Он был настолько рад тому, что она позволила ему попробовать начать все с начала, что совершенно не замечал ее настроения. Он полностью погрузился в новую жизненную ситуацию. Только возвращение благожелательного отношения Юлии снова в перспективе сулило ему существование, к которому он привык, по которому скучал. Щеголев принялся с присущей ему решительностью и энергией завоевывать сердце Юлии. Он не выдумывал ничего оригинального, используя привычный запас приемов мужчины, ухаживающего за женщиной. Несколько походов в театр, цветы, любимые Юлией сладости — Лев каждый раз подчеркивал, что за прошедший порознь год не забыл вкусы жены. Плюс поездки за город на пикники в узком кругу: пару раз к ним присоединялись Андреевы. Все, как заговорщики, избегали щекотливых тем, делали вид, что все в порядке вещей. Словно не было этого года, когда самая благополучная семья из их компании вдруг перестала существовать. И Надя, и Саша принимали происходящее, как должное, потому что, в конце концов, решили: чужая семья — потемки и нечего соваться туда со своими советами. Даже Надя как-то поутихла со своими явными и неявными атаками на подругу по поводу устроения личной жизни последней. Готовность Юлии к примирению со Щеголевым застала Надежду врасплох. В первый момент она крайне негативно отнеслась к этому. Ей даже стало труднее общаться с подругой, чем раньше. Она расценила поведение Юлии как предательство. Правда, вскоре, поразмыслив, Надежда смягчилась. Она видела, что на самом деле Щеголева еще ничего не решила, а значит, быть может, окончание всей этой истории будет неожиданным. И когда после возвращения с моря Юлия пригласила подругу встретиться в их любимом десертном кафе, Надежда поняла: подруге нужно выговориться — раз, посоветоваться — два. Андреева прекрасно сочетала в себе два качества: умела не только говорить сама, но и слушать собеседника. Это делало ее незаменимой для Щеголевой в моменты душевного кризиса.
Андреева не ошиблась: Юлия выглядела очень взволнованной, растерянной. Бронзовый загар делал ее худощавой, но Наде показалось, что она действительно осунулась. Еще не заметив подругу, Юлия смотрела в окно, и во взгляд ее было столько тоски, что у Надежды сжалось сердце.
— Привет, дорогая, — поцеловав ее в щеку, сказала Надя. Усаживаясь напротив, она увидела вымученную улыбку, застывшую на лице подруги. Андреева покачала указательным пальцем: — Давай не будем ломать комедию, Юлюся. Выкладывай, что у тебя стряслось или не утряслось.
— Хреново, Надя, все так хреново, — потирая виски, ответила Щеголева.
— Конкретнее.
— Знаешь, я ведь приехала позавчера. На вокзале Лев встречает меня. Весь из себя — сама любезность. Цветы, нежный поцелуй в щеку, — Юлия подернула плечами, словно замерзла. — И потом, не знаю, как это получилось… Короче, мы поехали домой.
— К тебе домой, — уточнила Надя.
— Да, — неохотно согласилась Щеголева.
В этот момент подошел официант, и они заказали по шоколадному крему и стакану кока-колы со льдом. Юлия поглядывала на улыбчивого молодого человека, застывшего возле их столика. Он держал маленький блокнот и ручку, но ничего не записывал, потому что не сводил глаз с Юлии. Под конец ее это даже стало раздражать. Она чуть было не сказала что-то резкое по этому поводу, но он вовремя удалился, лучезарно улыбнувшись напоследок.
— Это Терминатор просто. Только вместо: «Я еще вернусь» — дурацкая улыбка до ушей, — сказала ему вслед Щеголева, чем вызвала приступ смеха у Нади. — Что я такого смешного сказала?
— Перестань злиться. В этом состоянии ты никогда не сможешь реально оценить ситуацию. Злость отбрасываем, раздражение и предубеждение тоже — к черту! — Андреева достала сигарету.
— Ты же говорила, что бросаешь? — нашла повод придраться Юлия. Ее вдруг захватила злость и раздражение на весь мир.
— Бросаю, ты права. Вот смотри, не табак, а бумагу курю, практически. «R1» называется. Это мне мой Андреев подсунул, — пододвигая пачку поближе к Юлии, начала оправдываться Надя, но вдруг вспылила: — И при чем тут мои сигареты к тому, что у тебя на душе сто кошек нагадило?
— Если бы сто! — простонала Юлия. Даже через загар стало видно, что ее бросило в краску.
— Тогда дело серьезнее, чем я предполагала, — глубоко затянувшись, произнесла Надежда.
— Представляешь, я даже не знаю, как это получилось… Короче, у нас была постель, — выдохнула Юлия и опустила глаза, как будто сказала что-то невероятно постыдное, что роняло ее в глазах подруги.
— Как ты это интересно назвала, — медленно выговаривая слова, заметила Андреева. — Не «мы занимались любовью» или «мы занимались сексом». Постель, говоришь? Ну, и что из этого? Что ты зарделась, как выпускница Смольного?
— А то, что я не испытала ничего, ровным счетом ничего.
— Извини, Юль, но не у тебя одной такие проблемы. Порой даже неловко за себя делается и начинаешь изображать небывалый прилив эмоций, — Надя утвердительно кивнула. — Мужики — они в этом плане самовлюбленные павлины. Они и не подозревают, как их обманывают день за днем, год за годом. Ты знаешь, я иногда спрашиваю себя: ради чего мы так пыжимся?
В этот момент улыбчивый официант принес на небольшом подносе крем и напитки. Он быстро составил все на стол, добавив к заказу многозначительный взгляд, адресованный Юлии. Она вздохнула и, поглядывая на Андрееву, достала из сумочки деньги.
— Возьмите, молодой человек, — делая ударение на слове «молодой», сказала Щеголева.
— Приятного аппетита, — ответил он и немедленно удалился к соседнему столику, где расположились новые посетители.
— Черт возьми, этот мальчишка заглядывал мне за пазуху, только не облизывался! — не выдержала Щеголева.
— Аппетитная пазуха — сама виновата! — поглощая любимый десерт, ответила Надежда.
Юлия уничтожающе посмотрела на нее, но в следующее мгновение обе смеялись до слез. Андреева всегда умела развеять ее мрачное, ворчливо-недовольное всем и вся настроение.
— Надюха, ты хоть понимаешь, о чем я тебе сказала? — возвращаясь к прерванному разговору, спросила Юлия.
— Ты переспала с бывшим мужем и не испытала ничего, кроме разочарования. Ты поняла, что не сможешь начать все сначала. То ли тень женщины, которая недавно доставляла ему удовольствие, мешает тебе, то ли что-то еще — ты не разобралась. Очевидно, что Щеголев — прошедший этап. Теперь тебе ужасно неудобно перед ним, так как он уверен, что у вас все на грани примирения. А еще тебя, праведницу, мучает совесть. Она вопрошает тебя, несчастную, а не является ли это изменой по отношению к Рогозину. Права я?
— Ты разложила все мои проблемы, как игральные карты в пасьянсе, — Щеголева отпила кока-колы. Помешала трубочкой лед в высоком стакане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Андреева не ошиблась: Юлия выглядела очень взволнованной, растерянной. Бронзовый загар делал ее худощавой, но Наде показалось, что она действительно осунулась. Еще не заметив подругу, Юлия смотрела в окно, и во взгляд ее было столько тоски, что у Надежды сжалось сердце.
— Привет, дорогая, — поцеловав ее в щеку, сказала Надя. Усаживаясь напротив, она увидела вымученную улыбку, застывшую на лице подруги. Андреева покачала указательным пальцем: — Давай не будем ломать комедию, Юлюся. Выкладывай, что у тебя стряслось или не утряслось.
— Хреново, Надя, все так хреново, — потирая виски, ответила Щеголева.
— Конкретнее.
— Знаешь, я ведь приехала позавчера. На вокзале Лев встречает меня. Весь из себя — сама любезность. Цветы, нежный поцелуй в щеку, — Юлия подернула плечами, словно замерзла. — И потом, не знаю, как это получилось… Короче, мы поехали домой.
— К тебе домой, — уточнила Надя.
— Да, — неохотно согласилась Щеголева.
В этот момент подошел официант, и они заказали по шоколадному крему и стакану кока-колы со льдом. Юлия поглядывала на улыбчивого молодого человека, застывшего возле их столика. Он держал маленький блокнот и ручку, но ничего не записывал, потому что не сводил глаз с Юлии. Под конец ее это даже стало раздражать. Она чуть было не сказала что-то резкое по этому поводу, но он вовремя удалился, лучезарно улыбнувшись напоследок.
— Это Терминатор просто. Только вместо: «Я еще вернусь» — дурацкая улыбка до ушей, — сказала ему вслед Щеголева, чем вызвала приступ смеха у Нади. — Что я такого смешного сказала?
— Перестань злиться. В этом состоянии ты никогда не сможешь реально оценить ситуацию. Злость отбрасываем, раздражение и предубеждение тоже — к черту! — Андреева достала сигарету.
— Ты же говорила, что бросаешь? — нашла повод придраться Юлия. Ее вдруг захватила злость и раздражение на весь мир.
— Бросаю, ты права. Вот смотри, не табак, а бумагу курю, практически. «R1» называется. Это мне мой Андреев подсунул, — пододвигая пачку поближе к Юлии, начала оправдываться Надя, но вдруг вспылила: — И при чем тут мои сигареты к тому, что у тебя на душе сто кошек нагадило?
— Если бы сто! — простонала Юлия. Даже через загар стало видно, что ее бросило в краску.
— Тогда дело серьезнее, чем я предполагала, — глубоко затянувшись, произнесла Надежда.
— Представляешь, я даже не знаю, как это получилось… Короче, у нас была постель, — выдохнула Юлия и опустила глаза, как будто сказала что-то невероятно постыдное, что роняло ее в глазах подруги.
— Как ты это интересно назвала, — медленно выговаривая слова, заметила Андреева. — Не «мы занимались любовью» или «мы занимались сексом». Постель, говоришь? Ну, и что из этого? Что ты зарделась, как выпускница Смольного?
— А то, что я не испытала ничего, ровным счетом ничего.
— Извини, Юль, но не у тебя одной такие проблемы. Порой даже неловко за себя делается и начинаешь изображать небывалый прилив эмоций, — Надя утвердительно кивнула. — Мужики — они в этом плане самовлюбленные павлины. Они и не подозревают, как их обманывают день за днем, год за годом. Ты знаешь, я иногда спрашиваю себя: ради чего мы так пыжимся?
В этот момент улыбчивый официант принес на небольшом подносе крем и напитки. Он быстро составил все на стол, добавив к заказу многозначительный взгляд, адресованный Юлии. Она вздохнула и, поглядывая на Андрееву, достала из сумочки деньги.
— Возьмите, молодой человек, — делая ударение на слове «молодой», сказала Щеголева.
— Приятного аппетита, — ответил он и немедленно удалился к соседнему столику, где расположились новые посетители.
— Черт возьми, этот мальчишка заглядывал мне за пазуху, только не облизывался! — не выдержала Щеголева.
— Аппетитная пазуха — сама виновата! — поглощая любимый десерт, ответила Надежда.
Юлия уничтожающе посмотрела на нее, но в следующее мгновение обе смеялись до слез. Андреева всегда умела развеять ее мрачное, ворчливо-недовольное всем и вся настроение.
— Надюха, ты хоть понимаешь, о чем я тебе сказала? — возвращаясь к прерванному разговору, спросила Юлия.
— Ты переспала с бывшим мужем и не испытала ничего, кроме разочарования. Ты поняла, что не сможешь начать все сначала. То ли тень женщины, которая недавно доставляла ему удовольствие, мешает тебе, то ли что-то еще — ты не разобралась. Очевидно, что Щеголев — прошедший этап. Теперь тебе ужасно неудобно перед ним, так как он уверен, что у вас все на грани примирения. А еще тебя, праведницу, мучает совесть. Она вопрошает тебя, несчастную, а не является ли это изменой по отношению к Рогозину. Права я?
— Ты разложила все мои проблемы, как игральные карты в пасьянсе, — Щеголева отпила кока-колы. Помешала трубочкой лед в высоком стакане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78