Должны же у невесты быть жемчуга? – с негодованием воскликнула Мэкси, считавшая, что если уж не на бриллианты, то, по крайней мере, на жемчуга она имеет право.
– Ну и в довершение всего вы как-никак входите в категорию лиц, облагаемых самыми высокими в стране налогами. Добавьте сюда огромные суммы, которые вы жертвуете на благотворительность, а также несколько состояний, потерянных вами в казино… – Банкир кашлянул с едва заметным неодобрением.
– Знаете, как приятно играть! Но кто же в здравом уме может рассчитывать на выигрыш? – пояснила Мэкси.
– Я тоже, в общем, склонен так считать, – негромко заметил Лестер.
– Так что, денег нет совсем?
– Ну, так бы я вопрос не ставил. Вы по-прежнему весьма состоятельная молодая женщина. Владелица десяти процентов акций крупной компании. Так что вы вправе тратить свои деньги, как вам хочется.
– Еще бы! – прошипела Мэкси в ярости.
– Вы могли бы нанять специального человека, занимающегося недвижимостью.
– А разве сейчас не поздно?
– Боюсь, правда, что это надо было делать раньше. Но в июне мы узнаем насчет поступления очередных дивидендов. До этого вы доскрипите, если, конечно, уже не купили чего-нибудь, о чем мне неизвестно.
– А каких дивидендов вы ждете? – с неожиданно вспыхнувшей надеждой в голосе спросила Мэкси.
– Это будет зависеть от вашей матери. Она владеет конктрольным пакетом акций и в этом качестве имеет право определять размер дивидендов.
– Ну а ваши прогнозы на этот год, мистер Мейпол? Ладно, не берите в голову. Что я могу сделать со своими десятью процентами акций «Эмбервилл»? Я хотела бы получить под них деньги – и побольше.
– Продать их можно только вашей матери, – ответил Мейпол, недоумевая, что она не знает даже этого.
– Но это же все равно акции! – упрямо возразила Мэкси с таким видом, будто Мейпол мучает ее ради собственного удовольствия.
– Под них вам не дадут ни цента, мисс Эмбервилл.
– Так что, выходит, этих десяти процентов как бы и нет? Они не в счет?
– Пожалуйста, мисс Эмбервилл, не расстраивайтесь. Они есть, они существуют и принадлежат вам. Просто под них вам не одолжат денег – вот и все. Потому что их нельзя продать на сторону.
– То есть денег у меня нет, так?
– Можно сказать и так. Сейчас, по крайней мере, их нет. Я имею в виду наличные.
– Спасибо, мистер Мейпол. – И Мэкси исчезла, как будто рядом с ним ударила молния, оставив покрывшегося потом Лестера Мейпола в тревоге и смущении.
В самом деле, она не понимает разницы между деньгами и наличностью – и он, пытаясь объяснить ей это, сам вдруг перестал понимать. Лестер заглянул в бумажник: двадцать четыре доллара. Он вызвал секретаршу.
– Линда, – обратился он к ней, и сердце его подозрительно забилось. – Принесите-ка мой портфель ценных бумаг. И побыстрей. А потом отвезите чек в банк. Нет, мне просто нужны наличные, по пять долларов. Сейчас же!
Мэкси протиснулась сквозь толпу людей, теснившихся вокруг пианиста и скрипача, исполнявших «Голубое платье Алисы» в фойе «Трамп-Тауэр». Она не замечала ни восьмидесятифутового водопада, низвергавшегося с этой высоты на самой большой из трех возможных скоростей, ни стен и пола, выложенных устрично-розоватым или напоминавшим цвет спелого манго мрамором. Не взглянула она и на роскошные косматые пальмы, и на влюбленные парочки, целовавшиеся на эскалаторах. Мэкси решительно повернула вправо и вошла в первый же лифт, поднявший ее на административный этаж, где располагались офисы дирекции.
– Луиза, – обратилась она к приятной блондинке, вице-президенту «Трампа», – я могу заложить свою квартиру?
Луиза Саншайн Ничуть не удивилась. Годы работы с беспокойным и непредсказуемым Трампом выработали у нее иммунитет к шоковым состояниям.
– Правление жилфонда обычно не расположено к такого рода операциям. А что, Мэкси, дорогая, вы надумали купить Пентагон?
– Да, что-то вроде этого. Дональд у себя?
– Для вас, Мэкси, всегда да. Подождите минутку – я просто проверю, не говорит ли он по телефону.
Мэкси в нетерпении обернулась к окну, и сердце ее тревожно заныло. Отсюда, с высоты, правда, гораздо меньшей, чем ее шестьдесят третий этаж, открывался вид, который она так любила: он был словно специально изобретен для того, чтобы заставлять людей любить или ненавидеть, вид города, который каждый воспринимает по-своему – как личное оскорбление, вызов или, наоборот, нечто такое, с чем лучше вообще не связываться. Никогда не был Нью-Йорк просто городом. Нет, он должен или целиком принадлежать тебе, или быть целиком вытеснен из твоего сознания. И нет на Манхэттене другого такого места, откуда бы город выглядел столь же захватывающе прекрасным, столь сказочно отрешенным от реальности.
– Проходите! – Неожиданное появление Луизы Саншайн заставило ее вздрогнуть.
Владелец «Башни» Дональд Трамп, блестящий, честолюбивый и удачливый молодой торговец недвижимостью, чью обезоруживающую искренность признавали даже его противники, немедленно поднялся при ее появлении.
– Ну, моя красавица, какие у вас проблемы?
– Мне нужны наличные – и немедленно.
– Такое бывает и в самых лучших семействах, – осклабился он.
– Вы можете продать мою квартиру, Дональд? Но на этой неделе?
– Погодите, Мэкси. Вы действительно убеждены, что хотите этого? – Теперь он выглядел уж совсем по-иному – абсолютно серьезным. – У меня ведь целый список желающих ее заполучить. Не считая моей, это самая большая и самая лучшая квартира во всей «Башне». И если вы сейчас с ней разделаетесь, то уже навсегда. Второй такой больше не будет.
В его озабоченности не было совершенно ничего напускного.
Часть квартир в доме поменяла своих хозяев, но в основном это касалось тех, для кого покупка квартиры с самого начала была формой вложения капитала. Мэкси же, любившая свою квартиру так же, как он свою, считала ее как бы частью самой себя, продолжением собственной жизни, так что для нее продажа – последняя жертва, которая могла вызываться лишь чревычайными обстоятельствами.
– И вы гарантируете, что я получу деньги на этой неделе?
– Мэкси, сколько денег вам надо? Может, есть другой способ…
– Точно не знаю. Но по крайней мере шесть миллионов долларов. Возможно, и больше.
– Ого! И так срочно? – Он помолчал и добавил: – Да, тогда другого выхода действительно нет. Но учтите, мне понадобится некоторое время, чтобы гарантировать вам наилучшие условия сделки. Впрочем, если вы согласны передать квартиру мне, я тут же выпишу вам чек на шесть миллионов. А потом, если я выручу за нее больше, думаю, так оно и будет, то по завершении сделки вы получите остальное.
– Где мне расписаться? – спросила Мэкси.
– Надеюсь, что жертва, на которую вы идете, стоит того, ради чего вы это делаете, – отозвался он, покачивая головой и доставая чековую книжку из ящика стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
– Ну и в довершение всего вы как-никак входите в категорию лиц, облагаемых самыми высокими в стране налогами. Добавьте сюда огромные суммы, которые вы жертвуете на благотворительность, а также несколько состояний, потерянных вами в казино… – Банкир кашлянул с едва заметным неодобрением.
– Знаете, как приятно играть! Но кто же в здравом уме может рассчитывать на выигрыш? – пояснила Мэкси.
– Я тоже, в общем, склонен так считать, – негромко заметил Лестер.
– Так что, денег нет совсем?
– Ну, так бы я вопрос не ставил. Вы по-прежнему весьма состоятельная молодая женщина. Владелица десяти процентов акций крупной компании. Так что вы вправе тратить свои деньги, как вам хочется.
– Еще бы! – прошипела Мэкси в ярости.
– Вы могли бы нанять специального человека, занимающегося недвижимостью.
– А разве сейчас не поздно?
– Боюсь, правда, что это надо было делать раньше. Но в июне мы узнаем насчет поступления очередных дивидендов. До этого вы доскрипите, если, конечно, уже не купили чего-нибудь, о чем мне неизвестно.
– А каких дивидендов вы ждете? – с неожиданно вспыхнувшей надеждой в голосе спросила Мэкси.
– Это будет зависеть от вашей матери. Она владеет конктрольным пакетом акций и в этом качестве имеет право определять размер дивидендов.
– Ну а ваши прогнозы на этот год, мистер Мейпол? Ладно, не берите в голову. Что я могу сделать со своими десятью процентами акций «Эмбервилл»? Я хотела бы получить под них деньги – и побольше.
– Продать их можно только вашей матери, – ответил Мейпол, недоумевая, что она не знает даже этого.
– Но это же все равно акции! – упрямо возразила Мэкси с таким видом, будто Мейпол мучает ее ради собственного удовольствия.
– Под них вам не дадут ни цента, мисс Эмбервилл.
– Так что, выходит, этих десяти процентов как бы и нет? Они не в счет?
– Пожалуйста, мисс Эмбервилл, не расстраивайтесь. Они есть, они существуют и принадлежат вам. Просто под них вам не одолжат денег – вот и все. Потому что их нельзя продать на сторону.
– То есть денег у меня нет, так?
– Можно сказать и так. Сейчас, по крайней мере, их нет. Я имею в виду наличные.
– Спасибо, мистер Мейпол. – И Мэкси исчезла, как будто рядом с ним ударила молния, оставив покрывшегося потом Лестера Мейпола в тревоге и смущении.
В самом деле, она не понимает разницы между деньгами и наличностью – и он, пытаясь объяснить ей это, сам вдруг перестал понимать. Лестер заглянул в бумажник: двадцать четыре доллара. Он вызвал секретаршу.
– Линда, – обратился он к ней, и сердце его подозрительно забилось. – Принесите-ка мой портфель ценных бумаг. И побыстрей. А потом отвезите чек в банк. Нет, мне просто нужны наличные, по пять долларов. Сейчас же!
Мэкси протиснулась сквозь толпу людей, теснившихся вокруг пианиста и скрипача, исполнявших «Голубое платье Алисы» в фойе «Трамп-Тауэр». Она не замечала ни восьмидесятифутового водопада, низвергавшегося с этой высоты на самой большой из трех возможных скоростей, ни стен и пола, выложенных устрично-розоватым или напоминавшим цвет спелого манго мрамором. Не взглянула она и на роскошные косматые пальмы, и на влюбленные парочки, целовавшиеся на эскалаторах. Мэкси решительно повернула вправо и вошла в первый же лифт, поднявший ее на административный этаж, где располагались офисы дирекции.
– Луиза, – обратилась она к приятной блондинке, вице-президенту «Трампа», – я могу заложить свою квартиру?
Луиза Саншайн Ничуть не удивилась. Годы работы с беспокойным и непредсказуемым Трампом выработали у нее иммунитет к шоковым состояниям.
– Правление жилфонда обычно не расположено к такого рода операциям. А что, Мэкси, дорогая, вы надумали купить Пентагон?
– Да, что-то вроде этого. Дональд у себя?
– Для вас, Мэкси, всегда да. Подождите минутку – я просто проверю, не говорит ли он по телефону.
Мэкси в нетерпении обернулась к окну, и сердце ее тревожно заныло. Отсюда, с высоты, правда, гораздо меньшей, чем ее шестьдесят третий этаж, открывался вид, который она так любила: он был словно специально изобретен для того, чтобы заставлять людей любить или ненавидеть, вид города, который каждый воспринимает по-своему – как личное оскорбление, вызов или, наоборот, нечто такое, с чем лучше вообще не связываться. Никогда не был Нью-Йорк просто городом. Нет, он должен или целиком принадлежать тебе, или быть целиком вытеснен из твоего сознания. И нет на Манхэттене другого такого места, откуда бы город выглядел столь же захватывающе прекрасным, столь сказочно отрешенным от реальности.
– Проходите! – Неожиданное появление Луизы Саншайн заставило ее вздрогнуть.
Владелец «Башни» Дональд Трамп, блестящий, честолюбивый и удачливый молодой торговец недвижимостью, чью обезоруживающую искренность признавали даже его противники, немедленно поднялся при ее появлении.
– Ну, моя красавица, какие у вас проблемы?
– Мне нужны наличные – и немедленно.
– Такое бывает и в самых лучших семействах, – осклабился он.
– Вы можете продать мою квартиру, Дональд? Но на этой неделе?
– Погодите, Мэкси. Вы действительно убеждены, что хотите этого? – Теперь он выглядел уж совсем по-иному – абсолютно серьезным. – У меня ведь целый список желающих ее заполучить. Не считая моей, это самая большая и самая лучшая квартира во всей «Башне». И если вы сейчас с ней разделаетесь, то уже навсегда. Второй такой больше не будет.
В его озабоченности не было совершенно ничего напускного.
Часть квартир в доме поменяла своих хозяев, но в основном это касалось тех, для кого покупка квартиры с самого начала была формой вложения капитала. Мэкси же, любившая свою квартиру так же, как он свою, считала ее как бы частью самой себя, продолжением собственной жизни, так что для нее продажа – последняя жертва, которая могла вызываться лишь чревычайными обстоятельствами.
– И вы гарантируете, что я получу деньги на этой неделе?
– Мэкси, сколько денег вам надо? Может, есть другой способ…
– Точно не знаю. Но по крайней мере шесть миллионов долларов. Возможно, и больше.
– Ого! И так срочно? – Он помолчал и добавил: – Да, тогда другого выхода действительно нет. Но учтите, мне понадобится некоторое время, чтобы гарантировать вам наилучшие условия сделки. Впрочем, если вы согласны передать квартиру мне, я тут же выпишу вам чек на шесть миллионов. А потом, если я выручу за нее больше, думаю, так оно и будет, то по завершении сделки вы получите остальное.
– Где мне расписаться? – спросила Мэкси.
– Надеюсь, что жертва, на которую вы идете, стоит того, ради чего вы это делаете, – отозвался он, покачивая головой и доставая чековую книжку из ящика стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154