— Должно быть, пастор получит хороший навар от этой светской свадьбы. Теперь, вероятно, круг женщин, занимающихся изготовлением стеганых одеял, расширится».
Мой голос, произносивший брачные обеты, тихо шелестел в тишине, нарушаемой лишь шорохами и скрипами. Я слышала чьи-то еще слова, но не вникала в их смысл. На мой палец надели кольцо. Потом с моего лица откинули вуаль, и я увидела, что Харли созерцает меня с экстатической улыбкой. Церемония завершилась. Я не заметила никаких признаков присутствия Мефисто, и молния не сразила меня. Моя новая жизнь началась.
Мы вышли из церкви. Нашу торжественную процессию сопровождали подружки невесты, которые разбрасывали розовые лепестки на пути нашего следования, и певцы из группы Боба Саншайна, остервенело горланившие в надежде на то, что их упомянут в отчете о светской свадьбе.
На улице возле церкви натянули канаты, чтобы сдержать любопытную толпу. Казалось, весь Лос-Анджелес собрался сказать «прощай» своему самому завидному холостяку. В автопарке при церкви бойко торговали хот-догами, а на улице я заметила наскоро сколоченные прилавки с футболками, на которых красовались надписи «Харли и Синди». Нас окружила толпа фотографов — зажужжали камеры, папарацци устремились к нам, как бабочки, летящие на свет. Мы пробивались сквозь толпу к машине.
— Смотри! — Остановившись, Харли указал вверх. Над нами проплывал бледно-голубой воздушный шар с нашими инициалами, вплетенными в эмблему «Лапиник». В воздухе реяли нежнейшие лепестки роз. Толпа издавала восторженные возгласы. Кое-кто с энтузиазмом бросал в нас конфетти, рис и какие-то семена, похожие на птичий корм.
— Это потрясающе! — шепнул мне на ухо Харли, и я поняла, что он счастлив. — Я и не подозревал, что у нас столько друзей!
Я вскрикнула от боли, когда пригоршня семян подсолнечника, с силой брошенная кем-то из толпы, ударила меня в щеку. На глаза мне навернулись слезы.
— В чем дело, дорогая? — всполошился Харли. — О, не плачь! — Голос его дрожал от избытка чувств. Он громко шмыгнул носом. — Я тоже сейчас заплачу.
Когда мы прибыли на прием, устроенный в честь нашей свадьбы в изысканнейшем отеле, нам пришлось совершить ритуал, приветствуя гостей и позируя перед фотографами, прежде чем нам наконец удалось сесть за стол. Я уже знала эти ритуалы, поскольку насмотрелась на них на свадьбах других, но мне было странно оказаться в центре всей этой суматохи. Внезапно я оробела, ибо не привыкла к такому вниманию.
За сервировкой и кухней следил сам Хайнрих из ресторана «У Вагнера», что, судя по всему, считалось величайшим шиком. Числиться среди постоянных клиентов Хайнриха было почти то же самое, что удостоиться бронзовой звезды в свою честь на бульваре Голливуд или, по крайней мере, зарезервировать себе место на небесах. Сотни пар глаз следили за мной с того момента, как я села за стол, украшенный Хайнрихом бледно-голубыми лентами. Прямо передо мной сверкал изваянный изо льда гигантский флакон духов «Лапиник». Стоило ли вручать всем гостям духи и другие изделия компании бесплатно? Этого я не знала.
Я оглядела зал. Кроме очень немногих знакомых мне людей, всех остальных я не знала. Почему они так разглядывают меня?
Предполагалось, что они должны желать мне счастья, но я читала в их глазах только враждебность.
Неужели гости завидовали моей удаче, тому, что я вышла замуж за Харли? Может, все они питали тайную надежду на то, что случится что-то непредвиденное? Произойдет какой-нибудь конфуз или несчастье, И свадьба не состоится?
После того как подали первое блюдо, в зале воцарилось неловкое молчание. Почему они не разговаривали, не смеялись, не веселились? Это никак не вязалось с моими не слишком четкими представлениями о том, каким должно быть свадебное торжество. Потом лакеи Хайнриха в униформах начали обносить гостей бутылками с вином, всего лишь анемичным «Шардоннэ», но гости восприняли это как сигнал расслабиться. Схватив бокал с напитком, я залпом осушила его и снова протянула лакею. Элинор, сидевшая неподалеку, метнула на меня неодобрительный взгляд, но сегодня никто не заставил бы меня думать о количестве поглощаемых калорий.
Глядя на галерку, куда по велению Элинор были сосланы все друзья Синди, я заметила, что Бэбс на сей раз охотно проделала перелет и, видимо, не беспокоилась и о путешествии обратно. Рядом с ней расположились мужчина с тестообразным лицом и целый выводок пухлых колобков, по-видимому, Дейл и ее дети из Сиу-Фоллз.
Внезапно в центре зала возникла суматоха, так как женщина, проникшая сюда под видом одной из теток Харли, была уличена в том, что она репортер одного популярного журнала с сомнительной репутацией. По комнате поплыл гул возмущенных голосов, когда самозванку с позором выдворяли из зала. Сначала говорили о том, что в сумочке у нее оказался блокнот, а к ноге был привязан магнитофон. Позже в эти сведения были внесены коррективы: оказалось, что у нее не было магнитофона, но зато в шляпе она прятала миниатюрную камеру. К тому времени когда журналистку довели до двери, уже утверждали, что в мозг ее вживлен имплантат, связанный со спутниковой антенной, транслировавший с нее на всю страну все, что происходило здесь.
Когда эту особу изгнали из дальнего конца зала, где сидели друзья Триш и ее коллеги из ресторана «У Марти», послышались возгласы и смех. Это был самый шумный стол в зале и, судя по поведению расположившихся за ним гостей, они прихватили с собой изрядный запас спиртного. Я заметила, что один из лакеев Хайнриха проскользнул в дверь с бутылкой водки. Незаметно для остальных гостей ему вручили деньги, и он пошел вдоль стола, разливая напиток.
Среди веселящихся гостей Триш был и Чак Вудкок. Что, черт возьми, он здесь делает?
Триш поймала мой взгляд и ответила на мой незаданный вопрос:
— Я знала, Син, что ты обидишься на меня, если я приглашу его. Теперь, когда ты выпала из обоймы, у меня появились шансы поладить с ним.
Я попыталась изгнать из памяти свое свидание с Чаком в Малхоллэнд-драйв, видя, как предмет вожделений Триш, развалившись на стуле с отсутствующим видом, почесывает свой пах.
— Как по-твоему, — спросила она, томно косясь на его ширинку, — толщина пальцев мужчины соответствует размеру его Джона Томаса?
Торопливо осушив еще один бокал вина, я огляделась и заметила, что Харли разминает пальцы.
— Что касается нашего друга, сидящего рядом с тобой, — я кивнула на незадачливого насильника, посмевшего явиться на свадьбу своей несостоявшейся жертвы, — что касается Чака, то скорее это соотносится с его толстокожестью.
Пока гости уплетали десерт, фантастическое изделие из черники и бледно-голубых меренгов, я потянулась за своим бокалом и изумилась, увидев, что его цвет таинственным образом изменился, превратившись из светлого в темно-красный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Мой голос, произносивший брачные обеты, тихо шелестел в тишине, нарушаемой лишь шорохами и скрипами. Я слышала чьи-то еще слова, но не вникала в их смысл. На мой палец надели кольцо. Потом с моего лица откинули вуаль, и я увидела, что Харли созерцает меня с экстатической улыбкой. Церемония завершилась. Я не заметила никаких признаков присутствия Мефисто, и молния не сразила меня. Моя новая жизнь началась.
Мы вышли из церкви. Нашу торжественную процессию сопровождали подружки невесты, которые разбрасывали розовые лепестки на пути нашего следования, и певцы из группы Боба Саншайна, остервенело горланившие в надежде на то, что их упомянут в отчете о светской свадьбе.
На улице возле церкви натянули канаты, чтобы сдержать любопытную толпу. Казалось, весь Лос-Анджелес собрался сказать «прощай» своему самому завидному холостяку. В автопарке при церкви бойко торговали хот-догами, а на улице я заметила наскоро сколоченные прилавки с футболками, на которых красовались надписи «Харли и Синди». Нас окружила толпа фотографов — зажужжали камеры, папарацци устремились к нам, как бабочки, летящие на свет. Мы пробивались сквозь толпу к машине.
— Смотри! — Остановившись, Харли указал вверх. Над нами проплывал бледно-голубой воздушный шар с нашими инициалами, вплетенными в эмблему «Лапиник». В воздухе реяли нежнейшие лепестки роз. Толпа издавала восторженные возгласы. Кое-кто с энтузиазмом бросал в нас конфетти, рис и какие-то семена, похожие на птичий корм.
— Это потрясающе! — шепнул мне на ухо Харли, и я поняла, что он счастлив. — Я и не подозревал, что у нас столько друзей!
Я вскрикнула от боли, когда пригоршня семян подсолнечника, с силой брошенная кем-то из толпы, ударила меня в щеку. На глаза мне навернулись слезы.
— В чем дело, дорогая? — всполошился Харли. — О, не плачь! — Голос его дрожал от избытка чувств. Он громко шмыгнул носом. — Я тоже сейчас заплачу.
Когда мы прибыли на прием, устроенный в честь нашей свадьбы в изысканнейшем отеле, нам пришлось совершить ритуал, приветствуя гостей и позируя перед фотографами, прежде чем нам наконец удалось сесть за стол. Я уже знала эти ритуалы, поскольку насмотрелась на них на свадьбах других, но мне было странно оказаться в центре всей этой суматохи. Внезапно я оробела, ибо не привыкла к такому вниманию.
За сервировкой и кухней следил сам Хайнрих из ресторана «У Вагнера», что, судя по всему, считалось величайшим шиком. Числиться среди постоянных клиентов Хайнриха было почти то же самое, что удостоиться бронзовой звезды в свою честь на бульваре Голливуд или, по крайней мере, зарезервировать себе место на небесах. Сотни пар глаз следили за мной с того момента, как я села за стол, украшенный Хайнрихом бледно-голубыми лентами. Прямо передо мной сверкал изваянный изо льда гигантский флакон духов «Лапиник». Стоило ли вручать всем гостям духи и другие изделия компании бесплатно? Этого я не знала.
Я оглядела зал. Кроме очень немногих знакомых мне людей, всех остальных я не знала. Почему они так разглядывают меня?
Предполагалось, что они должны желать мне счастья, но я читала в их глазах только враждебность.
Неужели гости завидовали моей удаче, тому, что я вышла замуж за Харли? Может, все они питали тайную надежду на то, что случится что-то непредвиденное? Произойдет какой-нибудь конфуз или несчастье, И свадьба не состоится?
После того как подали первое блюдо, в зале воцарилось неловкое молчание. Почему они не разговаривали, не смеялись, не веселились? Это никак не вязалось с моими не слишком четкими представлениями о том, каким должно быть свадебное торжество. Потом лакеи Хайнриха в униформах начали обносить гостей бутылками с вином, всего лишь анемичным «Шардоннэ», но гости восприняли это как сигнал расслабиться. Схватив бокал с напитком, я залпом осушила его и снова протянула лакею. Элинор, сидевшая неподалеку, метнула на меня неодобрительный взгляд, но сегодня никто не заставил бы меня думать о количестве поглощаемых калорий.
Глядя на галерку, куда по велению Элинор были сосланы все друзья Синди, я заметила, что Бэбс на сей раз охотно проделала перелет и, видимо, не беспокоилась и о путешествии обратно. Рядом с ней расположились мужчина с тестообразным лицом и целый выводок пухлых колобков, по-видимому, Дейл и ее дети из Сиу-Фоллз.
Внезапно в центре зала возникла суматоха, так как женщина, проникшая сюда под видом одной из теток Харли, была уличена в том, что она репортер одного популярного журнала с сомнительной репутацией. По комнате поплыл гул возмущенных голосов, когда самозванку с позором выдворяли из зала. Сначала говорили о том, что в сумочке у нее оказался блокнот, а к ноге был привязан магнитофон. Позже в эти сведения были внесены коррективы: оказалось, что у нее не было магнитофона, но зато в шляпе она прятала миниатюрную камеру. К тому времени когда журналистку довели до двери, уже утверждали, что в мозг ее вживлен имплантат, связанный со спутниковой антенной, транслировавший с нее на всю страну все, что происходило здесь.
Когда эту особу изгнали из дальнего конца зала, где сидели друзья Триш и ее коллеги из ресторана «У Марти», послышались возгласы и смех. Это был самый шумный стол в зале и, судя по поведению расположившихся за ним гостей, они прихватили с собой изрядный запас спиртного. Я заметила, что один из лакеев Хайнриха проскользнул в дверь с бутылкой водки. Незаметно для остальных гостей ему вручили деньги, и он пошел вдоль стола, разливая напиток.
Среди веселящихся гостей Триш был и Чак Вудкок. Что, черт возьми, он здесь делает?
Триш поймала мой взгляд и ответила на мой незаданный вопрос:
— Я знала, Син, что ты обидишься на меня, если я приглашу его. Теперь, когда ты выпала из обоймы, у меня появились шансы поладить с ним.
Я попыталась изгнать из памяти свое свидание с Чаком в Малхоллэнд-драйв, видя, как предмет вожделений Триш, развалившись на стуле с отсутствующим видом, почесывает свой пах.
— Как по-твоему, — спросила она, томно косясь на его ширинку, — толщина пальцев мужчины соответствует размеру его Джона Томаса?
Торопливо осушив еще один бокал вина, я огляделась и заметила, что Харли разминает пальцы.
— Что касается нашего друга, сидящего рядом с тобой, — я кивнула на незадачливого насильника, посмевшего явиться на свадьбу своей несостоявшейся жертвы, — что касается Чака, то скорее это соотносится с его толстокожестью.
Пока гости уплетали десерт, фантастическое изделие из черники и бледно-голубых меренгов, я потянулась за своим бокалом и изумилась, увидев, что его цвет таинственным образом изменился, превратившись из светлого в темно-красный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94