишь то черное платьице, в котором ты шокировала преподавателей на экзамене? Которое ты купила за жуткие деньги у фарцовщика?
– Было дело. Полгода копила. Оно одновременно и строгое, и озорное. Ни к чему не придерешься, а как смотрится! Я, кстати, его недавно мерила.
– И как?
– Ты будешь завидовать, но со студенческих времен я не поправилась ни на сантиметр.
– Так надевай его!
– С ума спятила? – ужаснулась Карина. – Это же девчоночье платье, я его даже дочери своей не дала, хотя та так выпрашивала.
– Чего ж не дала, – ехидно усмехнулась Зойка, – если сама носить не желаешь?
– Это воспоминание… Я никогда тебе не говорила, но в том платье… В том платье я девственности лишилась.
– Да ты что! – оживилась Зоя. В свои пятьдесят лет она могла быть очаровательно инфантильной. Другой женщине не пошли бы ее кокетливые ужимки, но Зойка смотрелась в своем излюбленном образе вполне органично. – Это с тем не то художником, не то писателем, да?
– Ты помнишь…
– Такое не забывается. Грехопадение святой Карины.
– Прекрати!
– Да ладно тебе, сколько лет прошло! Знаешь, а ведь завтра на презентации ты тоже в некотором роде девственности лишишься.
– Обалдела?
– Ну, ты же впервые выходишь в свет без своего козловатого Толика. Мало того что без него, так еще и в компании такого мачо! Расскажи еще что-нибудь об этом Арсении!
– Сто раз уже рассказывала. Я ничего о нем не знаю. Просто он мне понравился, вот и все.
– Это уже многое.
– Я не собираюсь заводить никаких романов, ясно?
– Ты кому это пытаешься доказать? Мне? А может быть, самой себе? – подколола ее Зоя.
– Сейчас трубку брошу.
– Ну-ну. Так что ты решила с одеждой, целомудренная дева?
– Не знаю. Наверное, надо выбрать костюм от «Ив Сен Лоран». Знаешь, такой темно-коричневый. Я его всего один раз надевала, классная вещь.
– Будешь как примадонна помпезная. А кто хотел выглядеть молодой сексапилкой?
– Костюм – это отличный вариант. Стильно, дорого и строго. Прямо сейчас и буду мерить. Надо еще туфли подходящие подобрать.
– Хотя бы на каблуках, – простонала Зоя. – Дурочка ты, Кара. Я вот надену на твою презентацию свой желтый кожаный пиджак и юбку. Если ты такая вредная, ничего не поделаешь. Придется тебя затмить.
– Затми, – благосклонно разрешила Карина.
– Кара… А что, если я приеду? – вдруг робко спросила Зоя.
– Сейчас?
– Ну да. Я могла бы остаться на ночь. Тебе так одиноко там, в пустом доме…
– Нет, Зой, честное слово, не стоит. Хотя спасибо тебе большое.
– Ну ладно…
Оптимистичная Зойка, как всегда, подняла ей настроение. В последнее время, с тех пор как Анатолий переехал к незнакомой предприимчивой Валечке, ежедневные телефонные беседы со старой подругой стали для Карины чем-то вроде допинга. Если Зойка была занята и не могла уделить ей достаточно внимания, Карина начинала нервничать и злиться, хоть и никогда не подавала вида. Она «подсела» на легкомысленный Зойкин треп, как на сильный наркотик.
«Надо и правда примерить костюмчик», – подумала Карина. Но вместо строгого одеяния почему-то разыскала в недрах огромного шкафа то самое черное платье. Платье из молодости.
Как ни странно, в отличие от самой молодости, платье осталось почти нетронутым. Да Карина и надевала-то его всего пару раз. После инцидента с Артемом – никогда.
Воспоминания нахлынули на нее всеразрушающей океанской волной, с головой накрыли, не дав возможности опомниться. Ей вдруг показалось, что платье пахнет так, как пах тот вечер. Польскими духами «Быть может», которые родители подарили ей, когда Карина обнаружила свою фамилию в списке поступивших в заветный ВГИК. Сигаретным дымом – кажется, Артем предпочитал какое-то дешевое курево. Мужским потом. Спермой. Поцелуем, у которого был вкус крепко заваренного чая. Нежностью. Кровью.
Артем так удивился, когда обнаружил, что Карина девственница. Даже не поверил сразу.
– Месячные, что ли? – равнодушно спросил. – Ты б предупредила, я бы клеенку подстелил.
Ей стало неловко – мужчина обсуждает с ней такие интимные подробности, о которых до этого она могла говорить разве что с мамой. Или теперь у них такие отношения, что в них нет места для стыда?
– Это не месячные, – сконфуженно призналась она.
– Как это? То есть… Блин, что ж сразу не сказала?
– Разве это что-то изменило бы?
– Да. То есть нет… Не знаю. Вообще я целок не срываю.
– Что?
– Ничего, расслабься. Тебе есть восемнадцать?
– Ну да. Я же студентка, во ВГИКе учусь, я же тебе говорила.
– Ну да, – равнодушно припомнил он. – Но все равно пусть это будет нашим секретом.
– Хорошо, – удивленно согласилась Карина, тогда еще не понимавшая, что происходит. – Пусть.
Только гораздо позже, через несколько лет, она поняла, что Артем просто боялся лишней ответственности.
И вот теперь она стояла перед зеркалом в том самом черном платье, приталенном, треугольно вырезанном у ворота, не прикрывающем колени. Она удовлетворенно улыбнулась – не зря все же всю жизнь она жестоко ограничивала себя в таком естественном человеческом удовольствии, как нормальная еда. Не зря она стойко смаковала огуречные дольки да яблочные ломтики на самых щедрых фуршетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71