Первые слова, на которые должен последовать ответ. И ответ последовал:
— Чего вы хотите? — спросила Алена.
Я растерялась. Я не думала, что надо объяснять, чего хочу. Кому, как не ей, знать, чего хочет девчонка, сбежавшая из нашей дыры, приехавшая в Москву с одним рюкзачком. Поддержки. Больше ничего. Помощи. На первых порах.
Она молчала.
— Мне очень неловко… — выдавила я. — Но…
— Деньги? — быстро спросила Алена.
Я запнулась. Деньги — конечно, неплохо. Но не это главное. Помимо денег…
— Ну, конечно, деньги, — ответила она за меня. — Вас прислали за деньгами. Для чего же ещё я существую?! Ладно! Берите!
Он перегнулась, резко открыла ящичек — так, что крышка ударила мне по коленям, достала конверт и кинула его мне.
— Спасибо… — растерянно сказала я. — Но…
— Не надо! — вдруг крикнула Алена. — «Спасибо»!!! Оставьте свое «спасибо» при себе!!!
Мне стало страшно. Еще минуту назад это была холеная породистая женщина, и вдруг я увидела, что мы с ней точно из одного поселка. Так орут наши бабы. Так орала я на своего непутевого мужа.
— Извините… — это было все, что я смогла сказать в ответ.
Алена молчала, по-прежнему глядя на дорогу. Потом сказала тихо, словно так же, как я, вспомнила о рабочем поселке и устыдилась:
— Осторожней с деньгами. В конверте — тысяча долларов…
Тысяча долларов, повторила я про себя и ничего не поняла… Тысяча долларов — сколько на них можно жить? Год, пять, целую жизнь?.. И все это лежит в конверте, а конверт в моих руках?.. Это было какое-то безумие, невероятный сон… Алена даже не взглянула на меня, не говоря уже о моих документах, и просто так дала мне такую сумму…
Я молчала. Уж не знаю, как она истолковала его, мое молчание, но вдруг сказала:
— Сто долларов ваши — за труды.
А девятьсот, наверное, предназначались ее матери… Она решила, что я приехала за деньгами по ее просьбе…
— Дело в том, что… — начала я, но меня прервал телефон, разразившийся звонками.
Алена нажала какую-то кнопку, и салон машины наполнил женский голос (позже я узнала, что это называется громкая связь). Голос был легкий — на мой взгляд, он мог принадлежать холеной изысканной женщине, дружба с которой приятна тем, что необременительна… Голос, как я поняла из разговора, принадлежал подруге Алены — Инге. Она прощебетала что-то про клуб, про то, что она ждет, а подруги все нет…
Алена коротко взглянула на меня. Вернее, не взглянула — повернула голову в мою сторону, не поднимая глаз. Это был сигнал, чтобы я молчала. Я и не собиралась говорить.
— Я еду, — сказала Алена невидимой собеседнице. — Чуть-чуть задержалась в городе. Скоро буду.
— Давай скорее, — и голос растаял.
Я сидела, не шевелясь. Я давно мечтала о встрече с Аленой, а, встретившись, обнаружила, что в ее глазах я не более, чем серый призрак прошлого, напоминание о ее опустившейся матери, знак убогого рабочего поселка, и ей хочется побыстрее избавиться от меня — я кожей чувствовала, как ей этого хочется…
Первой заговорила Алена:
— И, пожалуйста, запомните…
Она так и сказала «и, пожалуйста…», словно продолжила то, о чем только что думала про себя.
— …Если кто-нибудь из ваших появится здесь снова, я буду действовать по-другому. Жестко. Я умею. Поверьте мне.
— Я верю…
Машина резко затормозила.
— Вокзал, — объявила Алена. — Приехали.
Действительно, я снова оказалась на привокзальной площади, на том же месте, откуда начался мой сегодняшний день. Круг замкнулся.
— Вот эту ручку — на себя, — сказала Алена. Я послушно взялась за ручку, но не потянула ее на себя… Сидела неподвижно. Со стороны, наверное, была похожа на истукана… Конечно, глупо упираться, когда тебя выгоняют. Но, с другой стороны, вот так просто взять и уйти я тоже не могла. Я слишком долго ждала этого момента. Этой встречи. Я уже решилась: села в поезд, оказалась в Москве, нашла Алену. Оставалось совсем немного: пожать протянутую мне руку и начать новую жизнь…
Она ждала, когда я уйду. Сидела, выпрямившись и глядя прямо перед собой. Я видела только ее профиль… Она, конечно, изменилась. Стала ухоженной, но суховатой, как все стареющие и боящиеся располнеть женщины. Ее взгляд — взгляд благополучного человека — был слишком напряженным, почти тревожным. Еще бы, благополучие обязывает к вечному страху потери. Мне лучше, вдруг подумала я, мне нечего терять, в отличие от нее…
— Серую ручку на себя, — нетерпеливо повторила Алена.
Странно, ведь я не думала покушаться на ее благополучие. Откуда такая враждебность? Словно я пришла что-то отнять у нее… Возможно, я была слишком косноязычна и ни разу не произнесла ту главную фразу, которую приготовила для Алены.
— О вас в поселке ходят легенды… — сказала наконец, я.
Она улыбнулась краем губ и заметила с очевидной иронией:
— Приятно слышать…
Я вздохнула с облегчением — наконец-то, кажется, начался разговор.
— Мне было тринадцать лет, когда вы приехали… На красном автомобиле… Помните?
Она ответила, помолчав:
— Нет.
— А я запомнила это на всю жизнь…
Теперь оставалось только рассказать, какой она осталась в моей памяти, как много значило для меня это воспоминание, как я бредила красным автомобилем, как надо мной смеялись все — даже собственная мать… Это было похоже на историю Ассоль с ее алыми парусами… Ну, конечно, про Ассоль я не стала бы говорить — слишком уж романтично, по-деревенски наивно — Алена засмеяла бы меня…
— Я запомнила это на всю жизнь… — повторила я. Она в упор посмотрела на меня — наверное, впервые с момента встречи — и сказала твердо:
— А теперь — забудьте!.. И еще забудьте мой адрес. Навсегда.
Я осеклась. Медленно, как во сне, потянула ручку — дверца открылась. Было в этом что-то страшное, непоправимое, что ли… Конец мечты. Нелепый финал, после которого хочется поскорее забыть о самой мечте, чтобы не морщиться, не корчиться от стыда. Новая жизнь для меня в эту минуту кончалась, так и не начавшись. Но я знала, что и в старую не вернусь. Будет что-то иное. Другая жизнь. Какая?.. В тот момент я понятия не имела об этом… Я просто вышла из машины.
Алена вдруг перегнулась через сиденье, которое только что было моим.
— Если вам придет в голову остаться с этими деньгами в Москве, предупреждаю сразу: не стоит, — сказала она.
И я подумала, что это единственно правильная мысль, которая должна была прийти мне в голову и, наверное, скоро пришла бы, если бы Алена первой не подсказала мне ее.
— Пропадете, — продолжала она. — Деньги кончатся очень быстро. Выгодно поместить свой капитал вы вряд ли сумеете…
Да, да. Их надо не проесть, эти деньги, не потратить на шмотки, а вложить во что-нибудь. Вложить так, чтобы тысяча принесла еще тысячу и еще… Как это сделать, во что вкладывать, я, разумеется, не знала, я собиралась обдумать это после того, как машина Алены скроется из виду… Я вдруг улыбнулась — к удивлению Алены, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Чего вы хотите? — спросила Алена.
Я растерялась. Я не думала, что надо объяснять, чего хочу. Кому, как не ей, знать, чего хочет девчонка, сбежавшая из нашей дыры, приехавшая в Москву с одним рюкзачком. Поддержки. Больше ничего. Помощи. На первых порах.
Она молчала.
— Мне очень неловко… — выдавила я. — Но…
— Деньги? — быстро спросила Алена.
Я запнулась. Деньги — конечно, неплохо. Но не это главное. Помимо денег…
— Ну, конечно, деньги, — ответила она за меня. — Вас прислали за деньгами. Для чего же ещё я существую?! Ладно! Берите!
Он перегнулась, резко открыла ящичек — так, что крышка ударила мне по коленям, достала конверт и кинула его мне.
— Спасибо… — растерянно сказала я. — Но…
— Не надо! — вдруг крикнула Алена. — «Спасибо»!!! Оставьте свое «спасибо» при себе!!!
Мне стало страшно. Еще минуту назад это была холеная породистая женщина, и вдруг я увидела, что мы с ней точно из одного поселка. Так орут наши бабы. Так орала я на своего непутевого мужа.
— Извините… — это было все, что я смогла сказать в ответ.
Алена молчала, по-прежнему глядя на дорогу. Потом сказала тихо, словно так же, как я, вспомнила о рабочем поселке и устыдилась:
— Осторожней с деньгами. В конверте — тысяча долларов…
Тысяча долларов, повторила я про себя и ничего не поняла… Тысяча долларов — сколько на них можно жить? Год, пять, целую жизнь?.. И все это лежит в конверте, а конверт в моих руках?.. Это было какое-то безумие, невероятный сон… Алена даже не взглянула на меня, не говоря уже о моих документах, и просто так дала мне такую сумму…
Я молчала. Уж не знаю, как она истолковала его, мое молчание, но вдруг сказала:
— Сто долларов ваши — за труды.
А девятьсот, наверное, предназначались ее матери… Она решила, что я приехала за деньгами по ее просьбе…
— Дело в том, что… — начала я, но меня прервал телефон, разразившийся звонками.
Алена нажала какую-то кнопку, и салон машины наполнил женский голос (позже я узнала, что это называется громкая связь). Голос был легкий — на мой взгляд, он мог принадлежать холеной изысканной женщине, дружба с которой приятна тем, что необременительна… Голос, как я поняла из разговора, принадлежал подруге Алены — Инге. Она прощебетала что-то про клуб, про то, что она ждет, а подруги все нет…
Алена коротко взглянула на меня. Вернее, не взглянула — повернула голову в мою сторону, не поднимая глаз. Это был сигнал, чтобы я молчала. Я и не собиралась говорить.
— Я еду, — сказала Алена невидимой собеседнице. — Чуть-чуть задержалась в городе. Скоро буду.
— Давай скорее, — и голос растаял.
Я сидела, не шевелясь. Я давно мечтала о встрече с Аленой, а, встретившись, обнаружила, что в ее глазах я не более, чем серый призрак прошлого, напоминание о ее опустившейся матери, знак убогого рабочего поселка, и ей хочется побыстрее избавиться от меня — я кожей чувствовала, как ей этого хочется…
Первой заговорила Алена:
— И, пожалуйста, запомните…
Она так и сказала «и, пожалуйста…», словно продолжила то, о чем только что думала про себя.
— …Если кто-нибудь из ваших появится здесь снова, я буду действовать по-другому. Жестко. Я умею. Поверьте мне.
— Я верю…
Машина резко затормозила.
— Вокзал, — объявила Алена. — Приехали.
Действительно, я снова оказалась на привокзальной площади, на том же месте, откуда начался мой сегодняшний день. Круг замкнулся.
— Вот эту ручку — на себя, — сказала Алена. Я послушно взялась за ручку, но не потянула ее на себя… Сидела неподвижно. Со стороны, наверное, была похожа на истукана… Конечно, глупо упираться, когда тебя выгоняют. Но, с другой стороны, вот так просто взять и уйти я тоже не могла. Я слишком долго ждала этого момента. Этой встречи. Я уже решилась: села в поезд, оказалась в Москве, нашла Алену. Оставалось совсем немного: пожать протянутую мне руку и начать новую жизнь…
Она ждала, когда я уйду. Сидела, выпрямившись и глядя прямо перед собой. Я видела только ее профиль… Она, конечно, изменилась. Стала ухоженной, но суховатой, как все стареющие и боящиеся располнеть женщины. Ее взгляд — взгляд благополучного человека — был слишком напряженным, почти тревожным. Еще бы, благополучие обязывает к вечному страху потери. Мне лучше, вдруг подумала я, мне нечего терять, в отличие от нее…
— Серую ручку на себя, — нетерпеливо повторила Алена.
Странно, ведь я не думала покушаться на ее благополучие. Откуда такая враждебность? Словно я пришла что-то отнять у нее… Возможно, я была слишком косноязычна и ни разу не произнесла ту главную фразу, которую приготовила для Алены.
— О вас в поселке ходят легенды… — сказала наконец, я.
Она улыбнулась краем губ и заметила с очевидной иронией:
— Приятно слышать…
Я вздохнула с облегчением — наконец-то, кажется, начался разговор.
— Мне было тринадцать лет, когда вы приехали… На красном автомобиле… Помните?
Она ответила, помолчав:
— Нет.
— А я запомнила это на всю жизнь…
Теперь оставалось только рассказать, какой она осталась в моей памяти, как много значило для меня это воспоминание, как я бредила красным автомобилем, как надо мной смеялись все — даже собственная мать… Это было похоже на историю Ассоль с ее алыми парусами… Ну, конечно, про Ассоль я не стала бы говорить — слишком уж романтично, по-деревенски наивно — Алена засмеяла бы меня…
— Я запомнила это на всю жизнь… — повторила я. Она в упор посмотрела на меня — наверное, впервые с момента встречи — и сказала твердо:
— А теперь — забудьте!.. И еще забудьте мой адрес. Навсегда.
Я осеклась. Медленно, как во сне, потянула ручку — дверца открылась. Было в этом что-то страшное, непоправимое, что ли… Конец мечты. Нелепый финал, после которого хочется поскорее забыть о самой мечте, чтобы не морщиться, не корчиться от стыда. Новая жизнь для меня в эту минуту кончалась, так и не начавшись. Но я знала, что и в старую не вернусь. Будет что-то иное. Другая жизнь. Какая?.. В тот момент я понятия не имела об этом… Я просто вышла из машины.
Алена вдруг перегнулась через сиденье, которое только что было моим.
— Если вам придет в голову остаться с этими деньгами в Москве, предупреждаю сразу: не стоит, — сказала она.
И я подумала, что это единственно правильная мысль, которая должна была прийти мне в голову и, наверное, скоро пришла бы, если бы Алена первой не подсказала мне ее.
— Пропадете, — продолжала она. — Деньги кончатся очень быстро. Выгодно поместить свой капитал вы вряд ли сумеете…
Да, да. Их надо не проесть, эти деньги, не потратить на шмотки, а вложить во что-нибудь. Вложить так, чтобы тысяча принесла еще тысячу и еще… Как это сделать, во что вкладывать, я, разумеется, не знала, я собиралась обдумать это после того, как машина Алены скроется из виду… Я вдруг улыбнулась — к удивлению Алены, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48