Одной фотографии, спрятанной в моем бумажнике, мне было недостаточно. Хаш была такой… Я долго вспоминал и всетаки вспомнил немного старомодное слово «щедрая». Мне всегда нравился язык старых книг, галантные разговоры, элегантные, вежливые выражения. Я попрежнему пытался спастись от холода, воздвигая вокруг себя стены из цинизма и невозмутимости. Но я знал, что рано или поздно, когданибудь или сейчас, мне придется открыться для чегото или когото невероятно теплого. Хаш…
— Что ты делаешь? — спрашивала она в амбаре, в саду, а иногда окликала меня с крыльца дома.
— Фотографирую тебя. Я фотографирую здесь всех и все. Но ты — моя любимая модель. — Я помолчал. — Ты и козленок.
Мы могли шутить над самими собой, и это очень облегчало нашу жизнь.
В ту субботу я накрыл пару подростков, пытавшихся украсть козленка, который стал самым близким моим другом. Я назвал его Рэмбо. Они как раз запирали его в багажнике «Лексуса», когда я их застукал.
— Да ладно тебе, пижон! Мы просто хотели чтонибудь на память из президентской коллекции, — сказал тот, что был у них за старшего.
Я тряхнул его достаточно сильно, так что у него клацнули зубы, отобрал ключи, выпустил Рэмбо на волю и отправил парочку к брату Хаш.
— Никто не смеет воровать наших коз! — побагровел Логан и потащил ублюдков за собой искать их мамочку.
Я отнес Рэмбо обратно к дому на руках и запер его на задней веранде, оставив миску с водой и буханку яблочного хлеба.
— Не спи, вонючий сукин сын, — сказал я ему и отправился обратно к Амбарам. От меня несло, как от марафонца, вывалявшегося в козьем навозе.
Рэмбо прожевал дыру в два фута в сетчатой двери задней веранды и нашел меня в открытом павильоне, где я прогуливался среди прилавков.
— Якобек, твой приятель вернулся! — крикнула мне одна из Макгиллен, прикрывая рот рукой, чтобы не рассмеяться, и все захохотали.
Я нашел веревку, сделал Рэмбо ошейник и поводок, а конец привязал к поясу.
— Это тренированный сторожевой козел, — объявил я.
Маленький мерзавец выступал на поводке с такой гордостью, словно пудель на собачьей выставке.
Каждое воскресенье вечером Хаш собирала всю свою команду, и они выбирали лучшего работника. Призом был бесплатный ужин в ресторане гостиницы «Яблочная долина», которая стояла на берегу небольшого озера за Далиримплом, и значок в виде красного яблока с золотой звездочкой в центре. Некоторые работники носили по десятку таких значков на форменной одежде или на бейсбольных кепках.
В это воскресенье я заработал значок за спасение Рэмбо.
— Просто улыбайся и веди себя так, будто очень доволен, — негромко приказала Хаш, вручая мне перед всеми значок.
Она не ожидала, что я последую их глупой традиции и приколю его. Но я приколол значок к нагрудному карману рубашки.
— Это большая честь, — сказал я. — Мой козел и я благодарим вас.
Все зааплодировали, а Хаш улыбнулась мне с такой щедростью, как улыбалась всегда, когда ее удавалось приятно удивить. Я пригласил ее разделить со мной призовой ужин. На следующий день вечером мы сидели за столиком над маленьким озером, говорили обо всем и ни о чем, и нам казалось, что мы обнимаем друг друга, даже не касаясь. Мы приехали обратно на ферму, и между нами бушевало такое пламя, что оно согрело холодную осеннюю ночь.
Дэвис и Эдди сидели на передней веранде, завернувшись в одеяло, и ждали нас.
— Вы, ребята, нарушили комендантский час, — сухо прокомментировал Дэвис.
Хаш ушла спать в отвратительном настроении, и вечер закончился.
Но господь свидетель, у меня никогда не было такого прекрасного вечера!
Звали их Маркус, Саймон и Билл. Три молодых человека из Гарварда, с которыми Дэвис подружился еще на первом курсе. Последние несколько лет эта троица постоянно наведывалась в Долину вместе с моим сыном, и дорога в округ Чочино была им хорошо известна. Все трое были самоуверенные и буйные, но добросердечные. Поэтому, когда в пятницу вечером они приехали на старом синем пикапе, размахивая бутылками с шампанским и крича, что Дэвису пора наконец отпраздновать мальчишник в Атланте, я всех их крепко обняла.
Но Эдди не проявила должного понимания. Она набросилась на Дэвиса на кухне, где за большим столом сидели мы с Якобеком, потягивая вино перед ужином и делая вид, что не слушаем.
— Ты собираешься идти с ними в стриптизбар? — требовательно спросила Эдди.
Дэвис уставился на нее с открытым ртом.
— Нет. Последний раз я был там… В общем, это было задолго до того, как я встретил тебя. Почему тебе в голову пришла такая мысль?
Эдди пожала плечами:
— Значит, вы все вчетвером отправитесь в обычный бар и напьетесь?
— Мы заедем в один из клубов в Бакхеде, поужинаем и выпьем пива.
— Вы напьетесь! — настаивала Эдди. — Ты напьешься и будешь делать вид, что ты не женатый мужчина и не будущий отец. Ты будешь делать вид, что это не тебе приходится оберегать и защищать беременную жену, которая чувствует себя одинокой и несчастной; жену, которая несколько недель не разговаривала со своей матерью; жену, которая отлично понимает, насколько тебе не нравится вся эта известность жену, которая именно сейчас чувствует себя брошенной.
— Брошенной? Да на тебя смотрит весь мир! Ты местная героиня. Моя мать делает для тебя домашнее яблочное пюре, а она не для всякого станет его делать.
— Ты уходишь от разговора! Ты едешь в Атланту, чтобы ходить по барам, пить, курить и разглядывать девушек, стройных девушек, которых не тошнит каждое утро. Конечно, зачем тебе смотреть на беременную жену!
Эдди заплакала и убежала наверх.
Дэвис выглядел совершенно сбитым с толку.
— Я только хочу выпить пива с друзьями…
— Ты говоришь с беременной женщиной, в которой бушуют гормоны, — сказала я. — В этой битве тебе никогда не выиграть. Давай я приготовлю чтонибудь для тебя и твоих друзей. Куплю выпивку и сигареты. Устройте вечеринку здесь. Пригласи на нее и Эдди тоже. — Мои воспоминания о жизни беременной жены, чей муж всегда в отъезде, не позволили мне встать на сторону сына.
— Нет, я поеду в Атланту! Почему я не могу провести время с моими друзьями, которые знали меня еще до того, как я превратился в национальное посмешище и игрушку СМИ?! Тем более что у меня сегодня день рождения. — Дэвис закрыл глаза, сделал глубокий вдох и посмотрел на потолок, словно разговаривал с Эдди в комнате над нами. — Я поеду, потому что моей жене следовало бы доверять мне! — Потом он сердито взглянул на меня. — А ты, мать, должна научить ее верить мне. Ты ведь всегда доверяла папе, хотя его часто не бывало дома.
Я не отрывала глаз от бокала, стараясь подобрать верные слова, солгать удачно. И тут Якобек неожиданно пришел мне на помощь:
— Хочешь, я поеду с тобой? Буду твоим наемным шофером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Что ты делаешь? — спрашивала она в амбаре, в саду, а иногда окликала меня с крыльца дома.
— Фотографирую тебя. Я фотографирую здесь всех и все. Но ты — моя любимая модель. — Я помолчал. — Ты и козленок.
Мы могли шутить над самими собой, и это очень облегчало нашу жизнь.
В ту субботу я накрыл пару подростков, пытавшихся украсть козленка, который стал самым близким моим другом. Я назвал его Рэмбо. Они как раз запирали его в багажнике «Лексуса», когда я их застукал.
— Да ладно тебе, пижон! Мы просто хотели чтонибудь на память из президентской коллекции, — сказал тот, что был у них за старшего.
Я тряхнул его достаточно сильно, так что у него клацнули зубы, отобрал ключи, выпустил Рэмбо на волю и отправил парочку к брату Хаш.
— Никто не смеет воровать наших коз! — побагровел Логан и потащил ублюдков за собой искать их мамочку.
Я отнес Рэмбо обратно к дому на руках и запер его на задней веранде, оставив миску с водой и буханку яблочного хлеба.
— Не спи, вонючий сукин сын, — сказал я ему и отправился обратно к Амбарам. От меня несло, как от марафонца, вывалявшегося в козьем навозе.
Рэмбо прожевал дыру в два фута в сетчатой двери задней веранды и нашел меня в открытом павильоне, где я прогуливался среди прилавков.
— Якобек, твой приятель вернулся! — крикнула мне одна из Макгиллен, прикрывая рот рукой, чтобы не рассмеяться, и все захохотали.
Я нашел веревку, сделал Рэмбо ошейник и поводок, а конец привязал к поясу.
— Это тренированный сторожевой козел, — объявил я.
Маленький мерзавец выступал на поводке с такой гордостью, словно пудель на собачьей выставке.
Каждое воскресенье вечером Хаш собирала всю свою команду, и они выбирали лучшего работника. Призом был бесплатный ужин в ресторане гостиницы «Яблочная долина», которая стояла на берегу небольшого озера за Далиримплом, и значок в виде красного яблока с золотой звездочкой в центре. Некоторые работники носили по десятку таких значков на форменной одежде или на бейсбольных кепках.
В это воскресенье я заработал значок за спасение Рэмбо.
— Просто улыбайся и веди себя так, будто очень доволен, — негромко приказала Хаш, вручая мне перед всеми значок.
Она не ожидала, что я последую их глупой традиции и приколю его. Но я приколол значок к нагрудному карману рубашки.
— Это большая честь, — сказал я. — Мой козел и я благодарим вас.
Все зааплодировали, а Хаш улыбнулась мне с такой щедростью, как улыбалась всегда, когда ее удавалось приятно удивить. Я пригласил ее разделить со мной призовой ужин. На следующий день вечером мы сидели за столиком над маленьким озером, говорили обо всем и ни о чем, и нам казалось, что мы обнимаем друг друга, даже не касаясь. Мы приехали обратно на ферму, и между нами бушевало такое пламя, что оно согрело холодную осеннюю ночь.
Дэвис и Эдди сидели на передней веранде, завернувшись в одеяло, и ждали нас.
— Вы, ребята, нарушили комендантский час, — сухо прокомментировал Дэвис.
Хаш ушла спать в отвратительном настроении, и вечер закончился.
Но господь свидетель, у меня никогда не было такого прекрасного вечера!
Звали их Маркус, Саймон и Билл. Три молодых человека из Гарварда, с которыми Дэвис подружился еще на первом курсе. Последние несколько лет эта троица постоянно наведывалась в Долину вместе с моим сыном, и дорога в округ Чочино была им хорошо известна. Все трое были самоуверенные и буйные, но добросердечные. Поэтому, когда в пятницу вечером они приехали на старом синем пикапе, размахивая бутылками с шампанским и крича, что Дэвису пора наконец отпраздновать мальчишник в Атланте, я всех их крепко обняла.
Но Эдди не проявила должного понимания. Она набросилась на Дэвиса на кухне, где за большим столом сидели мы с Якобеком, потягивая вино перед ужином и делая вид, что не слушаем.
— Ты собираешься идти с ними в стриптизбар? — требовательно спросила Эдди.
Дэвис уставился на нее с открытым ртом.
— Нет. Последний раз я был там… В общем, это было задолго до того, как я встретил тебя. Почему тебе в голову пришла такая мысль?
Эдди пожала плечами:
— Значит, вы все вчетвером отправитесь в обычный бар и напьетесь?
— Мы заедем в один из клубов в Бакхеде, поужинаем и выпьем пива.
— Вы напьетесь! — настаивала Эдди. — Ты напьешься и будешь делать вид, что ты не женатый мужчина и не будущий отец. Ты будешь делать вид, что это не тебе приходится оберегать и защищать беременную жену, которая чувствует себя одинокой и несчастной; жену, которая несколько недель не разговаривала со своей матерью; жену, которая отлично понимает, насколько тебе не нравится вся эта известность жену, которая именно сейчас чувствует себя брошенной.
— Брошенной? Да на тебя смотрит весь мир! Ты местная героиня. Моя мать делает для тебя домашнее яблочное пюре, а она не для всякого станет его делать.
— Ты уходишь от разговора! Ты едешь в Атланту, чтобы ходить по барам, пить, курить и разглядывать девушек, стройных девушек, которых не тошнит каждое утро. Конечно, зачем тебе смотреть на беременную жену!
Эдди заплакала и убежала наверх.
Дэвис выглядел совершенно сбитым с толку.
— Я только хочу выпить пива с друзьями…
— Ты говоришь с беременной женщиной, в которой бушуют гормоны, — сказала я. — В этой битве тебе никогда не выиграть. Давай я приготовлю чтонибудь для тебя и твоих друзей. Куплю выпивку и сигареты. Устройте вечеринку здесь. Пригласи на нее и Эдди тоже. — Мои воспоминания о жизни беременной жены, чей муж всегда в отъезде, не позволили мне встать на сторону сына.
— Нет, я поеду в Атланту! Почему я не могу провести время с моими друзьями, которые знали меня еще до того, как я превратился в национальное посмешище и игрушку СМИ?! Тем более что у меня сегодня день рождения. — Дэвис закрыл глаза, сделал глубокий вдох и посмотрел на потолок, словно разговаривал с Эдди в комнате над нами. — Я поеду, потому что моей жене следовало бы доверять мне! — Потом он сердито взглянул на меня. — А ты, мать, должна научить ее верить мне. Ты ведь всегда доверяла папе, хотя его часто не бывало дома.
Я не отрывала глаз от бокала, стараясь подобрать верные слова, солгать удачно. И тут Якобек неожиданно пришел мне на помощь:
— Хочешь, я поеду с тобой? Буду твоим наемным шофером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85