Леша завозился, сунул руку во внутренний карман куртки.
— Деньги за ствол. Процент свой я уже взял. — Он протянул Паку тонкую пачку долларов. — Только тут еще и предоплата за оптику. Пак пристально посмотрел ему в глаза.
— М-да?
— А что, кинем черножопого, если не найдем с оптикой.
Пак промолчал. Ноздри его приплюснутого носа широко раздувались. Дышал неровно, словно принюхиваясь.
— Ты уже ширнулся, урод? — процедил он.
Леша замотал головой. При этом разжал пальцы и пачка денег упала на стол Пака, часть зеленых купюр разлетелась, забилась между лежащими папками и бумагами.
— Урод! — выплюнул Пак.
Сгреб купюры, скомкал и бросил под сейф, следом полетела и пачка.
Леша вжал голову в плечи.
Дверь распахнулась, в кабинет влетел Коля Петров, с ним какие-то незнакомые люди.
— Алексей Иванович Пак… — начал Колька. Пак откинулся в кресле. На застывшем лице блуждала улыбка.
— Расслабься, щегол, — зло процедил он. — За руку не схватил, теперь рви себе на заднице волосы.
Коля почесал нос шариковой ручкой.
— А потожировые следы на что? — Он повернулся к эксперту. — Начинайте.
Пак неподвижно сидел в кресле. Лишь глаза отслеживали каждое движение людей в кабинете.
Коля быстро заполнял протокол, бросая на Пака торжествующие взгляды.
Эксперт стоял на коленях перед черным кожаным диваном. На нем Пак иногда отдыхал, иногда в тот угол улетали допрашиваемые.
— Есть, Коля! — подал голос эксперт.
— Что там? — оглянулся следователь.
— Потеки крови. По локализации и характерной форме образовались в результате разбрызгивания снизу.
— То есть человек упал, и из него брызнула кровь? — громко, словно адресуясь к Паку, спросил Коля.
— Пока все предварительно, — предупредил эксперт. — Дай срок, я скажу, откуда кровушка.
— И идентична ли она той, что размазана по стулу. — Теперь Коля обращался напрямую к Паку. — Задержанный кровь о стул вытирал. Сиденье протерли, а снизу — нет. Отпечатки совпадут с отпечатками гражданина Куркина, которого вы избивали в этом кабинете, как считаете?
На лице Пака не дрогнул ни один мускул.
— Если экспертиза подтвердит написанное Куркиным в заявлении, статья «истязания» гарантирована.
— Не пугай, пуганые. — Пак улыбнулся. — Три месяца такой же щегол меня в камере держал. А потом, обмочившись, извинялся.
— Раз на раз не приходится, — Коля пожал плечами. — Тогда взятка была… Статья одна, доказательная база слабая. А теперь — сбыт оружия и истязания лица, заведомо находящегося в беспомощном состоянии. От двух разных обвинений отмазаться не так просто.
— Докажи сначала.
— Докажу.
— Если дадут.
— Следователь, как вам известно, лицо процессуально независимое, — парировал Коля.
— На Луне! — отбрил Пак. Коля пожал плечами.
— И тем не менее, я принимаю решение о задержании вас в порядке статьи сто двадцать второй УПК. О чем составлю протокол.
Пак тихо рассмеялся.
— Пиши быстрее, щегол! А то не успеешь.
Коля успел написать протокол о задержании, а эксперт все еще осматривал пятна на стене у шкафа, когда дверь распахнулась и с ревом рассерженного слона ввалился Груздь.
— Твою богодушу… Петров, м-ля! — Он отдышался. — Что ты тут творишь?
Коля встал. Ростом он был с Груздя, но весовые категории совершенно разные.
— Григорий Валерианович, я провожу задержание…
— А я своей властью отменяю твое решение! — Груздь оттолкнул Колю, плюхнулся на стул. Вытер пот с красных щек. — Мне из ГУВД звонят, от них, м-ля, я должен узнавать, что мой следователь задерживает майора милиции, дважды побывавшего в Чечне, имеющего правительственную награду за захват полевого командира… Уф, не могу, сердце… — Он помял левый бок. — Он лучший зам по розыску. Третий год! Ты вообще-то столько не прослужил.
— Алексей Иванович Пак подозревается в совершении уголовного преступления. Конкретно — сразу двух, — твердым голосом произнес Коля.
Груздь вскинул правую руку, левой все еще сжимал левый бок.
— Вот со всеми материальчиками, будь любезен, ко мне на доклад. — Он повернулся к Паку. — Майор Пак тоже подъедет.
Пак с равнодушной миной пожал плечами. — Где-то через часок, — добавил Груздь. — Мы подготовимся, потом выслушаем его объяснения. И уж потом — слышишь, Петров, потом? — мы примем обоснованное, учитывающее все нюансы законное решение.
— Вы хотите сказать, что задержание…
— Так, ты здесь закончил? — оборвал его Груздь. Коля осмотрел кабинет, в котором хорошенько прошлись обыском.
— В принципе, да.
— Тогда выйди на минуту. — Груздь достал платок, принялся промокать лицо и шею. — Пожалуйста, выйди!
Коля хмыкнул, но, собрав в папку все свои бумаги, вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Груздь сразу же подался грудью на стол.
— Что?
— Ствол бесхозный, — тихо прошептал Пак.
— Кто?
— Гордеев из моего отдела.
— На чем можно сломать?
Пак потыкал большим пальцем в сгиб локтя.
Груздь кивнул.
— Теперь ты скажи — кто? — Пак едва шевелил губами, звук получался четкий, но очень тихий.
Груздь тяжело вздохнул.
— Есть версия, что это варяг воду мутит. Злобин из УСБ.
— Зачем?
— Или Шаповалова ищет, или под меня копают, еще не определил.
Пак поцокал языком, качая головой, как китайский болванчик, так же сладко и загадочно улыбаясь.
— Что ты лыбишься?! — вспылил Груздь.
Пак продолжал тихо цокать языком и улыбаться. Но теперь его лицо стало страшным и отталкивающим, как маска божества войны.
* * *
Оставшись один, Пак кое-как запихал содержимое сейфа назад, рассовал по ящикам бумажный ворох и всякое барахло, что копится годами, а выбросить все нет времени.
Постоял у окна, разглядывая тонущий в сумерках задний двор ОВД. Чуть поодаль, за редкими тополями, в домах уже зажглись окна. Кто-то, глядя на их разноцветные огни, подумал об уюте и тепле, человеку постарше даже, возможно, вспомнилась мелодия «Московских окон негасимый свет…». Пак смотрел остывшими глазами опера со стажем. Из любого окна, где так мирно лучится жизнь, из любой квартиры — на выбор! — мог прийти вызов «на труп», ограбление, изнасилование, поножовщину или просто мордобой. Там жили люди, значит, все могло случиться. Не с тобой, так с соседом.
— Надоело, — прошептал Пак.
Он боялся признаться, сболтнуть кому-нибудь, что давно уже ненавидит людей. Всех без исключения.
У Лешки-наркошки стресс ушел в героиновую дурь. Мужики пили водку как лекарство. Пак не пил. Он ушел от всего в ненависть, как в броню. Потом броня стала плотью. Он сам не заметил как.
Долгие годы он и пальцем не трогал ни одного задержанного. Считал недостойным себя выбивать показания вместе е кровавой харкотой. Выманивал, давил логикой, хитрил, льстил, заигрывал, короче — играл. Но никогда не бил.
А потом сорвался. Легко тому, кто метелил клиентов всегда и по любому поводу, кто наперегонки бежал, если следак просил «повлиять» на упрямого клиента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68