Что касается Джамбо, тот, в сущности, всегда был у него в кармане. Каттеру просто надоело постоянно зависеть от кого-то, кого он слишком давно и хорошо знает. После того как он уже вкусил сладость пребывания в роли босса в «Эмбервилл пабликейшнс», Каттер предпочел бы иметь дело с кем-либо из незнакомых людей, чем представать перед Джамбо с протянутой рукой. Унижаться – и перед кем? Перед этим бездарным занудой, чванливым ничтожеством, жившим долгие годы за его, Каттера, счет! Как же он его ненавидит! Ведь Джамбо обладает всем лишь потому, что уже родился наследником огромного состояния. Всем – кроме мужества. Он всегда был трусом: вот и сейчас нанес оскорбление не сам, а через свою секретаршу!
Каттер откинулся на подушку. Он лежал на постели в своем гостиничном номере и думал. Опять во всем, как всегда, виноват один человек – Зэкари. Кто, как не он, несет ответственность за то, что Каттер должен был уехать в Сан-Франциско? Что ему пришлось жениться на Лили? Что он связал свою судьбу с этой Кэндис? А разве не вина Зэкари, что всю жизнь старший брат – о, как это непереносимо! – постоянно прощал младшему все его прегрешения? Что проявлял полное понимание – о, каким он выглядел тогда самодовольным! – и отвратительное безразличие, даже после того, как узнал насчет Лили и Джастина?
Да, его нужно было убрать с дороги. Нужно? Оставить умирать одного на дне оврага! Да, умирать, потому что другого пути избавиться от Зэкари просто не существовало. Не существовало иного способа наконец-то с ним расквитаться. То, что сделал он, Каттер, всего лишь справедливое возмездие. Справедливое, потому что Зэкари заслуживал кары.
Джастин. Вчера в колонке светской хроники он прочитал, что его сын вернулся в Нью-Йорк, чтобы фотографировать свадьбу Тоби и этой киноактрисы. Что они там о нем написали? «Лучший фотограф Америки будет снимать свадьбу года». Или что-то в подобном духе. Джастин. Его собственный сын. Обожаемый Лили. Джастин, не знающий, что его настоящий отец не умер. Джастин, обязанный ему, Каттеру, своим появлением на свет Божий.
Примерно через час после описанной сцены, услышав звонок, Джастин открыл дверь своей квартиры и увидел на пороге Каттера. Вид у того был вполне уверенный, как будто он явился на вечеринку, где его давно ждали. От неожиданности Джастин сделал шаг назад. Воспользовавшись этим, Каттер проскользнул и прихожую и закрыл за собой дверь.
– Здравствуй, Джастин, – начал он, протягивая руку, что вынудило Джастина отступить еще на шаг. – Что ж, если ты настроен ко мне враждебно, я могу это понять, Джастин. Мне известно, что тут у вас происходило после той моей стычки с вашей матерью… Она не желает меня больше видеть и, наверное, наговорила вам обо мне кучу гадостей, так что все вы теперь настроены против меня. Поверь, она не виновата, Джастин. Просто она находилась в состоянии шока. Для нее все это было настоящей травмой. И неудивительно. Услышать всю ту ложь, которая на нее обрушилась там, в Канаде…
Джастин стоял, не двигаясь, ни разу так и не взглянув на Каттера.
– Я решил пока не беспокоить ее своим присутствием, – продолжал тот. – Надо дать ей время осознать: ничего из того, что ей там нарассказали, не выдерживает и малейшей критики. Я не говорю уже просто о здравом смысле. Видит Бог, если захочет провести какую угодно проверку и убедиться в моей правоте. А теперь выслушай меня. Я пришел к тебе затем, чтобы побеседовать. Ты самый разумный и отзывчивый из всех детей Лили. Я хотел бы, чтобы ты знал: мне страшно за нее.
По-прежнему не произнося ни слова, Джастин отодвинулся в глубь комнаты.
– Ну что же, раз ты не расположен, судя по всему, беседовать со мной, говорить я буду один. Дело, на мой взгляд, настолько важное, что бездействовать просто нельзя. Разлука между нами столь же вредна для вашей матери, как и для меня. Она глубоко ко мне привязана, Джастин, а я… я люблю ее даже больше, чем ей это известно. У нас с ней впереди долгое счастливое будущее. Необходимо лишь, чтобы она это осознала. Знаю, знаю, она говорит, что больше не желает иметь со мной дела. Но я слишком хорошо ее знаю, чтобы этому поверить. Сейчас она наверняка жалеет, что приняла столь поспешное решение. Но, ты знаешь, Лили – гордая женщина и первого шага к примирению ни за что не сделает. За этим-то я и пришле к тебе. Ты единственный, кого, как мне кажется, она готова будет выслушать с открытой душой.
Джастин, отвернувшись, смотрел в окно. По его дрожавшим мелкой дрожью напрягшимся лопаткам было заметно, каких усилий ему стоит сдерживаться, заставляя себя не отвечать Каттеру, как бы не замечая его присутствия в комнате.
– Джастин, – продолжал Каттер, – постарайся посмотреть на все эту ситуацию непредвзято. Скажи, разве твоя мать не будет чувствовать себя совсем одинокой, когда меня не окажется рядом? Ведь всю жизнь рядом с ней всегда был мужчина. Направлявший ее, забо-тивщийся о том, чтобы она была счастлива, защищавший ее от невзгод. Как только моего брата не стало, она обратилась ко мне, ища опоры. Какой она была тогда одинокой! Моего сердца это не могло не тронуть. Я пришел к ней на помощь. И с тех пор ни разу не отвернулся от нее. Ни разу даже не помыслил об этом.
Каттер сделал шаг к окну и тут же остановился, увидев гневно застывшую мускулистую фигуру Джастина, его напряженную, выражавшую бесконечную брезгливость позу.
– Послушай, – снова обратился он к сыну, – тебя не бывает в городе подолгу. Наведываешься недели на две – и тут же исчезаешь. Тоби женится и, скорей всего, переберется в Калифорнию. Мэкси, видит Бог, сейчас будет не до матери – у нее по работе дел хватает на двоих… Так кто же, спрашивается, сможет реально быть рядом с вашей матерью, если не я? Джастин, я пришел к тебе, чтобы попросить кое-что сделать. Нет, не для меня – для твоей матери. Ты должен пойти к ней и упросить ее поговорить со мной, всего лишь поговорить… не больше.
Джастин наконец-то отодвинулся от стены, взял фотоаппарат, сел за стол и принялся пристально его разглядывать.
– Поверь мне, я вовсе не виню тебя за этот молчаливый прием. Так уж получилось, что у нас двоих не сложились нормальные или вообще сколько-нибудь теплые отношения. В сущности, мы уже давно должны были бы стать друзьями… даже больше, чем друзьями.
Подойдя вплотную к сидевшему Джастину, Каттер словно дрессировщик, перешел на тихий рассудительный тон, пытаясь урезонить непослушное животное.
– И потом, Джастин, я имею право вот так прийти сюда к тебе для доверлтельной беседы. Уверяю тебя, что в противном случае никогда был не позволил себе вторгаться в твою личную жизнь. И не сказал бы тебе всего того, что собираюсь сказать сейчас. Да, Джастин, настало время, когда ты должен узнать правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Каттер откинулся на подушку. Он лежал на постели в своем гостиничном номере и думал. Опять во всем, как всегда, виноват один человек – Зэкари. Кто, как не он, несет ответственность за то, что Каттер должен был уехать в Сан-Франциско? Что ему пришлось жениться на Лили? Что он связал свою судьбу с этой Кэндис? А разве не вина Зэкари, что всю жизнь старший брат – о, как это непереносимо! – постоянно прощал младшему все его прегрешения? Что проявлял полное понимание – о, каким он выглядел тогда самодовольным! – и отвратительное безразличие, даже после того, как узнал насчет Лили и Джастина?
Да, его нужно было убрать с дороги. Нужно? Оставить умирать одного на дне оврага! Да, умирать, потому что другого пути избавиться от Зэкари просто не существовало. Не существовало иного способа наконец-то с ним расквитаться. То, что сделал он, Каттер, всего лишь справедливое возмездие. Справедливое, потому что Зэкари заслуживал кары.
Джастин. Вчера в колонке светской хроники он прочитал, что его сын вернулся в Нью-Йорк, чтобы фотографировать свадьбу Тоби и этой киноактрисы. Что они там о нем написали? «Лучший фотограф Америки будет снимать свадьбу года». Или что-то в подобном духе. Джастин. Его собственный сын. Обожаемый Лили. Джастин, не знающий, что его настоящий отец не умер. Джастин, обязанный ему, Каттеру, своим появлением на свет Божий.
Примерно через час после описанной сцены, услышав звонок, Джастин открыл дверь своей квартиры и увидел на пороге Каттера. Вид у того был вполне уверенный, как будто он явился на вечеринку, где его давно ждали. От неожиданности Джастин сделал шаг назад. Воспользовавшись этим, Каттер проскользнул и прихожую и закрыл за собой дверь.
– Здравствуй, Джастин, – начал он, протягивая руку, что вынудило Джастина отступить еще на шаг. – Что ж, если ты настроен ко мне враждебно, я могу это понять, Джастин. Мне известно, что тут у вас происходило после той моей стычки с вашей матерью… Она не желает меня больше видеть и, наверное, наговорила вам обо мне кучу гадостей, так что все вы теперь настроены против меня. Поверь, она не виновата, Джастин. Просто она находилась в состоянии шока. Для нее все это было настоящей травмой. И неудивительно. Услышать всю ту ложь, которая на нее обрушилась там, в Канаде…
Джастин стоял, не двигаясь, ни разу так и не взглянув на Каттера.
– Я решил пока не беспокоить ее своим присутствием, – продолжал тот. – Надо дать ей время осознать: ничего из того, что ей там нарассказали, не выдерживает и малейшей критики. Я не говорю уже просто о здравом смысле. Видит Бог, если захочет провести какую угодно проверку и убедиться в моей правоте. А теперь выслушай меня. Я пришел к тебе затем, чтобы побеседовать. Ты самый разумный и отзывчивый из всех детей Лили. Я хотел бы, чтобы ты знал: мне страшно за нее.
По-прежнему не произнося ни слова, Джастин отодвинулся в глубь комнаты.
– Ну что же, раз ты не расположен, судя по всему, беседовать со мной, говорить я буду один. Дело, на мой взгляд, настолько важное, что бездействовать просто нельзя. Разлука между нами столь же вредна для вашей матери, как и для меня. Она глубоко ко мне привязана, Джастин, а я… я люблю ее даже больше, чем ей это известно. У нас с ней впереди долгое счастливое будущее. Необходимо лишь, чтобы она это осознала. Знаю, знаю, она говорит, что больше не желает иметь со мной дела. Но я слишком хорошо ее знаю, чтобы этому поверить. Сейчас она наверняка жалеет, что приняла столь поспешное решение. Но, ты знаешь, Лили – гордая женщина и первого шага к примирению ни за что не сделает. За этим-то я и пришле к тебе. Ты единственный, кого, как мне кажется, она готова будет выслушать с открытой душой.
Джастин, отвернувшись, смотрел в окно. По его дрожавшим мелкой дрожью напрягшимся лопаткам было заметно, каких усилий ему стоит сдерживаться, заставляя себя не отвечать Каттеру, как бы не замечая его присутствия в комнате.
– Джастин, – продолжал Каттер, – постарайся посмотреть на все эту ситуацию непредвзято. Скажи, разве твоя мать не будет чувствовать себя совсем одинокой, когда меня не окажется рядом? Ведь всю жизнь рядом с ней всегда был мужчина. Направлявший ее, забо-тивщийся о том, чтобы она была счастлива, защищавший ее от невзгод. Как только моего брата не стало, она обратилась ко мне, ища опоры. Какой она была тогда одинокой! Моего сердца это не могло не тронуть. Я пришел к ней на помощь. И с тех пор ни разу не отвернулся от нее. Ни разу даже не помыслил об этом.
Каттер сделал шаг к окну и тут же остановился, увидев гневно застывшую мускулистую фигуру Джастина, его напряженную, выражавшую бесконечную брезгливость позу.
– Послушай, – снова обратился он к сыну, – тебя не бывает в городе подолгу. Наведываешься недели на две – и тут же исчезаешь. Тоби женится и, скорей всего, переберется в Калифорнию. Мэкси, видит Бог, сейчас будет не до матери – у нее по работе дел хватает на двоих… Так кто же, спрашивается, сможет реально быть рядом с вашей матерью, если не я? Джастин, я пришел к тебе, чтобы попросить кое-что сделать. Нет, не для меня – для твоей матери. Ты должен пойти к ней и упросить ее поговорить со мной, всего лишь поговорить… не больше.
Джастин наконец-то отодвинулся от стены, взял фотоаппарат, сел за стол и принялся пристально его разглядывать.
– Поверь мне, я вовсе не виню тебя за этот молчаливый прием. Так уж получилось, что у нас двоих не сложились нормальные или вообще сколько-нибудь теплые отношения. В сущности, мы уже давно должны были бы стать друзьями… даже больше, чем друзьями.
Подойдя вплотную к сидевшему Джастину, Каттер словно дрессировщик, перешел на тихий рассудительный тон, пытаясь урезонить непослушное животное.
– И потом, Джастин, я имею право вот так прийти сюда к тебе для доверлтельной беседы. Уверяю тебя, что в противном случае никогда был не позволил себе вторгаться в твою личную жизнь. И не сказал бы тебе всего того, что собираюсь сказать сейчас. Да, Джастин, настало время, когда ты должен узнать правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154