У него больше адвокатов, чем у самого Трампа.
– О, – расстроилась я.
– Кто-нибудь видел молодого Винера в ночь убийства? – спросил детектив, хотя прекрасно знал ответ.
Он хотел, что бы я сама ответила.
– Хоть кто-то его видел?
– Нет, – вынуждена была ответить я. – Но я уже говорила Куперу, есть миллион способов проникнуть в здание, было бы желание.
– Вы считаете, что тот, кто убил девушку, действовал один? – поинтересовался детектив. – Или убийца с компанией сообщников прошли мимо охранника, которому платят зарплату именно за то, чтобы он не пропускал посторонних?
– Может, его сообщники живут в резиденции, – уточнила я. – Именно поэтому у них оказался ключ…
Детектив одарил меня кислым взглядом. Потом сообщил, что он и его помощники уже знают, что у Дага Винера были отношения с жертвой, и мне, как он изящно выразился, вообще не следует совать нос не в свое дело. Именно это пожелание по дороге домой и повторял на все лады кипевший от возмущения Купер.
Я пыталась рассказать ему о Магде и ее просьбе не компрометировать Линдси во время следствия, но в ответ услышала лишь то, что чересчур любвеобильные красивые девушки, какой, вероятно, и была Линдси, часто плохо кончают.
И это только доказало, что Магда была абсолютно права.
Купер, в свою очередь, был убежден: если туфелька пришлась по ноге, Линдси придется носить ее. На что я ответила:
– Разумеется. Если кто-то найдет ее ногу.
– Не знаю, – ответила я. – Кажется, он – козырной парень в нашем кампусе. Он живет в доме, которое занимает одно из братств.
– А… – со знанием дела протянул Реджи, – тусовщик.
– Они так это теперь называют?
– Это я так их называю, – сказал Реджи, оживляясь. – Но все равно, я о нем не слышал. Что у меня может быть с ним общего? Мы вращаемся в разных слоях общества.
– Возможно, не в таких уж и разных, как тебе кажется, – возразила я, вспоминая марихуановую дымку над бильярдным столом в «Тау-Фи-Эпсилон». – Может, поспрашиваешь о нем у людей?
– Для тебя, Хизер? – Реджи сдержанно поклонился. – Считаешь, что этот парень как-то связан с девушкой, которая потеряла голову?
– Возможно, – сказала я осторожно, памятуя о том, как детектив Канаван предупреждал меня о мстительности отца Дага.
– Попробую, – сказал Реджи. – Куда это ты собралась? Опять на работу? Они тебя на этой неделе совсем заездили.
– Пожалуйста! – Я закатила глаза. – Мне даже не хочется об этом говорить.
– Ну ладно, – проговорил Реджи, – если тебе понадобится маленький допинг…
– Реджи!
– Неважно, – сказал он и скрылся.
Вы решите, что, когда я вернулась, Фишер-холл буквально кипел от возбуждения по поводу обеда с президентом и баскетбольной игры? Нет. Совсем наоборот. Большинство служащих слонялось по вестибюлю, не скрывая дурного настроения. Работники столовой (дневная смена) протестовали особенно громко, требуя, чтобы им оплатили сверхурочные. Джеральд, их начальник, утверждал, что они будут ужинать бесплатно, и нечего так орать. Понятно, его подчиненные считали, что есть вчерашнюю пищу там, где вчера было совершено страшное убийство, не такое уж большое удовольствие, как им старались внушить.
Странно было видеть обслуживающий персонал не в уни форме. Я с трудом узнала Карла, начальника инженерной службы, в кожаной куртке и джинсах (с огромным количеством золотых цепей на шее). Старший уборщик Хулио и его племянник Мануэль были почти неузнаваемы в спортивных пиджаках и галстуках. Они явно ходили домой, чтобы переодеться.
А Пит без формы охранника выглядел так же, как и любой отец пятерых детей… суетливым, помятым и волнующимся за детей, которых оставил дома одних. Его мобильный телефон как будто приклеился к уху. Пит говорил: «Нет, сначала нужно вытащить их из кастрюли. Нельзя разогревать спагетти прямо в кастрюле. Нет, нельзя. Нет, послушай… Видишь? Что я тебе говорил? Почему ты не послушал папочку?
– Это затягивает, – сказала я, подойдя к Магде, выглядевшей, как всегда, великолепно в белых обтягивающих джинсах и блузке из золотой парчи (цвета школы!).
Но на щеках Магды горели красные, не нарисованные пятна.
– Сюда пришло столько моих маленьких кинозвездочек, – возбужденно проговорила она. – Столько за весь день не приходило!
Это правда, ужин в Фишер-холле был самым посещаемым мероприятием. То, что президент решил показать пример, взяв поднос и поставив на него тарелку, наполненную фаршированной индейкой, возымело действие: студенты, оставив свои капризы по поводу еды в «Общаге смерти», последовали его почину.
А может, они просто хотели посмотреть на выражение его лица, когда он попробует знаменитую картофельную запеканку?
Том с кислым выражением лица незаметно подкрался ко мне. Через секунду я поняла, в чем причина. За ним с самодовольным видом шествовала Джиллиан Килгор.
– Видите, разве это была плохая идея? – Она показала на толпу, скопившуюся у столика с приборами с космической скоростью разбирающую вилки и ножи. – Это показывает, что у нас есть средства, чтобы победить болезнь. Теперь нужно только начать лечение.
– По-моему, никто не говорил, что ее присутствие обязательно, – прошептал Том, становясь за мной в очередь.
– Шутишь? – прошептала я в ответ. – Это целиком и полностью ее идея. По-твоему, президент своим умом до этого дошел?
Том взглянул через плечо на доктора Килгор. Она стояла у салат-бара, разглядывая свою тарелку, на которой ничего, кроме айсберга и… айсберга не было.
– Дьяволица, – прошептал Том.
Тут к нам подошла запыхавшаяся Сара.
– Спасибо, что сообщили, – с сарказмом бросила она Тому и поставила свой поднос вперед.
– Сара, – укоризненно покачал головой Том, – этот ужин только для постоянного персонала, а не для студентов.
– Ну, разумеется, – проговорила Сара. – Мы – граждане второго сорта. Мы не имеем права разделить терапевтическое воздействие совместного обеда во время всеобщего горя? Это идея Килгор? Исключить из списка работающих студентов? Господи, как это типично для фрейдистки…
– Заткнись, – сказал Том. – И ешь.
Мы нашли столик на безопасном, как нам показалось, расстоянии от президента и уже начали за него усаживаться, но президент Эллингтон нас заметил.
– Идите сюда, – помахал он нам рукой. – Садитесь рядом с нами, Скотт.
– Том, – нервно поправил его Том. – Я – Том Снеллинг, сэр.
– Конечно-конечно, – закивал президент, а сидевший рядом доктор Джессап, чувствуя необходимость поддерживать президента и на совместном со служащими ужине, и на матче, уточнил:
– Том – директор Фишер-холла, Филипп.
Бесполезно. Президент его не слышал.
– А вы – Мери? Правильно? – обратился он ко мне.
– Хизер, – выдавила я, мечтая, чтобы подо мной разверзлась пропасть, в которую я могла бы провалиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– О, – расстроилась я.
– Кто-нибудь видел молодого Винера в ночь убийства? – спросил детектив, хотя прекрасно знал ответ.
Он хотел, что бы я сама ответила.
– Хоть кто-то его видел?
– Нет, – вынуждена была ответить я. – Но я уже говорила Куперу, есть миллион способов проникнуть в здание, было бы желание.
– Вы считаете, что тот, кто убил девушку, действовал один? – поинтересовался детектив. – Или убийца с компанией сообщников прошли мимо охранника, которому платят зарплату именно за то, чтобы он не пропускал посторонних?
– Может, его сообщники живут в резиденции, – уточнила я. – Именно поэтому у них оказался ключ…
Детектив одарил меня кислым взглядом. Потом сообщил, что он и его помощники уже знают, что у Дага Винера были отношения с жертвой, и мне, как он изящно выразился, вообще не следует совать нос не в свое дело. Именно это пожелание по дороге домой и повторял на все лады кипевший от возмущения Купер.
Я пыталась рассказать ему о Магде и ее просьбе не компрометировать Линдси во время следствия, но в ответ услышала лишь то, что чересчур любвеобильные красивые девушки, какой, вероятно, и была Линдси, часто плохо кончают.
И это только доказало, что Магда была абсолютно права.
Купер, в свою очередь, был убежден: если туфелька пришлась по ноге, Линдси придется носить ее. На что я ответила:
– Разумеется. Если кто-то найдет ее ногу.
– Не знаю, – ответила я. – Кажется, он – козырной парень в нашем кампусе. Он живет в доме, которое занимает одно из братств.
– А… – со знанием дела протянул Реджи, – тусовщик.
– Они так это теперь называют?
– Это я так их называю, – сказал Реджи, оживляясь. – Но все равно, я о нем не слышал. Что у меня может быть с ним общего? Мы вращаемся в разных слоях общества.
– Возможно, не в таких уж и разных, как тебе кажется, – возразила я, вспоминая марихуановую дымку над бильярдным столом в «Тау-Фи-Эпсилон». – Может, поспрашиваешь о нем у людей?
– Для тебя, Хизер? – Реджи сдержанно поклонился. – Считаешь, что этот парень как-то связан с девушкой, которая потеряла голову?
– Возможно, – сказала я осторожно, памятуя о том, как детектив Канаван предупреждал меня о мстительности отца Дага.
– Попробую, – сказал Реджи. – Куда это ты собралась? Опять на работу? Они тебя на этой неделе совсем заездили.
– Пожалуйста! – Я закатила глаза. – Мне даже не хочется об этом говорить.
– Ну ладно, – проговорил Реджи, – если тебе понадобится маленький допинг…
– Реджи!
– Неважно, – сказал он и скрылся.
Вы решите, что, когда я вернулась, Фишер-холл буквально кипел от возбуждения по поводу обеда с президентом и баскетбольной игры? Нет. Совсем наоборот. Большинство служащих слонялось по вестибюлю, не скрывая дурного настроения. Работники столовой (дневная смена) протестовали особенно громко, требуя, чтобы им оплатили сверхурочные. Джеральд, их начальник, утверждал, что они будут ужинать бесплатно, и нечего так орать. Понятно, его подчиненные считали, что есть вчерашнюю пищу там, где вчера было совершено страшное убийство, не такое уж большое удовольствие, как им старались внушить.
Странно было видеть обслуживающий персонал не в уни форме. Я с трудом узнала Карла, начальника инженерной службы, в кожаной куртке и джинсах (с огромным количеством золотых цепей на шее). Старший уборщик Хулио и его племянник Мануэль были почти неузнаваемы в спортивных пиджаках и галстуках. Они явно ходили домой, чтобы переодеться.
А Пит без формы охранника выглядел так же, как и любой отец пятерых детей… суетливым, помятым и волнующимся за детей, которых оставил дома одних. Его мобильный телефон как будто приклеился к уху. Пит говорил: «Нет, сначала нужно вытащить их из кастрюли. Нельзя разогревать спагетти прямо в кастрюле. Нет, нельзя. Нет, послушай… Видишь? Что я тебе говорил? Почему ты не послушал папочку?
– Это затягивает, – сказала я, подойдя к Магде, выглядевшей, как всегда, великолепно в белых обтягивающих джинсах и блузке из золотой парчи (цвета школы!).
Но на щеках Магды горели красные, не нарисованные пятна.
– Сюда пришло столько моих маленьких кинозвездочек, – возбужденно проговорила она. – Столько за весь день не приходило!
Это правда, ужин в Фишер-холле был самым посещаемым мероприятием. То, что президент решил показать пример, взяв поднос и поставив на него тарелку, наполненную фаршированной индейкой, возымело действие: студенты, оставив свои капризы по поводу еды в «Общаге смерти», последовали его почину.
А может, они просто хотели посмотреть на выражение его лица, когда он попробует знаменитую картофельную запеканку?
Том с кислым выражением лица незаметно подкрался ко мне. Через секунду я поняла, в чем причина. За ним с самодовольным видом шествовала Джиллиан Килгор.
– Видите, разве это была плохая идея? – Она показала на толпу, скопившуюся у столика с приборами с космической скоростью разбирающую вилки и ножи. – Это показывает, что у нас есть средства, чтобы победить болезнь. Теперь нужно только начать лечение.
– По-моему, никто не говорил, что ее присутствие обязательно, – прошептал Том, становясь за мной в очередь.
– Шутишь? – прошептала я в ответ. – Это целиком и полностью ее идея. По-твоему, президент своим умом до этого дошел?
Том взглянул через плечо на доктора Килгор. Она стояла у салат-бара, разглядывая свою тарелку, на которой ничего, кроме айсберга и… айсберга не было.
– Дьяволица, – прошептал Том.
Тут к нам подошла запыхавшаяся Сара.
– Спасибо, что сообщили, – с сарказмом бросила она Тому и поставила свой поднос вперед.
– Сара, – укоризненно покачал головой Том, – этот ужин только для постоянного персонала, а не для студентов.
– Ну, разумеется, – проговорила Сара. – Мы – граждане второго сорта. Мы не имеем права разделить терапевтическое воздействие совместного обеда во время всеобщего горя? Это идея Килгор? Исключить из списка работающих студентов? Господи, как это типично для фрейдистки…
– Заткнись, – сказал Том. – И ешь.
Мы нашли столик на безопасном, как нам показалось, расстоянии от президента и уже начали за него усаживаться, но президент Эллингтон нас заметил.
– Идите сюда, – помахал он нам рукой. – Садитесь рядом с нами, Скотт.
– Том, – нервно поправил его Том. – Я – Том Снеллинг, сэр.
– Конечно-конечно, – закивал президент, а сидевший рядом доктор Джессап, чувствуя необходимость поддерживать президента и на совместном со служащими ужине, и на матче, уточнил:
– Том – директор Фишер-холла, Филипп.
Бесполезно. Президент его не слышал.
– А вы – Мери? Правильно? – обратился он ко мне.
– Хизер, – выдавила я, мечтая, чтобы подо мной разверзлась пропасть, в которую я могла бы провалиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71