Мысль, конечно, была глупая, но когда она наконец уснула, пистолет все еще был зажат в ее руке.
Глава 5
Гельдер покрепче уперся носками башмаков, растягивая поднимающий строп, еще дальше за борт вынес тело, пока не почувствовал полное напряжение румпеля, и парусная лодка класса «Финн» легко заскользила в туче брызг, делая более десяти узлов. Это была новая лодка, и он знал, что мог бы улучшить ее ходовые качества, если бы было достаточно времени. Тем не менее, он уже четыре года не управлял «Финном», и то, что он сейчас испытывал, можно было назвать настоящим счастьем. Он пытался вспомнить, когда же в последний раз ощущал нечто подобное. И не мог.
И еще он не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал такой расслабленный покой; кажется, никогда. Последнюю неделю он провел, бегая кроссы, читая, просматривая потрясающие американские программы, питаясь роскошными блюдами скандинавской и французской кухни и флиртуя с Триной Рагулиной — и все это с большим подъемом, с непреходящим чувством изумления. Правда, было одно облачко на этом безмятежном горизонте: ведь вскоре ему предстоит что-то сделать, чтобы расплатиться за столь великолепное существование, и по пессимистическому опыту общения с советской системой он не мог не понимать, что плата эта будет высока. Словно в ответ на его мысли, в поле зрения показался сияющий электрокар, управляемый полковником Майоровым. Машинка, виляя между холмами, спустилась к портовому бассейну, и Гельдер почувствовал, что этот человек прибыл за ним. Устроим-ка новому командиру небольшую демонстрацию.
Он развернул лодку по ветру и направил ее к берегу, где курсировали туда и обратно лодки поменьше. Затем выпрямился на этом, печально знаменитом своей неустойчивостью «Финне» и перекинул парус, легко уклонившись под нижним гиком. Секунду спустя он повторил маневр. И с удовлетворением отметил, что его приятели-офицеры на берегу оторвались от своих дел и восхищенно наблюдают за ним. А он продолжал перекидывать парус, подныривая под ним, держа лодку по ветру, прежним курсом; затем, когда уже казалось, что он вот-вот воткнется в берег, развернулся против ветра, притормозил лодку и плавно вошел в мелководье. Группа офицеров еще потаращилась на него в безмолвии и вернулась к своим занятиям.
Как раз, когда он вкатывал лодку на тележку, подкатил Майоров.
— Доброе утро, Гельдер, — сказал полковник. — Это выглядело как представление.
Гельдер сделал вид, что только заметил его.
— Доброе утро, сэр. Вы имеете в виду переброс паруса? Просто ветер дул в нужном направлении.
Майоров засмеялся и пригласил его в свой автомобиль. Маленькая машинка для гольфа, подвывая моторчиком, стала взбираться на холм.
— Это было так точно и сбалансированно, что сразу же привлекло мое внимание, — сказал полковник. — Вам, Гельдер, может быть, интересно будет знать, что на вступительных экзаменах в военно-морское училище несколько лет назад вы набрали наибольшее количество очков, перекрыв рекордный результат по тестам для поступающих в отряд космонавтов, принадлежавший до тех пор Юрию Гагарину.
Гельдеру, разумеется, не были известны результаты его экзаменационных испытаний, но он вспомнил, что экзаменаторы, казалось, были потрясены. Независимо от того, в какой аппарат его сажали, и от того, как его крутили и раскручивали, он полностью контролировал ситуацию.
Майоров продолжал:
— И получилось так, что между подводным флотом и космическим отрядом произошло небольшое сражение за ваше будущее. Ну а поскольку кандидатов в космонавты тогда оказался переизбыток, флот победил. И я очень рад, что так произошло, иначе вы бы сейчас мотались где-нибудь на орбите, вместо того, чтобы быть здесь, с нами.
— Спасибо, полковник, — отозвался Гельдер, согреваясь от похвалы. Ведь последние несколько лет, несмотря на всю свою блестящую подготовку, неопределенность была слишком большой.
Полковник притормозил, пропуская группу мужчин в теплых костюмах, прыгающих в такт через гравийную тропинку.
— А вы давно не разминали ноги? Упражняетесь? — спросил он. — Хотелось бы, чтобы вы были в полной готовности.
— Так точно, полковник. Я бегаю каждый день. Вот бы еще в сквош поиграть, но нет партнеров.
Майоров кивнул.
— Я понимаю, что вы себя чувствуете немного изолированным. Все остальные проходят подготовку в классах. Ну что же, завтра с утра подключайтесь к ним. Но боюсь, что большинство ваших упражнений вам предстоит делать в одиночку. А сегодня я познакомлю вас с мистером Джоунсом.
Он повернул автомобильчик на какую-то неизвестную тропку и направил его к приземистому зданию.
— Мистер Джоунс имеет репутацию рассказчика. Он создатель вашей легенды. Вы знаете, что такое легенда, Гельдер?
— Вы имеете в виду исторический миф?
— Совершенно верно, но в вашем случае он будет носить более личностный характер.
Майоров остановился у здания, но не вышел.
— Вполне может случиться, что какое-то время вам придется работать за границей. И вам придется рассказывать о себе что-то правдоподобное. Именно поэтому мистер Джоунс создает легенду, или новое представление о вас. Вы должны быстро и надежно запомнить все, что он вам расскажет, а потом начать жить в соответствии с легендой. Нельзя же, не подготовившись, оказаться в руках полиции зарубежного государства. А вот эта легенда и пригодится вам на несколько дней, которые вам максимум-то и нужны.
Гельдер последовал за покинувшим машину полковником, который прошел в здание и направился прямиком в какой-то кабинет. Там из-за стола поднялся мужчина в голубом костюме.
— Это мистер Джоунс. Мистер Джоунс, это...? — Майоров указал на Гельдера.
— Карл Бенгт Свенсон, — ответил Джоунс. — Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Свенсон, — сказал он Гельдеру. — Могу я называть вас Карл?
Гельдер уселся.
— Ну конечно, — сказал он.
— Так я оставляю вас в умелых руках мистера Джоунса, — сказал Майоров. — А завтра, продолжая занятия с ним, вы приступите и к другим тренировкам. Увидимся позже.
Майоров вышел из кабинета, и Гельдер повернулся к мистеру Джоунсу.
— Пожалуйста, Карл, подойдите сюда, — сказал Джоунс, переходя в угол кабинета, где была установлена фотокамера.
— Надевайте эту одежду, — сказал он, протягивая Гельдеру рубашку, галстук и твидовый пиджак, в которых он признал вещи из гардероба в собственной комнате. Он сделал, как сказали, и встал перед объективом, чтобы сняться. Джоунс вытащил из камеры кассету «поляроид», сорвал защитную бумажку и подождал, пока проявится.
— Очень хорошо, — сказал он, — если еще добавить это.
Он взялся за стопку из четырех карточек и на обороте каждой поставил штамп. На нем было вытеснено: «Срочное фото Сэма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93