Шеф полиции выбрался из машины и вытащил оттуда огромное разлапистое растение в горшке. Не спеша он пересек двор, задержался, чтобы полюбоваться фонтаном, и через минуту Линдсей услышала его шаги на лестнице.
Войдя, он поставил горшок с цветком на стол.
— Что это такое? — недоуменно спросила Линдсей.
— Это юкка, которую моя жена давно вам обещала. Точнее, якобы обещала. Легенда такова: я должен был завезти вам цветок по пути в кафе. Безобразие — заставляют человека делать такие круги в выходной день! — Несмотря на шутливость слов, тон его был предельно серьезен. — Простите, что задержался. Бригада из лаборатории уже выехала, и всех полицейских, кого было возможно, я тоже вызвал. Вы сказали, что есть записка.
Гибб указал на стол, где лежал листок.
— Правда, ее уже многие держали в руках, так что вряд ли это поможет.
— Да, у нас в городе такое случается не часто, — ответил полицейский. — Так что неудивительно, что об отпечатках пальцев забывают. Но, может быть, все-таки удастся что-нибудь выявить. Заодно сравним буквы с нашими газетами и журналами и выясним, откуда они были вырезаны. — Он осторожно положил листок в пакет. Потом посмотрел на Линдсей и Гибба. — Вы давно в разводе?
— А это тут при чем? — спросила Линдсей.
— Девять лет, — сказал Гибб.
— У вас не было серьезных разногласий при разводе?
Линдсей удивленно сказала:
— Нет, конечно. И у Гибба нет никаких причин похищать Бипа, если вы это имеете в виду…
— А может быть, я подозреваю, что вы спрятали его, — с улыбкой сказал шеф. — Не похоже, конечно, но в таких случаях надо предусматривать все варианты — особенно если родители расстались.
Линдсей так и пылала от гнева. Так вот зачем Гибб обследовал квартиру — чтобы убедиться, что она не спрятала где-нибудь здесь собственного сына?
— Давайте прекратим эти глупости и займемся поисками моего сына!
— Успокойся, Линдсей. — Гибб положил ей руку на плечо. — У нас не было никаких разногласий, шеф. И у нас с Линдсей алиби на сегодняшний вечер — мы оба находились на вечеринке. Мне кажется, следует подумать, кто мог похитить ребенка.
Полицейский ничего не сказал, но его блестящие глаза пристально оглядели сначала Гибба, а потом Линдсей.
— И какие у вас есть мысли на этот счет? Кого вы подозреваете?
— Я могу назвать нескольких работников на фабрике, — сказал Гибб.
— Хорошо, сделайте список. Мы начнем обследовать прилегающую местность, как только соберется достаточно людей. Нам предстоит проделать все как можно тише, чтобы не возбуждать лишних подозрений. — Подумав, он добавил:
— Может быть, придется сделать вид, что кто-нибудь из видных лиц города потерял бумажник с важными документами.
— Мы понимаем, — ответил Гибб.
— Как только вы вместе составите список, я начну проверять всех, кто там будет, — выяснять, где они находились во время похищения. Во что был одет ребенок, Линдсей?
Она закрыла глаза, стараясь представить себе Бипа, каким видела его перед уходом.
— В голубые джинсы и черный свитер со школьной эмблемой на груди. У меня есть фотография, если это может помочь.
— Конечно, может, — кивнул полицейский. — А почему записка адресована вам, Гибб, как вы думаете?
— Вероятно, ожидают, что я заплачу, чтобы получить назад моего сына.
У Линдсей подкосились колени, и, если бы твердая рука Гибба не поддержала ее, она непременно рухнула бы на пол. Полицейский хотел усадить ее на стул, но Линдсей воспротивилась.
— Я не собираюсь терять сознание, — сказала она. — Сейчас принесу фотографию.
Тогда они ее отпустили. Она отыскала пару последних фотоснимков Бипа и фотографию в школьной форме.
Нет, не последних, сурово поправила она себя. Недавних. У Бипа вся жизнь еще впереди; она не позволит, чтобы было иначе.
Шеф полиции взял фотографии и записку и ушел.
Гибб стоял у кухонного окна, глядя во двор. Он словно забыл о существовании Линдсей. Некоторое время она смотрела на него, потом на цыпочках вышла.
Он не обернулся, но его голос, мягкий и ровный, заставил ее остановиться и замереть на месте:
— Если верить данным на стене в комнате Бипа, он родился через восемь месяцев после моего ухода.
Линдсей передернула плечами.
— Расспроси местных сплетниц. Они обязательно расскажут, что у меня был роман и поэтому я захотела развестись с тобой.
— Нет. Может быть, после, но ты ни с кем не путалась за моей спиной. Я знал бы об этом. — Его голос звучал ровно и бесстрастно. — Зачем ты лгала мне, Линдсей? Почему сказала, что он не мой сын?
Она помолчала, потом решила больше не лгать. Ответить честно:
— Потому что он был тебе не нужен. Ты никогда его не хотел.
Он обернулся к ней, расправил плечи, словно готовясь к удару:
— Да, верно — не хотел. И не скрывал этого. Но ты не верила мне, не так ли? Ты нарочно пошла против моих желаний и забеременела, хотя знала, что я не хочу ребенка.
— Множество людей думают, что они не хотят детей, Гибб, и только потом обнаруживают, что появление ребенка приносит в жизнь счастье. Я надеялась, что ты тоже переменишь свое мнение.
— Мы же договаривались, Линдсей, что ты будешь принимать таблетки, а ты нарочно не стала их пить, чтобы забеременеть.
Линдсей только безнадежно махнула рукой.
— Я вовсе не старалась все так хитро рассчитать, как ты говоришь.
— В таком случае как ты это назовешь?
— Какая теперь разница? Бип уже часть этого мира, хотел ты когда-то этого или нет. И теперь он в опасности. Вот все, что меня волнует.
Внизу хлопнула дверь, и Бен Арментраут, перешагивая через две ступеньки сразу, поднялся в квартиру.
— Линдсей! — крикнул он из холла. — О, девочка моя…
Говорили мало. Хейди вскоре ушла домой. Бен сидел за кухонным столом, стискивая руками голову. Гибб неподвижно стоял у окна гостиной и смотрел вниз на площадь. Линдсей примостилась у безнадежно молчащего телефона.
Игрушечного слоненка она где-то оставила, а вместо него у нее в руках оказался Спатс. Теплый мурлычущий кот немного успокоил ее, словно его громкое урчание обещало, что все будет хорошо. Бен принялся варить кофе. Когда все было готово, Линдсей побрела в гостиную, чтобы спросить Гибба, не хочет ли и он чашечку.
Гибб не произнес ни слова, только покачал головой. Он смотрел на башню на площади. Линдсей почувствовала, что у нее сжалось сердце. Как ему, должно быть, сейчас больно — может быть, даже больнее, чем ей. Он потерял сына, которого только что обрел.
— В тот день ты не просто сделал воздушного змея, — мягко сказала она. — Ты воскресил воспоминания.
Сначала ей показалось, что Гибб не слышал, но он снова отрицательно покачал головой.
— Ты ничего не поняла, Линдсей. Его голос звучал устало, но уже без гнева. Она стояла и ждала продолжения, но Гибб даже не обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39