На территорию виллы не допускать ни один автомобиль. Другие боссы или их представители могут попасть на территорию лишь поодиночке и только после самого серьезного обыска. А еще Кантарелла велел спилить пятнадцать фруктовых деревьев, которые росли у ограды.
Двадцать лет назад, когда босс Палермо еще только приобрел эту виллу, он лично следил за тем, как разбивали фруктовый сад. Позже этот сад стал составлять предмет его особой гордости. Люди из его ближайшего окружения даже подтрунивали над ним, хотя, конечно, только в своем кругу и очень сдержанно. Жена Кантареллы умерла тридцать лет назад, не оставив ему наследников, а больше он никогда не женился. Поэтому посаженные при его непосредственном участии деревья иногда в шутку называли его детьми. Его приказ спилить несколько этих деревьев красноречивее всего свидетельствовал о глубине его отчаяния.
После обсуждения мер безопасности Кантарелла перешел к общей ситуации. Необходимо установить постоянный контроль над всеми въезжающими на Сицилию. Следить повсюду, вплоть до рыбачьих лодок в самых маленьких деревнях, вплоть до каждой взлетной полосы во всех аэропортах, вагона каждого поезда, каждого автомобиля, прибывающего паромом из Реджо.
– Что там полиция, карабинеры? – спросил Кантарелла с перекошенным от злости лицом. – Все так же сидят сложа руки?
– Да, вроде они и не чешутся, – ответил Дикандиа. – Через несколько часов после убийства Конти они расставили на всех выездах из Рима дорожные посты, разослали приметы американца и объявили его розыск по всей стране. Но имени его не объявили, фотографии тоже до сих пор обнародовали.
– Подонки! – проворчал Кантарелла. – И первая сволочь из них – Сатта. Как же он, должно быть, наслаждается всей этой заварухой! Ну и скотина!
– Сегодня утром он приехал в Палермо, – сказал Гравелли.
– Вместе со своим помощником Беллу и этим неаполитанцем, – гнев Кантареллы нарастал. – Сволочи! Для них это веселый спектакль. Как считаете, есть хоть какой-нибудь шанс достать неаполитанца? – Босс ткнул пальцем в лежавшее на столе досье. – Он должен быть как-то связан с этим маньяком.
Гравелли покачал головой.
– Они остановились в двухместном номере в «Гранде» и не оставляют его одного ни на минуту. Если нам не удастся куда-нибудь вытащить Сатту и Беллу, подобраться к неаполитанцу мы не сможем никак.
В разговор вмешался Дикандиа.
– А если мы попробуем, потом хлопот не оберешься – этой бодяге тогда конца-края не будет.
Кантарелла рассеянно кивнул.
– Сатта об этом знает. В один прекрасный день я из этого перекормленного стервятника отбивную сделаю.
Гравелли пожал плечами.
– Да, но пока что он нам много крови попортил. Хоть он здесь, в Палермо, сидит, его люди повсюду шастают, во все нос суют. Даже Абрату на допрос таскали. Спокойнее он себя от этого чувствовать не стал – им многое что известно.
– Сатта использует ситуацию в своих целях, – сказал Дикандиа. – На севере и в Риме все в смятении, а Сатта, как заклинатель, над чем-то колдует и лишь усугубляет этот сумбур.
Кантарелла подался вперед и раскрыл досье. На внутренней стороне обложки была прикреплена копия старой паспортной фотографии Кризи. Несколько минут Кантарелла внимательно изучал изображенное на ней лицо.
– Пока он будет жив, ничего, кроме неприятностей, у нас не предвидится. – Он отвел взгляд от снимка и выразительно сказал: – Для человека, который его убьет, я ни за чем не постою! Вам ясно?
Гравелли и Дикандиа молча кивнули. В следующий момент оба они были ошарашены – Кантарелла оторвал фотографию от обложки и бросил ее через стол.
– Я хочу, чтобы завтра в утреннем выпуске всех газет страны на первой полосе была крупным планом напечатана эта фотография.
Дикандиа опомнился первым.
– Дон Кантарелла! Но ведь тогда газетчикам придется выкладывать всю эту историю. Разумно ли это?
– Раньше или позже они все равно до всего докопаются, – ответил босс. – Им и так уже почти все известно. Это только Сатта зажимает информацию в своем департаменте, чтоб в мутной воде рыбу ловить. Рожа эта запоминающаяся – посмотрите на его шрамы и глаза. Его же для нас ищут тысячи людей. Чтобы нам самим распространить этот снимок, потребуется несколько дней. А газеты это сделают вместо нас за день.
– Как бы нам из него героя не сотворить, – предупредил Гравелли.
– Тогда это будет мертвый герой, – резко сказал Кантарелла. – А о мертвых скоро забывают.
* * *
Пэдди вышла из «мёбекса» и потянулась всем своим большим телом. Ее рост создавал свои неудобства, например, во время путешествия часто затекали руки и ноги. Уолли вышел вслед за ней, обернулся к раскрытой двери и спросил:
– Тебе что-нибудь нужно?
Кризи покачал головой.
– Обедайте себе на здоровье. Вы точно не хотите, чтобы я вас подхватил после ресторана?
– Нет, прогулка пешком нам совсем не повредит, – сказала Пэдди. – Мы после обеда хотим здесь немного послоняться, по магазинам пройтись. Не беспокойся, мы не потеряемся.
По восточному побережью страны они проехали от Пескары до Бари. Пэдди думала, что через три дня Кризи надоест ее более чем простая кухня. Кроме того, ей хотелось слегка размяться и купить пару шерстяных свитеров – зима уже не за горами.
Кризи, однако, отказался с ними идти. Он сказал, что поедет на специальную стоянку для автотуристов, расположенную у южного выезда из города. Пэдди заметила, что он старался как можно реже выходить из «мёбекса», даже на стоянках. Это еще больше разжигало ее любопытство. Она немного говорила по-французски и в первый вечер путешествия попыталась слегка разговорить его. Он улыбнулся и что-то ответил. Потом она перешла на английский. Он снова улыбнулся и спросил, не хочет ли Пэдди устроить ему экзамен. Она обратила внимание на его американский выговор.
– Нет, – ответила Пэдди. – Просто не очень-то ты на француза смахиваешь.
В разговор вмешался Уолли, сказал, чтоб она не приставала к человеку и дала ему уснуть. Так что свое любопытство она не удовлетворила.
На автостоянку в Риме, где они условились о встрече, Кризи пришел с двумя большими кожаными чемоданами и брезентовой сумкой. Уолли помог ему затащить багаж в узкую дверь фургона. Как-то, спустя время, в разговоре с Пэдди он заметил, что сказать об этом малом, будто он путешествует налегке, никак нельзя.
Болтливым их попутчика назвать тоже было трудно. Он лишь ткнул на карту в какое-то местечко неподалеку от Авеццано и предложил там остановиться. Они провели там две ночи. Почти пустая автостоянка была расположена в очень живописной, поросшей лесом долине. Он объяснил, что устал и торопиться ему некуда.
* * *
– Вот магазин, – Уолли указал на противоположную сторону оживленной улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Двадцать лет назад, когда босс Палермо еще только приобрел эту виллу, он лично следил за тем, как разбивали фруктовый сад. Позже этот сад стал составлять предмет его особой гордости. Люди из его ближайшего окружения даже подтрунивали над ним, хотя, конечно, только в своем кругу и очень сдержанно. Жена Кантареллы умерла тридцать лет назад, не оставив ему наследников, а больше он никогда не женился. Поэтому посаженные при его непосредственном участии деревья иногда в шутку называли его детьми. Его приказ спилить несколько этих деревьев красноречивее всего свидетельствовал о глубине его отчаяния.
После обсуждения мер безопасности Кантарелла перешел к общей ситуации. Необходимо установить постоянный контроль над всеми въезжающими на Сицилию. Следить повсюду, вплоть до рыбачьих лодок в самых маленьких деревнях, вплоть до каждой взлетной полосы во всех аэропортах, вагона каждого поезда, каждого автомобиля, прибывающего паромом из Реджо.
– Что там полиция, карабинеры? – спросил Кантарелла с перекошенным от злости лицом. – Все так же сидят сложа руки?
– Да, вроде они и не чешутся, – ответил Дикандиа. – Через несколько часов после убийства Конти они расставили на всех выездах из Рима дорожные посты, разослали приметы американца и объявили его розыск по всей стране. Но имени его не объявили, фотографии тоже до сих пор обнародовали.
– Подонки! – проворчал Кантарелла. – И первая сволочь из них – Сатта. Как же он, должно быть, наслаждается всей этой заварухой! Ну и скотина!
– Сегодня утром он приехал в Палермо, – сказал Гравелли.
– Вместе со своим помощником Беллу и этим неаполитанцем, – гнев Кантареллы нарастал. – Сволочи! Для них это веселый спектакль. Как считаете, есть хоть какой-нибудь шанс достать неаполитанца? – Босс ткнул пальцем в лежавшее на столе досье. – Он должен быть как-то связан с этим маньяком.
Гравелли покачал головой.
– Они остановились в двухместном номере в «Гранде» и не оставляют его одного ни на минуту. Если нам не удастся куда-нибудь вытащить Сатту и Беллу, подобраться к неаполитанцу мы не сможем никак.
В разговор вмешался Дикандиа.
– А если мы попробуем, потом хлопот не оберешься – этой бодяге тогда конца-края не будет.
Кантарелла рассеянно кивнул.
– Сатта об этом знает. В один прекрасный день я из этого перекормленного стервятника отбивную сделаю.
Гравелли пожал плечами.
– Да, но пока что он нам много крови попортил. Хоть он здесь, в Палермо, сидит, его люди повсюду шастают, во все нос суют. Даже Абрату на допрос таскали. Спокойнее он себя от этого чувствовать не стал – им многое что известно.
– Сатта использует ситуацию в своих целях, – сказал Дикандиа. – На севере и в Риме все в смятении, а Сатта, как заклинатель, над чем-то колдует и лишь усугубляет этот сумбур.
Кантарелла подался вперед и раскрыл досье. На внутренней стороне обложки была прикреплена копия старой паспортной фотографии Кризи. Несколько минут Кантарелла внимательно изучал изображенное на ней лицо.
– Пока он будет жив, ничего, кроме неприятностей, у нас не предвидится. – Он отвел взгляд от снимка и выразительно сказал: – Для человека, который его убьет, я ни за чем не постою! Вам ясно?
Гравелли и Дикандиа молча кивнули. В следующий момент оба они были ошарашены – Кантарелла оторвал фотографию от обложки и бросил ее через стол.
– Я хочу, чтобы завтра в утреннем выпуске всех газет страны на первой полосе была крупным планом напечатана эта фотография.
Дикандиа опомнился первым.
– Дон Кантарелла! Но ведь тогда газетчикам придется выкладывать всю эту историю. Разумно ли это?
– Раньше или позже они все равно до всего докопаются, – ответил босс. – Им и так уже почти все известно. Это только Сатта зажимает информацию в своем департаменте, чтоб в мутной воде рыбу ловить. Рожа эта запоминающаяся – посмотрите на его шрамы и глаза. Его же для нас ищут тысячи людей. Чтобы нам самим распространить этот снимок, потребуется несколько дней. А газеты это сделают вместо нас за день.
– Как бы нам из него героя не сотворить, – предупредил Гравелли.
– Тогда это будет мертвый герой, – резко сказал Кантарелла. – А о мертвых скоро забывают.
* * *
Пэдди вышла из «мёбекса» и потянулась всем своим большим телом. Ее рост создавал свои неудобства, например, во время путешествия часто затекали руки и ноги. Уолли вышел вслед за ней, обернулся к раскрытой двери и спросил:
– Тебе что-нибудь нужно?
Кризи покачал головой.
– Обедайте себе на здоровье. Вы точно не хотите, чтобы я вас подхватил после ресторана?
– Нет, прогулка пешком нам совсем не повредит, – сказала Пэдди. – Мы после обеда хотим здесь немного послоняться, по магазинам пройтись. Не беспокойся, мы не потеряемся.
По восточному побережью страны они проехали от Пескары до Бари. Пэдди думала, что через три дня Кризи надоест ее более чем простая кухня. Кроме того, ей хотелось слегка размяться и купить пару шерстяных свитеров – зима уже не за горами.
Кризи, однако, отказался с ними идти. Он сказал, что поедет на специальную стоянку для автотуристов, расположенную у южного выезда из города. Пэдди заметила, что он старался как можно реже выходить из «мёбекса», даже на стоянках. Это еще больше разжигало ее любопытство. Она немного говорила по-французски и в первый вечер путешествия попыталась слегка разговорить его. Он улыбнулся и что-то ответил. Потом она перешла на английский. Он снова улыбнулся и спросил, не хочет ли Пэдди устроить ему экзамен. Она обратила внимание на его американский выговор.
– Нет, – ответила Пэдди. – Просто не очень-то ты на француза смахиваешь.
В разговор вмешался Уолли, сказал, чтоб она не приставала к человеку и дала ему уснуть. Так что свое любопытство она не удовлетворила.
На автостоянку в Риме, где они условились о встрече, Кризи пришел с двумя большими кожаными чемоданами и брезентовой сумкой. Уолли помог ему затащить багаж в узкую дверь фургона. Как-то, спустя время, в разговоре с Пэдди он заметил, что сказать об этом малом, будто он путешествует налегке, никак нельзя.
Болтливым их попутчика назвать тоже было трудно. Он лишь ткнул на карту в какое-то местечко неподалеку от Авеццано и предложил там остановиться. Они провели там две ночи. Почти пустая автостоянка была расположена в очень живописной, поросшей лесом долине. Он объяснил, что устал и торопиться ему некуда.
* * *
– Вот магазин, – Уолли указал на противоположную сторону оживленной улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95