Подняв крышку, он нажал кнопку, и дисплей засветился зеленоватым светом.
— Система глобального позиционирования, — гордо объявил он. — Эта штука здорово поможет нам.
— Она может работать здесь? — удивилась Катя. На экране замелькали цифры.
— Этот прибор — наша специальная разработка, — признался Джек. — Он соединяет в себе обычный подводный акустический прибор СГП и навигационный компьютер. Внутри лодки мы не могли послать акустический сигнал и потому не имели доступа к СГП. Вместо этого нам пришлось обратиться к базе данных ММУ и навести справки о субмарине. Потом мы соединились через внешний радиомаяк, который находится за пределами лодки, получили доступ к нашему акваподу и сравнили их с данными системы СГП. Таким образом, компьютер позволит нам определять местонахождение, будто мы используем СГП.
— Получилось, — объявил Костас. — Я получил с нашего аквапода фиксированные данные о том, где именно наша древняя лестница была накрыта подводной лодкой. Это под загрузочным отсеком торпедной камеры, примерно в двухстах сорока одном градусе от нашего нынешнего местонахождения, или на семь и шесть десятых метра впереди и двумя метрами ниже — чуть позади оружейного отсека и непосредственно перед входом в камеру балласта.
Когда Костас стал оглядываться в поисках пути к указанной точке, Катя схватила его за руку.
— Прежде чем пойдем туда, вы должны посмотреть еще на одну вещь, — произнесла она с тревожной нотой в голосе и показала рукой на центральный проход, где они недавно лежали на полу под торпедами, умирая от страха. — Этот проход должен быть свободным, чтобы можно было беспрепятственно вынуть торпеды из транспортировочных ящиков и переправить их к пусковой установке. Но сейчас он почему-то заблокирован.
Это было так очевидно! Они должны были догадаться раньше, но так увлеклись разминированием, что не обратили на этот факт внимания.
— Там пара упаковочных ящиков, — озадаченно произнес Костас и, протиснувшись между двумя рядами торпед, заглянул за них. — А позади еще два таких же. И дальше видны два ящика.
Костас постепенно удалялся от них, и его голос становился тише.
— Всего здесь шесть ящиков, каждый почти четыре метра в длину и полметра в ширину. По всей видимости, их опустили через люк оружейного отсека, а потом перетащили сюда с помощью торпедного крана.
— Это оружейные ящики? — поинтересовался Джек. Костас наклонился над одним из них и смахнул толстый слой белого осадка.
— Трудно сказать. Они слишком короткие для торпед или ракет и слишком широкие для пусковых установок. Конечно, надо бы открыть хоть один, но у нас нет ни времени, ни инструментов.
— На них какая-то маркировка. — Катя протиснулась к ящикам вслед за Костасом и принялась снимать слой белого порошка, под которым виднелась металлическая пластина с цифрами. — Это код Министерства обороны СССР, — прокомментировала девушка, показав на группу замысловатых символов. — Это действительно оружие. — Она смахнула белый порошок с другого обозначения и наклонилась ниже, чтобы разобрать надпись.
— «Электро…» — начала Катя и вдруг запнулась. — «Электрохимприбор».
Джеком и Костасом мгновенно овладело дурное предчувствие.
— «Электрохимприбор», — повторила Катя. — Больше известный под названием «Почтовый ящик 418» — главный советский завод по сборке термоядерного оружия.
Костас тяжело откинулся на ящик.
— Матерь Божья! Значит, это термоядерные боеголовки, которые по размерам вполне подходят для ракет среднего радиуса действия.
— Точнее сказать, «ССН-20», или «Осетр». — Катя встала. — Одна такая в пять раз мощнее, чем сброшенная на Хиросиму бомба. Здесь шесть ящиков, и в каждом по десять боеголовок. — Она замолкла и угрюмо уставилась на зеленые ящики. — Именно поэтому, вероятно, советские власти сделали все, чтобы сохранить в тайне факт гибели подводной лодки. А после этого события в порту прописки «Казбека» и в других местах стали исчезать люди. Теперь ясно, что их просто-напросто убрали, как при Сталине. Причем исчезновения прошли практически незамеченными на фоне более важных событий.
— Вы хотите сказать, что эти ядерные боеголовки украдены? — удивился Костас.
— После афганской войны Советская армия была полностью дезорганизована. Стал быстро распадаться и Военно-морской флот СССР. Все суда оказались на приколе, экипажи изнывали от скуки и безделья. Жалованье военнослужащим резко снизилось, а зачастую им и вовсе денег не платили. За последние годы существования Советского Союза Западу было продано больше секретной информации, чем за весь период «холодной войны».
— Как Антонов отнесся к этому? — спросил Костас.
— Этот человек верой и правдой служил своему государству, но оказался крайне опасным в условиях его полного распада и наступления анархии. Он ненавидел так называемую «гласность», презирал «перестройку» и отвергал любые попытки установить нормальные отношения со странами Запада. Поэтому все выглядит как последний акт его открытого неповиновения продажным властям.
— Если режим больше не способен нанести удар по Западу, — задумчиво пробормотал Костас, — значит, это должен сделать он.
— А его экипаж готов был следовать за ним куда угодно, особенно если это сулило большие деньги.
— Где он достал все это?
— Где угодно. У Саддама Хусейна в Ираке, у талибов в Афганистане, у лидеров движения «Хамас» в Сирии, в Северной Корее, наконец. Не забывайте, все происходило в 1991 году.
— Но для этого ему нужен был посредник, — заметил Джек.
— Хищники уже кружили над страной и предлагали свои услуги еще до начала распада СССР, — грустно вздохнула Катя.
— Я недооценил нашего друга как политработника, — спокойно произнес Костас. — Конечно, он был фанатиком, зато спас человечество от ужасной катастрофы.
— Такая угроза еще существует. — Джек выпрямился и посмотрел на друзей. — Где-то еще бродит по белому свету неудовлетворенный и алчный продавец смерти, который годами наблюдает за происходящим и ждет своего часа. А его потенциальные клиенты сейчас намного хуже, чем прежде. Это террористы, поступки которых определяются только ненавистью.
Мерцание синих аварийных лампочек на подводной лодке с трудом пробивалось в мрачное пространство торпедного отсека. Костас включил фонарь на шлеме на полную мощность и повел друзей по узкому проходу, мимо зеленых ящиков с оружием, в дальний конец отсека, обозначенный на его мониторе. Джек и Катя старались не отставать от него ни на шаг. Их защитные костюмы отсвечивали ярким блеском, когда они проходили мимо покрытых толстым слоем осадка ящиков и приборов. Протиснувшись сквозь узкий люк оружейного отсека, они вошли в такой же узкий, но ярко освещенный коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Система глобального позиционирования, — гордо объявил он. — Эта штука здорово поможет нам.
— Она может работать здесь? — удивилась Катя. На экране замелькали цифры.
— Этот прибор — наша специальная разработка, — признался Джек. — Он соединяет в себе обычный подводный акустический прибор СГП и навигационный компьютер. Внутри лодки мы не могли послать акустический сигнал и потому не имели доступа к СГП. Вместо этого нам пришлось обратиться к базе данных ММУ и навести справки о субмарине. Потом мы соединились через внешний радиомаяк, который находится за пределами лодки, получили доступ к нашему акваподу и сравнили их с данными системы СГП. Таким образом, компьютер позволит нам определять местонахождение, будто мы используем СГП.
— Получилось, — объявил Костас. — Я получил с нашего аквапода фиксированные данные о том, где именно наша древняя лестница была накрыта подводной лодкой. Это под загрузочным отсеком торпедной камеры, примерно в двухстах сорока одном градусе от нашего нынешнего местонахождения, или на семь и шесть десятых метра впереди и двумя метрами ниже — чуть позади оружейного отсека и непосредственно перед входом в камеру балласта.
Когда Костас стал оглядываться в поисках пути к указанной точке, Катя схватила его за руку.
— Прежде чем пойдем туда, вы должны посмотреть еще на одну вещь, — произнесла она с тревожной нотой в голосе и показала рукой на центральный проход, где они недавно лежали на полу под торпедами, умирая от страха. — Этот проход должен быть свободным, чтобы можно было беспрепятственно вынуть торпеды из транспортировочных ящиков и переправить их к пусковой установке. Но сейчас он почему-то заблокирован.
Это было так очевидно! Они должны были догадаться раньше, но так увлеклись разминированием, что не обратили на этот факт внимания.
— Там пара упаковочных ящиков, — озадаченно произнес Костас и, протиснувшись между двумя рядами торпед, заглянул за них. — А позади еще два таких же. И дальше видны два ящика.
Костас постепенно удалялся от них, и его голос становился тише.
— Всего здесь шесть ящиков, каждый почти четыре метра в длину и полметра в ширину. По всей видимости, их опустили через люк оружейного отсека, а потом перетащили сюда с помощью торпедного крана.
— Это оружейные ящики? — поинтересовался Джек. Костас наклонился над одним из них и смахнул толстый слой белого осадка.
— Трудно сказать. Они слишком короткие для торпед или ракет и слишком широкие для пусковых установок. Конечно, надо бы открыть хоть один, но у нас нет ни времени, ни инструментов.
— На них какая-то маркировка. — Катя протиснулась к ящикам вслед за Костасом и принялась снимать слой белого порошка, под которым виднелась металлическая пластина с цифрами. — Это код Министерства обороны СССР, — прокомментировала девушка, показав на группу замысловатых символов. — Это действительно оружие. — Она смахнула белый порошок с другого обозначения и наклонилась ниже, чтобы разобрать надпись.
— «Электро…» — начала Катя и вдруг запнулась. — «Электрохимприбор».
Джеком и Костасом мгновенно овладело дурное предчувствие.
— «Электрохимприбор», — повторила Катя. — Больше известный под названием «Почтовый ящик 418» — главный советский завод по сборке термоядерного оружия.
Костас тяжело откинулся на ящик.
— Матерь Божья! Значит, это термоядерные боеголовки, которые по размерам вполне подходят для ракет среднего радиуса действия.
— Точнее сказать, «ССН-20», или «Осетр». — Катя встала. — Одна такая в пять раз мощнее, чем сброшенная на Хиросиму бомба. Здесь шесть ящиков, и в каждом по десять боеголовок. — Она замолкла и угрюмо уставилась на зеленые ящики. — Именно поэтому, вероятно, советские власти сделали все, чтобы сохранить в тайне факт гибели подводной лодки. А после этого события в порту прописки «Казбека» и в других местах стали исчезать люди. Теперь ясно, что их просто-напросто убрали, как при Сталине. Причем исчезновения прошли практически незамеченными на фоне более важных событий.
— Вы хотите сказать, что эти ядерные боеголовки украдены? — удивился Костас.
— После афганской войны Советская армия была полностью дезорганизована. Стал быстро распадаться и Военно-морской флот СССР. Все суда оказались на приколе, экипажи изнывали от скуки и безделья. Жалованье военнослужащим резко снизилось, а зачастую им и вовсе денег не платили. За последние годы существования Советского Союза Западу было продано больше секретной информации, чем за весь период «холодной войны».
— Как Антонов отнесся к этому? — спросил Костас.
— Этот человек верой и правдой служил своему государству, но оказался крайне опасным в условиях его полного распада и наступления анархии. Он ненавидел так называемую «гласность», презирал «перестройку» и отвергал любые попытки установить нормальные отношения со странами Запада. Поэтому все выглядит как последний акт его открытого неповиновения продажным властям.
— Если режим больше не способен нанести удар по Западу, — задумчиво пробормотал Костас, — значит, это должен сделать он.
— А его экипаж готов был следовать за ним куда угодно, особенно если это сулило большие деньги.
— Где он достал все это?
— Где угодно. У Саддама Хусейна в Ираке, у талибов в Афганистане, у лидеров движения «Хамас» в Сирии, в Северной Корее, наконец. Не забывайте, все происходило в 1991 году.
— Но для этого ему нужен был посредник, — заметил Джек.
— Хищники уже кружили над страной и предлагали свои услуги еще до начала распада СССР, — грустно вздохнула Катя.
— Я недооценил нашего друга как политработника, — спокойно произнес Костас. — Конечно, он был фанатиком, зато спас человечество от ужасной катастрофы.
— Такая угроза еще существует. — Джек выпрямился и посмотрел на друзей. — Где-то еще бродит по белому свету неудовлетворенный и алчный продавец смерти, который годами наблюдает за происходящим и ждет своего часа. А его потенциальные клиенты сейчас намного хуже, чем прежде. Это террористы, поступки которых определяются только ненавистью.
Мерцание синих аварийных лампочек на подводной лодке с трудом пробивалось в мрачное пространство торпедного отсека. Костас включил фонарь на шлеме на полную мощность и повел друзей по узкому проходу, мимо зеленых ящиков с оружием, в дальний конец отсека, обозначенный на его мониторе. Джек и Катя старались не отставать от него ни на шаг. Их защитные костюмы отсвечивали ярким блеском, когда они проходили мимо покрытых толстым слоем осадка ящиков и приборов. Протиснувшись сквозь узкий люк оружейного отсека, они вошли в такой же узкий, но ярко освещенный коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120