Но тут послышались легкие шаги в соседней комнате, и сиделка ответила:
— Да, мэм.
— Не утруждай себя, мама, об этом уже позаботились. — Мак склонился к матери и нежно поцеловал ее в щеку.
— Ну что ж, увидимся утром.
Уэнди машинально сделала шаг, чтобы взять ребенка.
— Нет, — сказала Элинор резко.
Уэнди отпрянула, словно ее ударили. В последние несколько минут власть явно перешла в другие руки. По всей видимости, у нее больше не осталось никаких прав на Рори.
— Извините, — быстро поправилась Элинор. — Я не хотела вас обидеть. Я только хотела сказать, что моя сиделка уложит ребенка спать, чтобы вы могли спокойно поесть и отдохнуть. Вы, должно быть, очень устали.
Уэнди с трудом сглотнула и постаралась ответить вежливо:
— Да, конечно. Очень вам признательна.
Это действительно было так. Она настолько устала и проголодалась, что была не в силах заниматься с Рори. То, что Элинор Берджесс заметила это, свидетельствовало о ее чуткости. У Уэнди не было никаких оснований испытывать что-либо, кроме благодарности. И все же, когда она провела рукой по кудряшкам Рори и пожелала ей спокойной ночи, она словно сказала «прощай».
ГЛАВА ПЯТАЯ
Несмотря на угрозу Мака, они все-таки не нагрянули в кухню. Вместо этого Мак повел ее в просторную столовую в задней части дома, где Паркер уже накрывал на две персоны. Мак попридержал стул для Уэнди, затем сел сам рядом с ней.
Паркер зажег свечи в центре огромного стола, налил два бокала вина и стал разливать суп.
— Миссис Кордоза посылает свои извинения за этот наскоро приготовленный обед, сэр. — Он поставил перед Уэнди суповую тарелку из тонкого фарфора.
Она вдохнула деликатный аромат супа, и ей почудилось, что он приготовлен из сливок с омаром. Уэнди вспомнила арахисовое масло на тосте, который она ела в тот вечер, когда к ней пришел Мак. Очевидно, миссис Кордоза и понятия не имеет, что такое по-настоящему наскоро приготовленный обед.
Паркер подал суп Маку.
— Кстати, сэр, я приказал одному из людей отогнать машину в гараж.
— Спасибо. Я совсем забыл о ней. Завтра надо будет ее помыть. — Мак расправил салфетку и взял ложку. — Пока я не увижу ее при дневном свете, я не смогу решить, оставить ли ее.
За супом последовал салат, заправленный острым соусом из меда и уксуса, и горячие булочки из муки грубого помола. Паркер незаметно убрал ее пустую тарелку, и только Уэнди собралась сказать, что она уже сыта, как он внес большое блюдо, накрытое крышкой, и спросил:
— Кусочек филе, мисс?
Она даже не успела ответить, а он уже ловко отрезал несколько кусочков говядины и веером разложил их на фарфоровой тарелке. К этому добавил ложку пассированных овощей и, прихватив тарелку полотенцем, поставил ее перед Уэнди.
— Очень горячо, мисс, — предостерег он, поворачиваясь, чтобы приготовить то же самое для Мака.
— Когда вы сказали, что мы нагрянем в кухню, я подумала, что вы имеете в виду что-нибудь простенькое, — вполголоса сказала Уэнди. — Сандвичи или что-нибудь такое.
Мак улыбнулся.
— Миссис Кордоза меня любит. Я умею оценить хорошую кухню.
Паркер бросил заключительный взгляд на стол, собрал все лишнее и удалился.
Мак потянулся к бутылке вина, стоявшей у его локтя, и снова наполнил бокал Уэнди.
Она откусила кусочек филе. Оно было восхитительно — сочное, розовое, с чудесной корочкой по краям. Давно уже она не ела ничего вкуснее.
После ухода дворецкого в воздухе возникло напряжение.
Уэнди обдумала и отбросила несколько тем для разговора и наконец спросила:
— А что с вашей матерью?
— Ревматоидный артрит.
— О, это ужасно.
— Временами да. Ей то становится легче, то хуже. Сейчас у нее как раз обострение. Таким больным противопоказаны стрессы, и после смерти Мариссы улучшений у нее не было.
Уэнди ловко подцепила крошечную морковку и отправила в рот.
— Так вот почему вы хотели подготовить ее, прежде чем привезти Рори.
Мак утвердительно кивнул.
— Ей станет лучше?
— Я надеюсь. Такое и раньше случалось.
— Но она сможет заботиться о ребенке?
— Ей поставили диагноз сразу после рождения Мариссы, и она справлялась. Конечно, ей помогали сиделки.
— Интересно, не это ли имела в виду Марисса, говоря о том, что ребенка погубят, — вслух размышляла Уэнди. — Сиделки вместо матери…
В голосе Мака появились металлические нотки:
— Марисса любила все драматизировать.
— Но ведь растили-то ее все-таки сиделки?
— Ну да, так.
Уэнди положила вилку и сказала — почти нежно:
— А теперь вашей матери еще хуже, не правда ли? Вы ведь понимаете, что она не может по-настоящему заботиться о ребенке. Если даже подержать Рори на коленях причиняет ей боль…
Мак пожал плечами.
— Она что-нибудь придумает.
— Сиделки? Няньки? Вот чего вы хотите для Рори? Ваша мать не в состоянии даже приласкать ее. А ваш отец ею едва интересуется. Но от отца трудно ожидать, чтобы…
Дверь столовой распахнулась, и их прервал веселый голос:
— Так ты привез ее! — В комнату влетел молодой человек и хлопнул Мака по плечу.
Очевидно, один из его братьев, заключила Уэнди. Этот юноша был не так высок, как Мак, и, вероятно, лет на десять моложе — или, может быть, так только казалось из-за его приветливого, открытого лица. В нем не было ничего от сдержанности Мака.
В его присутствии Мак казался более тяжеловесным. Но это не так. Вовсе нет. Он был надежным, вот правильное слово. Женщина спокойно может опереться на плечо Мака.
Молодой человек протянул Уэнди руку:
— Привет. Я Митч.
Уэнди вежливо пожала ему руку.
Митч направился к буфету и изучил то, что осталось от их обеда. Очевидно, решив, что это заслуживает его внимания, он достал с полки фарфоровую тарелку и отрезал себе изрядный кусок говядины. Сев напротив Уэнди, он принялся есть, разглядывая девушку с выражением искреннего интереса.
Взглянув на его тарелку, Мак спросил:
— Разве ты не обедал?
— Только один раз. И к тому же это была форель, а не то, что у вас. Почему миссис Кордоза всегда готовит для тебя так, словно ты какой-то особенный?
— Потому что я очень разборчив в еде. Я могу оценить ее усилия. А тебе все равно, что есть.
Митч, проигнорировав замечание брата, повернулся к Уэнди:
— Как вам нравится Чикаго?
Она решила ответить дипломатично:
— Мне пока не довелось увидеть город. Только снег.
— Мерзкая погода, да? Вы выбрали самое отвратительное время года для приезда. А я уеду на Гавайи, когда кончу университет. Я бы уже сейчас был там, если бы не Мак, который уверен, что я стану проводить все свое время за серфингом, вместо того чтобы учиться. Это напомнило мне, Мак, что нужно поговорить с тобой о занятиях по статистике.
— Только не теперь, Митч. Как насчет десерта, Уэнди?
Паркер появился словно по волшебству, и Уэнди не могла решить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Да, мэм.
— Не утруждай себя, мама, об этом уже позаботились. — Мак склонился к матери и нежно поцеловал ее в щеку.
— Ну что ж, увидимся утром.
Уэнди машинально сделала шаг, чтобы взять ребенка.
— Нет, — сказала Элинор резко.
Уэнди отпрянула, словно ее ударили. В последние несколько минут власть явно перешла в другие руки. По всей видимости, у нее больше не осталось никаких прав на Рори.
— Извините, — быстро поправилась Элинор. — Я не хотела вас обидеть. Я только хотела сказать, что моя сиделка уложит ребенка спать, чтобы вы могли спокойно поесть и отдохнуть. Вы, должно быть, очень устали.
Уэнди с трудом сглотнула и постаралась ответить вежливо:
— Да, конечно. Очень вам признательна.
Это действительно было так. Она настолько устала и проголодалась, что была не в силах заниматься с Рори. То, что Элинор Берджесс заметила это, свидетельствовало о ее чуткости. У Уэнди не было никаких оснований испытывать что-либо, кроме благодарности. И все же, когда она провела рукой по кудряшкам Рори и пожелала ей спокойной ночи, она словно сказала «прощай».
ГЛАВА ПЯТАЯ
Несмотря на угрозу Мака, они все-таки не нагрянули в кухню. Вместо этого Мак повел ее в просторную столовую в задней части дома, где Паркер уже накрывал на две персоны. Мак попридержал стул для Уэнди, затем сел сам рядом с ней.
Паркер зажег свечи в центре огромного стола, налил два бокала вина и стал разливать суп.
— Миссис Кордоза посылает свои извинения за этот наскоро приготовленный обед, сэр. — Он поставил перед Уэнди суповую тарелку из тонкого фарфора.
Она вдохнула деликатный аромат супа, и ей почудилось, что он приготовлен из сливок с омаром. Уэнди вспомнила арахисовое масло на тосте, который она ела в тот вечер, когда к ней пришел Мак. Очевидно, миссис Кордоза и понятия не имеет, что такое по-настоящему наскоро приготовленный обед.
Паркер подал суп Маку.
— Кстати, сэр, я приказал одному из людей отогнать машину в гараж.
— Спасибо. Я совсем забыл о ней. Завтра надо будет ее помыть. — Мак расправил салфетку и взял ложку. — Пока я не увижу ее при дневном свете, я не смогу решить, оставить ли ее.
За супом последовал салат, заправленный острым соусом из меда и уксуса, и горячие булочки из муки грубого помола. Паркер незаметно убрал ее пустую тарелку, и только Уэнди собралась сказать, что она уже сыта, как он внес большое блюдо, накрытое крышкой, и спросил:
— Кусочек филе, мисс?
Она даже не успела ответить, а он уже ловко отрезал несколько кусочков говядины и веером разложил их на фарфоровой тарелке. К этому добавил ложку пассированных овощей и, прихватив тарелку полотенцем, поставил ее перед Уэнди.
— Очень горячо, мисс, — предостерег он, поворачиваясь, чтобы приготовить то же самое для Мака.
— Когда вы сказали, что мы нагрянем в кухню, я подумала, что вы имеете в виду что-нибудь простенькое, — вполголоса сказала Уэнди. — Сандвичи или что-нибудь такое.
Мак улыбнулся.
— Миссис Кордоза меня любит. Я умею оценить хорошую кухню.
Паркер бросил заключительный взгляд на стол, собрал все лишнее и удалился.
Мак потянулся к бутылке вина, стоявшей у его локтя, и снова наполнил бокал Уэнди.
Она откусила кусочек филе. Оно было восхитительно — сочное, розовое, с чудесной корочкой по краям. Давно уже она не ела ничего вкуснее.
После ухода дворецкого в воздухе возникло напряжение.
Уэнди обдумала и отбросила несколько тем для разговора и наконец спросила:
— А что с вашей матерью?
— Ревматоидный артрит.
— О, это ужасно.
— Временами да. Ей то становится легче, то хуже. Сейчас у нее как раз обострение. Таким больным противопоказаны стрессы, и после смерти Мариссы улучшений у нее не было.
Уэнди ловко подцепила крошечную морковку и отправила в рот.
— Так вот почему вы хотели подготовить ее, прежде чем привезти Рори.
Мак утвердительно кивнул.
— Ей станет лучше?
— Я надеюсь. Такое и раньше случалось.
— Но она сможет заботиться о ребенке?
— Ей поставили диагноз сразу после рождения Мариссы, и она справлялась. Конечно, ей помогали сиделки.
— Интересно, не это ли имела в виду Марисса, говоря о том, что ребенка погубят, — вслух размышляла Уэнди. — Сиделки вместо матери…
В голосе Мака появились металлические нотки:
— Марисса любила все драматизировать.
— Но ведь растили-то ее все-таки сиделки?
— Ну да, так.
Уэнди положила вилку и сказала — почти нежно:
— А теперь вашей матери еще хуже, не правда ли? Вы ведь понимаете, что она не может по-настоящему заботиться о ребенке. Если даже подержать Рори на коленях причиняет ей боль…
Мак пожал плечами.
— Она что-нибудь придумает.
— Сиделки? Няньки? Вот чего вы хотите для Рори? Ваша мать не в состоянии даже приласкать ее. А ваш отец ею едва интересуется. Но от отца трудно ожидать, чтобы…
Дверь столовой распахнулась, и их прервал веселый голос:
— Так ты привез ее! — В комнату влетел молодой человек и хлопнул Мака по плечу.
Очевидно, один из его братьев, заключила Уэнди. Этот юноша был не так высок, как Мак, и, вероятно, лет на десять моложе — или, может быть, так только казалось из-за его приветливого, открытого лица. В нем не было ничего от сдержанности Мака.
В его присутствии Мак казался более тяжеловесным. Но это не так. Вовсе нет. Он был надежным, вот правильное слово. Женщина спокойно может опереться на плечо Мака.
Молодой человек протянул Уэнди руку:
— Привет. Я Митч.
Уэнди вежливо пожала ему руку.
Митч направился к буфету и изучил то, что осталось от их обеда. Очевидно, решив, что это заслуживает его внимания, он достал с полки фарфоровую тарелку и отрезал себе изрядный кусок говядины. Сев напротив Уэнди, он принялся есть, разглядывая девушку с выражением искреннего интереса.
Взглянув на его тарелку, Мак спросил:
— Разве ты не обедал?
— Только один раз. И к тому же это была форель, а не то, что у вас. Почему миссис Кордоза всегда готовит для тебя так, словно ты какой-то особенный?
— Потому что я очень разборчив в еде. Я могу оценить ее усилия. А тебе все равно, что есть.
Митч, проигнорировав замечание брата, повернулся к Уэнди:
— Как вам нравится Чикаго?
Она решила ответить дипломатично:
— Мне пока не довелось увидеть город. Только снег.
— Мерзкая погода, да? Вы выбрали самое отвратительное время года для приезда. А я уеду на Гавайи, когда кончу университет. Я бы уже сейчас был там, если бы не Мак, который уверен, что я стану проводить все свое время за серфингом, вместо того чтобы учиться. Это напомнило мне, Мак, что нужно поговорить с тобой о занятиях по статистике.
— Только не теперь, Митч. Как насчет десерта, Уэнди?
Паркер появился словно по волшебству, и Уэнди не могла решить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37