Джульетта принялась терпеливо объяснять.
– Прежде всего, должна тебе сказать, что остров вовсе не бедный, а все жители его – ревностные католики. Еще лет десять назад здесь было полно семей с пятнадцатью детьми или даже больше. Остров был страшно перенаселен. Поскольку люди, которые здесь живут, в основном занимаются земледелием и рыболовством, всем работы не хватало, и потому многие молодые парни уезжали – в основном в Америку, Канаду и Австралию. Они там пахали от зари до зари, а деньги посылали домой. А теперь, выйдя на пенсию, многие из них вернулись на родину. Так что внешность этих людей обманчива, многие из них очень богаты. Что же до того, что сейчас здесь происходит, вообще-то на Гоцо это не принято: местные жители обычно подолгу носят траур. Эта традиция пришла сюда из Ирландии, мы сейчас собрались не печалиться о безвременной смерти Майкла, а радоваться прожитой им жизни. Этот обычай переняли наемники, участвовавшие в африканских войнах, – так они устраивали поминки по тому, кто погиб с оружием в руках. Могу тебе сказать, что к полуночи веселье будет в самом разгаре, а разойдутся все только завтра к полудню.
Люси взглянула на девушку.
– Для своего возраста ты очень много знаешь.
– Я никогда не бывала не только на поминках, но даже на похоронах, но я много времени провела с наемниками и наслушалась их разговоров. Если наемник погибал во время взрыва, особенно если при этом что-то горело, они называли его гибель «цветным кино». А если наемник умирал от несчастного случая, это была «дурацкая смерть». У них свой язык и свои обычаи. Но лет через десять они, наверное, останутся в прошлом.
– Ты хочешь сказать, что не останется наемников?
Девушка покачала головой.
– Нет. Наемники будут всегда, пока будут войны. Просто наше поколение совсем другое. – Она взглянула на китаянку. – Как миссис Мэннерз все это восприняла?
– Плохо… Ты знаешь о предсмертной записке Майкла?
– Да, Кризи мне рассказал.
– Да-а, – произнесла Люси. – Мы летели в ее самолете, но она за всю дорогу почти ни слова не проронила, ни крошки в рот не взяла. Все время просидела в своем салоне. Думаю, Раби дала ей сильное успокоительное. Когда мы приземлились на Мальте, она лишь парой слов перекинулась с Кризи и Макси и попрощалась со мной. Она, наверное, уже вернулась в Штаты.
Джульетта задумчиво кивала, потом подняла голову, отпила глоток вина и сказала:
– Давай я тебя со всеми познакомлю.
Люси положила руку ей на плечо.
– Погоди минуту. Сначала расскажи мне, пожалуйста, что за люди здесь собрались. Ты их всех знаешь?
– Естественно. – Джульетта указала на мужчин возле жаровни. – Кризи и Макси ты знаешь. Лысый австралиец – это Фрэнк Миллер. Он часто работал с Кризи. Красивый мужчина, который стоит рядом с Фрэнком, вон тот, со слегка крючковатым носом и темными волосами – Рене Кайяр. Он бельгиец, пятнадцать лет протрубил во французском Иностранном легионе, какое-то время вместе с Кризи. А потом они сражались в Африке. Блондин по ту сторону жаровни – Йен Йенсен. Он датчанин, бывший полицейский. Сейчас у него в Копенгагене частное сыскное агентство, он разыскивает пропавших без вести. А его партнер, вон тот маленький человечек рядом с ним, в больших круглых очках, – француз, и все зовут его Сова. Раньше он был бандитом в Марселе. Потом стал телохранителем одного торговца оружием, а года четыре назад перешел к Йенсену. Обожает классическую музыку. Очень странно его видеть без проигрывателя и наушников.
– Какие разные люди!
– Да, слушай дальше – еще больше удивишься. Вон, видишь, человек, у которого лицо в шрамах, тот, который разговаривает с женщиной средних лет. Это – Гвидо Арелио, лучший друг Кризи. Они прямо как братья. Но они ни за что не покажут, как любят друг друга. Гвидо тоже служил в Иностранном легионе. И его, и Кризи вышвырнули на улицу, когда в конце войны в Алжире часть легионеров подняла восстание. Тогда они вместе уехали в Конго и еще несколько лет там воевали… Как-то раз, лет десять назад, они вместе проводили на Гоцо отпуск. Гвидо влюбился в девушку, которая работала в гостинице. Через пару недель они расписались, и он увез ее в Неаполь, где они открыли свой небольшой пансион. Она была дочкой той женщины, с которой сейчас разговаривает Гвидо.
– Была?
– Да. Она погибла в автомобильной катастрофе несколько лет назад. Ее мать – Лаура Шкембри, а отец – Пол, невысокий смуглый мужчина – вон тот, который болтает со священником. А парень, который стоит у стола с бутылками, – их сын Джойи. Его жена Мария режет салат на кухне. Семья Шкембри очень близка с Кризи и со мной… Мне иногда кажется, что Лаура – единственная женщина, которая может заставить Кризи делать то, что ему не хочется. Они очень привязаны друг к другу. Кризи однажды ввязался в настоящее сражение с одной из банд итальянской мафии и был тяжело ранен. Гвидо предложил ему поехать на Гоцо подлечиться. Он остановился на ферме Шкембри и пробыл там месяца два. Как раз в то время из Англии после развода вернулась младшая дочка Шкембри Надя. Она сошлась с Кризи и забеременела от него, но никому ничего об этом не сказала. Кризи отправился обратно в Италию. Когда он закончил работу и вернулся на Гоцо, его снова ранили. А как поправился, он женился на Наде и у них родилась дочка. Следующие несколько лет они счастливо прожили в этом самом доме. – Она обернулась и посмотрела на китаянку. – Но в декабре 1988 года, когда Надя с дочкой летели из Лондона в Нью-Йорк, чтобы вместе с Кризи отпраздновать Новый год, над Шотландией самолет взорвался, и все, кто в нем летел, погибли.
Джульетта умолкла. Люси Куок взглянула через двор на человека у жаровни.
Она спокойно сказала:
– Сколько трагедий и смертей пришлось ему пережить!
Люси обернулась и взглянула на Джульетту – лицо ее было печально.
– Да. И это еще не все.
– Почему ты так думаешь?
– Через несколько дней он улетает в Гонконг… Там снова будут убитые.
– Это он тебе сказал?
– Нет. Но я хорошо его знаю. Он не успокоится, пока не расправится с людьми, которые довели Майкла до самоубийства.
* * *
Через час зазвонил телефон. Трапеза во дворе за столами была в самом разгаре. Кризи посмотрел на Джульетту, она встала и пошла на кухню. Через минуту донесся ее голос:
– Кризи, это Джим Грэйнджер звонит из Денвера.
Кризи вытер губы бумажной салфеткой и пошел на кухню. Вернулся он спустя минут пятнадцать. Сел на свое место и сказал Макси:
– Глория Мэннерз в Денвер не вернулась.
– А куда она делась?
– В том-то и дело, что она никуда не девалась. Ее «Гольфстрим» даже не взлетал. Сейчас она в номере гостиницы «Мджарр Бэй» здесь, на Гоцо.
– Как же так? – спросила Люси Куок.
– Понятия не имею. Но она хочет со мной поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72