как вы приехали в Нью-Йорк совсем без денег, как учились в школе искусств и жили впроголодь, как работали во всех этих ужасных местах, как открыли того знаменитого художника и как жили в одном пансионе и ходили вместе в кино.
— Бог мой, Кэндис! Не собираетесь же вы написать мою биографию! — Фрея не знала, то ли злиться на Джека за его откровения, то ли считать себя польщенной.
— Я ревновала, — призналась Кэндис. — Глупо, правда? Он сказал, что вы не в его вкусе.
— А он — не в моем, — уверенно заявила Фрея.
— Вы должны помириться. Всем в этом мире нужны друзья.
— Согласна.
— Позвольте мне поговорить с ним. Он мог бы по крайней мере быть благодарным за то, что вы все покупаете в дом.
— Вообще-то…
Кэндис заметила прилавок с журналами и улизнула. У кассы она подошла к Фрее и даже внесла свою лепту в дваддать долларов. Они пошли домой вместе — с громадными бумажными пакетами под мышками, в соскакивающих с потных носов солнечных очках.
— Сегодня обещают чуть ли не до сорока, — сказала Кэндис. — Меня может солнечный удар хватить.
— Здорово, — невпопад откликнулась Фрея, мечтая о Бретте и сегодняшнем вечере. Ее новое платье — короткое и облегающее, как раз по погоде. Оно сшито из блестящей ткани цвета аквамарина и очень идет ей. Она уже подумывала, не купить ли крем под загар, чтобы как-то освежить свою бледную кожу. Надо ли накладывать его на все тело или только на те места, что видны? Что, если она сделается оранжевой, как апельсин? Фрея бросила взгляд на Кэндис, мысленно сравнив цвет ее кожи со своей, благо большая часть тела Кэндис была выставлена на обозрение — короткое ярко-красное платье с бретельками, бантиками завязывающимися на плечах, скрывало не слишком многое, и под настроение вдруг решила сделать широкий жест. — Должна вас предупредить — приехал отец Джека и пригласил вас с Джеком завтра вечером на коктейль. В отель «Сент-Риджис».
— В «Сент-Риджис»! — воскликнула Кэндис. — Тот самый, весь из стекла и мрамора, с маленькой оловянной будкой для швейцара?
— У отца Джека личные апартаменты.
Фрея поняла, что попала в точку.
— Так Мэдисоны, они… старинного рода? — спросила Кэндис после многозначительной паузы.
— Боже, конечно же, нет! Они приехали в Америку в тридцатых, насколько мне известно, но быстро разбогатели. Вы американка и знаете, как это срабатывает: улица Мэдисона, фонд Мэдисона, центр Мэдисона, игровая площадка имени Мэдисона для больных детей — и все в таком духе. Отец Мэдисона платит огромные деньги своим многочисленным бывшим женам. Если так и дальше пойдет, Джек не получит ни пенни.
Кэндис молчала — нервничала, должно быть, бедняжка.
— Не волнуйтесь, — приободрила ее Фрея. — Я говорила с Джеком-старшим по телефону, и мне он показался премилым джентльменом.
— Думаю, мне следует надеть черное платье.
— Вот и славно. Он вас полюбит, уверена.
Джека нигде не было видно, дверь в его спальню оказалась заперта.
Дома они со стоном облегчения свалили пакеты на пол.
— Я же сказала, что буду к полудню, — в голосе Кэндис звучало отчаяние.
— Не сомневаюсь, вы найдете способ его разбудить, — сказала Фрея, вспомнив о гвоздике на языке.
Но у Кэндис были иные планы. Она отправилась в гостиную и вскоре вернулась с кассетой.
— Как вам это?
Фрея ухмыльнулась:
— По-моему, вполне подойдет.
Через пять минут Джек появился на пороге, в наспех натянутых джинсах и тенниске. Квартира походила на резонаторный ящик — музыкой могли наслаждаться соседи за квартал. Весь пол кухни был завален продуктами, но что действительно могло повергнуть его в ужас, так это то, что Кэндис и Фрея читали друг другу вслух статью из женского журнала.
— Что происходит? — прорычал он.
— Привет, Джек. — Кэндис одарила его ослепительной улыбкой, затем вновь повернулась к Фрее: — О'кей, следующий вопрос. Вы в клубе с вашим новым парнем. И вдруг другой классный парень подходит к вам и предлагает поехать с ним в Париж на выходные, чтобы заняться любовью. Вы (а) говорите ему, чтобы проваливал; (b) берете паспорт и едете; или (с) говорите: «Отлично! Поехали втроем».
— Однозначно «с», — бодро ответила Фрея. — Это анкета, — пояснила она Джеку, — «Насколько вы сексуальны?». Думаю, я выигрываю.
— Пустоголовые телки! В чем вы проигрываете, так это в мозгах, — с презрительной ухмылкой констатировал Джек. — Как можно написать роман века, если вокруг одна пошлость?
— Так ты творил? А мы думали, спишь! — Кэндис переглянулась с Фреей и захихикала, поражаясь собственной дерзости. — Ну, раз уж ты здесь, мог бы помочь нам разобрать все эти пакеты с продуктами, которые Фрея для тебя купила.
— Что?
Кэндис встала из-за стола, наугад вытащила из мешка упаковку с рисом и швырнула Джеку.
— Еда, — наставительно сказала она. — Для тебя. Осталось все разложить по местам, так что действуй.
— Но я не знаю, куда…
— Вот сюда, — сказала Фрея, стоявшая в дальнем углу кухни у буфета. — Ну давай, бросай мне!
— А я пока загружу холодильник, — вызвалась Кэндис. Раскрыв холодильник, она, подбоченясь, с улыбкой смотрела на Джека — давай, мол, шевелись.
— Что за цирк? — сказал Джек, прижимая к груди пакет с рисом.
Но в это время из стереосистемы на полную мощность ударила «Лихорадка субботнего вечера», и все трое будто обезумели. Кэндис принялась вилять бедрами и, словно сирена, манить Джека к себе. Завороженная ритмом, Фрея последовала ее примеру. Она набрала сорок шесть очков из пятидесяти, попав таким образом в разряд самых горячих. Думая о Бретте и о том, как она будет выглядеть в своем аквамариновом платье, Фрея рассмеялась Джеку в лицо и изогнулась всем своим длинным телом.
Джек, не выдержав, улыбнулся, резким броском отправил Фрее рис, выудил из ближайшего пакета связку бананов и огурец и стал рубить воздух — северо-восток и юго-запад, в стиле Джона Траволты. Кэндис визжала от восторга. Польщенный Джек крутанулся, показав дамам свой зад и продолжая буравить пространство продуктами — на этот раз в ритме северо-запад, юго-восток. После этого его уже было не удержать. Он исполнил бешеный танец лимбо с клубникой, после чего вонзился в нее зубами. Он жонглировал пакетами с лапшой и макаронами, играл на жестяных банках, аккомпанируя стерео. Подбрасывая в воздух грейпфрут, он стал вращать замороженную пиццу на кончике пальца и танцевал танго с сухой смесью для оладий. Кэндис так смеялась, что уронила яйца. Джек ударился босой ногой о ножку стола. Фрея как попало запихнула продукты в буфет, не переставая улыбаться. Она уже забыла, что Джек может быть таким. Оказалось, что может.
Когда пленка кончилась, они без сил повалились за стол, смеющиеся и запыхавшиеся. Два яйца оказались разбиты, несколько яблок побито, круглый хлеб с отрубями пролетел через кухню словно летающая тарелка, но не пережил путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Бог мой, Кэндис! Не собираетесь же вы написать мою биографию! — Фрея не знала, то ли злиться на Джека за его откровения, то ли считать себя польщенной.
— Я ревновала, — призналась Кэндис. — Глупо, правда? Он сказал, что вы не в его вкусе.
— А он — не в моем, — уверенно заявила Фрея.
— Вы должны помириться. Всем в этом мире нужны друзья.
— Согласна.
— Позвольте мне поговорить с ним. Он мог бы по крайней мере быть благодарным за то, что вы все покупаете в дом.
— Вообще-то…
Кэндис заметила прилавок с журналами и улизнула. У кассы она подошла к Фрее и даже внесла свою лепту в дваддать долларов. Они пошли домой вместе — с громадными бумажными пакетами под мышками, в соскакивающих с потных носов солнечных очках.
— Сегодня обещают чуть ли не до сорока, — сказала Кэндис. — Меня может солнечный удар хватить.
— Здорово, — невпопад откликнулась Фрея, мечтая о Бретте и сегодняшнем вечере. Ее новое платье — короткое и облегающее, как раз по погоде. Оно сшито из блестящей ткани цвета аквамарина и очень идет ей. Она уже подумывала, не купить ли крем под загар, чтобы как-то освежить свою бледную кожу. Надо ли накладывать его на все тело или только на те места, что видны? Что, если она сделается оранжевой, как апельсин? Фрея бросила взгляд на Кэндис, мысленно сравнив цвет ее кожи со своей, благо большая часть тела Кэндис была выставлена на обозрение — короткое ярко-красное платье с бретельками, бантиками завязывающимися на плечах, скрывало не слишком многое, и под настроение вдруг решила сделать широкий жест. — Должна вас предупредить — приехал отец Джека и пригласил вас с Джеком завтра вечером на коктейль. В отель «Сент-Риджис».
— В «Сент-Риджис»! — воскликнула Кэндис. — Тот самый, весь из стекла и мрамора, с маленькой оловянной будкой для швейцара?
— У отца Джека личные апартаменты.
Фрея поняла, что попала в точку.
— Так Мэдисоны, они… старинного рода? — спросила Кэндис после многозначительной паузы.
— Боже, конечно же, нет! Они приехали в Америку в тридцатых, насколько мне известно, но быстро разбогатели. Вы американка и знаете, как это срабатывает: улица Мэдисона, фонд Мэдисона, центр Мэдисона, игровая площадка имени Мэдисона для больных детей — и все в таком духе. Отец Мэдисона платит огромные деньги своим многочисленным бывшим женам. Если так и дальше пойдет, Джек не получит ни пенни.
Кэндис молчала — нервничала, должно быть, бедняжка.
— Не волнуйтесь, — приободрила ее Фрея. — Я говорила с Джеком-старшим по телефону, и мне он показался премилым джентльменом.
— Думаю, мне следует надеть черное платье.
— Вот и славно. Он вас полюбит, уверена.
Джека нигде не было видно, дверь в его спальню оказалась заперта.
Дома они со стоном облегчения свалили пакеты на пол.
— Я же сказала, что буду к полудню, — в голосе Кэндис звучало отчаяние.
— Не сомневаюсь, вы найдете способ его разбудить, — сказала Фрея, вспомнив о гвоздике на языке.
Но у Кэндис были иные планы. Она отправилась в гостиную и вскоре вернулась с кассетой.
— Как вам это?
Фрея ухмыльнулась:
— По-моему, вполне подойдет.
Через пять минут Джек появился на пороге, в наспех натянутых джинсах и тенниске. Квартира походила на резонаторный ящик — музыкой могли наслаждаться соседи за квартал. Весь пол кухни был завален продуктами, но что действительно могло повергнуть его в ужас, так это то, что Кэндис и Фрея читали друг другу вслух статью из женского журнала.
— Что происходит? — прорычал он.
— Привет, Джек. — Кэндис одарила его ослепительной улыбкой, затем вновь повернулась к Фрее: — О'кей, следующий вопрос. Вы в клубе с вашим новым парнем. И вдруг другой классный парень подходит к вам и предлагает поехать с ним в Париж на выходные, чтобы заняться любовью. Вы (а) говорите ему, чтобы проваливал; (b) берете паспорт и едете; или (с) говорите: «Отлично! Поехали втроем».
— Однозначно «с», — бодро ответила Фрея. — Это анкета, — пояснила она Джеку, — «Насколько вы сексуальны?». Думаю, я выигрываю.
— Пустоголовые телки! В чем вы проигрываете, так это в мозгах, — с презрительной ухмылкой констатировал Джек. — Как можно написать роман века, если вокруг одна пошлость?
— Так ты творил? А мы думали, спишь! — Кэндис переглянулась с Фреей и захихикала, поражаясь собственной дерзости. — Ну, раз уж ты здесь, мог бы помочь нам разобрать все эти пакеты с продуктами, которые Фрея для тебя купила.
— Что?
Кэндис встала из-за стола, наугад вытащила из мешка упаковку с рисом и швырнула Джеку.
— Еда, — наставительно сказала она. — Для тебя. Осталось все разложить по местам, так что действуй.
— Но я не знаю, куда…
— Вот сюда, — сказала Фрея, стоявшая в дальнем углу кухни у буфета. — Ну давай, бросай мне!
— А я пока загружу холодильник, — вызвалась Кэндис. Раскрыв холодильник, она, подбоченясь, с улыбкой смотрела на Джека — давай, мол, шевелись.
— Что за цирк? — сказал Джек, прижимая к груди пакет с рисом.
Но в это время из стереосистемы на полную мощность ударила «Лихорадка субботнего вечера», и все трое будто обезумели. Кэндис принялась вилять бедрами и, словно сирена, манить Джека к себе. Завороженная ритмом, Фрея последовала ее примеру. Она набрала сорок шесть очков из пятидесяти, попав таким образом в разряд самых горячих. Думая о Бретте и о том, как она будет выглядеть в своем аквамариновом платье, Фрея рассмеялась Джеку в лицо и изогнулась всем своим длинным телом.
Джек, не выдержав, улыбнулся, резким броском отправил Фрее рис, выудил из ближайшего пакета связку бананов и огурец и стал рубить воздух — северо-восток и юго-запад, в стиле Джона Траволты. Кэндис визжала от восторга. Польщенный Джек крутанулся, показав дамам свой зад и продолжая буравить пространство продуктами — на этот раз в ритме северо-запад, юго-восток. После этого его уже было не удержать. Он исполнил бешеный танец лимбо с клубникой, после чего вонзился в нее зубами. Он жонглировал пакетами с лапшой и макаронами, играл на жестяных банках, аккомпанируя стерео. Подбрасывая в воздух грейпфрут, он стал вращать замороженную пиццу на кончике пальца и танцевал танго с сухой смесью для оладий. Кэндис так смеялась, что уронила яйца. Джек ударился босой ногой о ножку стола. Фрея как попало запихнула продукты в буфет, не переставая улыбаться. Она уже забыла, что Джек может быть таким. Оказалось, что может.
Когда пленка кончилась, они без сил повалились за стол, смеющиеся и запыхавшиеся. Два яйца оказались разбиты, несколько яблок побито, круглый хлеб с отрубями пролетел через кухню словно летающая тарелка, но не пережил путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100