* * *
Когда они ехали вдоль берега по открытой всем ветрам дороге, Грацио попытался разговорить Кризи, но скоро понял, что все его попытки обречены на провал.
Кризи пребывал в задумчивости. Он размышлял о предстоявшем отъезде. Через две недели, решил он, подготовка будет закончена. Мысль об отъезде вызывала в нем двойственные чувства. С одной стороны, теперь, когда он почти полностью восстановил силы, ему не терпелось побыстрее взяться за дело. Он был уже почти готов и уже множество раз тщательно отрабатывал в уме весь ход операции. Его мысли опережали тело, а сам он ждал, пока возможности их сравняются. Это должно было произойти примерно через две недели.
С другой стороны, его глубоко волновала Надя. Надя и его жизнь на Гоцо. Отъезд его означал расставание навсегда – такое у него было предчувствие. Он любил эту женщину. Осознав это, он был потрясен и до глубины души взволнован.
После первой ночи, проведенной в его спальне, она перенесла свои вещи к нему. Он не возражал – ему предстояло пробыть тут только месяц. Он ее честно обо всем предупредил, дальше пусть решает сама, она уже не девочка. Но как-то рано утром он проснулся – и понял, что любит ее.
Она сказала ему раньше, что будет его женщиной, и за эти несколько коротких дней он понял, что это значит. Надя постоянно была с ним, но никогда не была навязчивой. У нее оказался природный дар строить свою жизнь так, чтобы она стала естественным продолжением его жизни. После их первого разговора Надя никогда больше не говорила о любви, не досаждала пустыми разговорами.
Ничем его не обременяя, она смогла установить жесткий распорядок их жизни.
На рассвете Надя выскальзывала из постели, спускалась на кухню и готовила ему кофе. Когда она возвращалась в спальню, Кризи уже делал зарядку. Она садилась на кровать и с серьезным видом следила за тем, как он заставляет свое тело работать подобно четко отлаженному механизму. Закончив, он садился рядом с ней на кровать и пил кофе. Ранним утром было очень спокойно. Они почти ни о чем не говорили.
Потом он бегал – теперь миль на пять, причем заканчивалась пробежка неизменно в небольшом заливчике, где его уже поджидала Надя с холодным пивом и полотенцем. Он плавал до Комино и обратно. Теперь ни течение, ни приливы, ни отливы его не волновали. После заплыва они с полчаса загорали на плоской скале, потом возвращались домой. По какому-то молчаливому согласию Лаура больше не готовила ему завтрак. Надя жарила яичницу с ветчиной и подавала ему с таким видом, будто всю жизнь только этим по утрам и занималась. Подкрепившись, он шел в поле и помогал Полу и Джойи.
Вечера для Нади были временем особенным. Она снова встречала его в заливчике, они вместе плавали, потом болтали. Ни о чем важном и серьезном они, как правило, не говорили, но беседа уже сама по себе укрепляла их чувства. Это было общение, не налагавшее никаких обязательств и именно потому создававшее ощущение легкости и теплоты от пребывания друг с другом. Возникал некий замкнутый мир, в котором они оба чувствовали себя уютно и счастливо. В нем не было места посторонним. Надя с радостью замечала, что он часто улыбается, даже иногда шутит, причем его юмор нередко сочетается с изрядной долей цинизма.
Он же, в свою очередь, нашел в Наде женщину незаурядного ума, притягивавшую его помимо прочего непостижимой для него эротичностью. Эта женщина могла заполнить его жизнь, не обременяя и не отягощая ее. После ужина они часто вместе куда-нибудь выходили. Сначала он приглашал ее, чтобы сделать ей приятное: он видел, что ей этого хочется. Для нее действительно было важно, чтобы люди видели их вместе, ей нужно было утвердить себя в обществе. Надя словно доказывала всем, что она – его женщина и совершенно этого не стесняется. Обычно сначала они шли в «Глиниглз», куда многие приходили после работы. Кризи как завсегдатай садился на крайний табурет у стойки бара. Он больше прислушивался к разговорам, чем участвовал в них, но время от времени делал замечания, не лишенные тонкости и остроумия. Надя устраивалась с ним рядом и обнимала его рукой за талию, как бы демонстрируя свое право на этого мужчину. Ни сплетен, ни пересудов их связь ни у кого не вызывала. Для Шрейка, Бенни, Тони, Сэма и всех остальных то, что произошло между ними, было в порядке вещей: дочка Шкембри с Уомо. Никаких вопросов это не вызывало, потому что в них видели достойную друг друга пару.
Как ни странно, единственным человеком, который вообще как-то отреагировал на их отношения, был Джойи. В тот день, когда Надя перенесла свои вещи в комнату Кризи, он помогал Джойи грузить мешки с луком в машину. Сначала Джойи молчал, потом внезапно сказал:
– Мне надо поговорить с тобой о Наде. Я – ее брат, и… в общем, я в курсе того, что происходит. Не хочу, чтобы ты заблуждался.
– В чем заблуждался? – мягко спросил Кризи.
Джойи пытался подобрать правильные слова.
– Ну… обычно, если кто-то совращает сестру своего приятеля в его же собственном доме, брат предпринимает соответствующие ответные действия.
– Я не совращал твою сестру.
– Знаю. – Джойи закинул в кузов мешок с луком, повернулся к Кризи и сказал: – Именно поэтому мне бы не хотелось, чтобы ты думал, что я не вступился за честь своей сестры. Если бы ты ее соблазнил или хоть как-то ее обидел, я нашел бы способ тебя проучить.
Кризи улыбнулся.
– Я в этом ни минуты не сомневаюсь. Надю я никогда и ничем не обижу… по крайней мере умышленно. Если только это будет в моей власти.
Еще какое-то время они работали молча, потом Джойи улыбнулся пришедшей ему на ум мысли и сказал:
– Вообще-то, если бы я даже и попытался вмешаться, Надя бы мне мозги сковородкой вышибла.
* * *
После «Глиниглз» они иногда ходили куда-нибудь поужинать – в Иль-Ктелль, Марсалфорн или в Та Сенк – в небольшой, но роскошный ресторанчик гостиницы, принадлежавшей одному итальянцу. Цены там были действительно высокие, но еда того стоила. Иногда они коротали вечер в «Барбарелле» – дискотеке, угнездившейся на склоне холма у Марсалфорна. Кризи это место очень нравилось – дискотека находилась в перестроенном специально для этой цели фермерском доме, танцплощадкой там служил внутренний дворик. На крыше под открытым небом был оборудован бар, где всегда хорошо дышалось, а до звезд, казалось, можно было дотянуться рукой. Кризи очень полюбил хозяина бара – Ченсу, застенчивого и улыбчивого скромного человека, который всегда был в курсе всех последних событий. Как правило, Кризи сидел с бокалом коньяка в руке и слушал музыку, а Надя тем временем болтала с приятельницами. Когда во время их первого визита Кризи грубовато пригласил ее на танец, она удивилась. Ей в голову не могло прийти, что он еще и танцует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95