Однако расследование тут же взял в свои руки местный вест-сайдский полицейский участок, так что Деккер и его товарищи превратились в простых наблюдателей.
Никто не спешил высказывать то, что казалось очевидным. Во всяком случае, никто не спешил утверждать это категорично. А очевидным было то, что это самоубийство. Но Дориан мог погибнуть сам, а мог и с небольшой помощью со стороны своих неизвестных «доброжелателей». Окончательный вердикт приберегали до конца расследования.
Деккер спрашивал себя: не ребята ли Молизов поработали в этой квартире? Или Дориан действительно возомнил себя летающим ангелом, как следует накачавшись наркотой?
Деккер бесцельно блуждал по квартире. Она была забита разным народом. Полицейские, судебно-медицинские эксперты, представители офиса по раскрытию убийств, представители офиса мэра и наконец офиса полицейской комиссии. Репортеров тормознули еще в вестибюле. Кое-кому удалось пробиться на этаж, но в квартиру не пролез ни один.
Внезапно дверь квартиры отворилась и Деккер увидел их. Они толпились в холле, нацеливая объективы камер, фотовспышки и микрофоны на распахнувшуюся дверь. Всюду шныряли в обтягивающих джинсах ассистенты операторов. Газетчики перли вперед с диктофонами и блокнотами. Все это было довольно омерзительным зрелищем. Деккер даже поморщился в отвращении. Зрители на оргии смерти. Любую правду перевернут с ног на голову и преподнесут в своих писульках в виде совершенно полоумной теории.
Какого черта он делает здесь? Он был здесь потому, что так приказал Ле Клер. Прокурор просто озверел, когда ему сообщили о смерти Дориана. Он понял, что никакой сделки не состоится. Ему показали фигу точно также, как было в случае с Пангалосом и Кворрелсом.
А как быть с Ромейн? Где она? Что она? Деккеру нужно было хотя бы попытаться увидеться с нею сегодня. За ним был долг... Он знал, что Дориан собирался переехать к ней, но не верил, что на это дала добро Ромейн... Хотя, впрочем, что ей еще оставалось делать после разрыва с ним?..
Он прошел в наконец-то опустевшую спальню. Ребята, снимавшие вокруг отпечатки пальцев, полицейские фотографы и детективы перешли в другую половину квартиры. Деккер оказался в комнате наедине с самим собой. Он огляделся вокруг и не смог отделаться от ощущения жалости к Дориану за то, что он жил так глупо, нелепо и убого.
«Почти Человек». Так он сам любил называть себя. Он прожил в характерной для него манере до самого конца... Он почти вернулся к своей жене. Почти заключил сделку с Ле Клером, которая избавляла его от тюрьмы. Почти дожил до своего дня рождения... Когда оно? Через неделю.
Почти.
Сунув руки в карманы пальто, которое он не снимал, Деккер опустился на краешек постели. Или самоубийство, или смерть от рук головорезов клана Молизов. Последнее маловероятно. Зачем мафиози убивать полицейского? Такое случается очень редко. «Теневые ребята» предпочитают не пачкаться такой работой без крайней необходимости. Это было чревато для них. Обычно полицейские и профессиональные преступники ладили между собой, всегда находили общий язык. По крайней мере обходились без большой крови. Так было спокойнее для тех и других. Были какие-то правила, которых придерживались и те, и другие.
Деккер уже хотел встать и уйти, как вдруг его внимание привлекла одна вещица, лежавшая на полу под туалетным столиком. Очевидно, кто-то отодвинул ее туда ногой, не заметив. Деккер нагнулся и достал ее. И тут... его сердце едва не остановилось! Он оглянулся через плечо на дверь, словно хотел удостовериться в том, что, кроме него, здесь никого нет... Затем вновь перевел глаза на поднятую вещь. Это был бумажный северный олень... Такую красивую и изящную поделку могла сделать только...
Он положил оленя в карман пальто и решительно поднялся. Стало дурно. Затошнило. Он мгновенно вспотел. Воздуха не хватало.
Деккер выскочил из спальни, пересек гостиную, распахнул входную дверь и с ходу врезался в толпу журналистов, которые толпились в холле. Он отчаянно работал локтями, раскидывая писак в разные стороны, пока не достиг лестницы. Распахнув дверь, он устремился вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Через несколько пролетов он внезапно замер на месте, изо всех сил вцепившись в железные перила.
Деккер глубоко дышал, хватая ртом воздух и ругая его за то, что он такой спертый и теплый. Он вновь стал спускаться, но уже медленнее. Северный олень, лежавший у него в кармане, жег руку.
Деккер продолжал спускаться. Перед глазами у него давно уже было темно. Он не знал, куда идет. Да ему, впрочем, было плевать.
Через полминуты он вынужден был снова остановиться. Его вырвало.
Часть пятая
Чанбара
Традиционное произведение японской драматургии, включающее бой на мечах, который символизирует борьбу выбора между гири и ниньзо, долгом и чувством, наклонностями.
Спарроухоук внимал голосу, доносившемуся через колонку до его кабинета, настолько сконцентрированно, что, казалось, от каждого слова зависит: жить или не жить англичанину.
Ему необходимо было наконец выспаться. Усталость завязала в узел мышцы его задницы, и он еле-еле сидел на своем мягком кресле. Усталость заставила его вспомнить о мигрени. За те двое суток, что миновали после гибели Дориана, Спарроухоуку удалось соснуть всего шесть часов. Спать ему не давало, главным образом, осознание того, что абсолютной ложью является утверждение о том, что Дориан Реймонд покончил с собой.
Спарроухоук изменился под влиянием последних событий. Он уже не был так уверен в себе, как, например, месяц назад. Мишель Асама вырыла глубокую яму. Спарроухоук отлично понимал, что если ему не удастся спихнуть ее туда, он сам там окажется. Она действовала очень тонко и скрытно. Необходимо было во что бы то ни стало раскрыть все ее загадки и защититься от них. Спарроухоук не терял времени даром.
Сейчас он сидел за своим столом в офисе «Менеджмент Системс Консалтантс». Руки сложил в замок и упер их в подбородок. Длинный прямой нос указывал направление неподвижного взгляда немигавших глаз. Англичанин неотрывно смотрел на телефонный аппарат, — офисной конструкции, без трубки, — установленный прямо перед ним.
За спиной Спарроухоука, на карнизе окна, суетились, ворковали и шуршали крыльями белые голуби. Слева от него сидел Робби. Ноги у него были вытянуты, тело расслаблено. За исключением рук. Он перебрасывал из ладони в ладонь резиновый эспандер. Сожмет несколько раз один кулак, передаст в другой. Его взгляд был замкнут на пульсирующих кулаках, но все внимание было обращено, — как и у Спарроухоука, — на голос с заметным германо-швейцарским акцентом. Этот голос принадлежал человеку, звонившему из Парижа.
— Мы проследили за ней из отеля в Амстердаме до аэропорта «Скипол».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Никто не спешил высказывать то, что казалось очевидным. Во всяком случае, никто не спешил утверждать это категорично. А очевидным было то, что это самоубийство. Но Дориан мог погибнуть сам, а мог и с небольшой помощью со стороны своих неизвестных «доброжелателей». Окончательный вердикт приберегали до конца расследования.
Деккер спрашивал себя: не ребята ли Молизов поработали в этой квартире? Или Дориан действительно возомнил себя летающим ангелом, как следует накачавшись наркотой?
Деккер бесцельно блуждал по квартире. Она была забита разным народом. Полицейские, судебно-медицинские эксперты, представители офиса по раскрытию убийств, представители офиса мэра и наконец офиса полицейской комиссии. Репортеров тормознули еще в вестибюле. Кое-кому удалось пробиться на этаж, но в квартиру не пролез ни один.
Внезапно дверь квартиры отворилась и Деккер увидел их. Они толпились в холле, нацеливая объективы камер, фотовспышки и микрофоны на распахнувшуюся дверь. Всюду шныряли в обтягивающих джинсах ассистенты операторов. Газетчики перли вперед с диктофонами и блокнотами. Все это было довольно омерзительным зрелищем. Деккер даже поморщился в отвращении. Зрители на оргии смерти. Любую правду перевернут с ног на голову и преподнесут в своих писульках в виде совершенно полоумной теории.
Какого черта он делает здесь? Он был здесь потому, что так приказал Ле Клер. Прокурор просто озверел, когда ему сообщили о смерти Дориана. Он понял, что никакой сделки не состоится. Ему показали фигу точно также, как было в случае с Пангалосом и Кворрелсом.
А как быть с Ромейн? Где она? Что она? Деккеру нужно было хотя бы попытаться увидеться с нею сегодня. За ним был долг... Он знал, что Дориан собирался переехать к ней, но не верил, что на это дала добро Ромейн... Хотя, впрочем, что ей еще оставалось делать после разрыва с ним?..
Он прошел в наконец-то опустевшую спальню. Ребята, снимавшие вокруг отпечатки пальцев, полицейские фотографы и детективы перешли в другую половину квартиры. Деккер оказался в комнате наедине с самим собой. Он огляделся вокруг и не смог отделаться от ощущения жалости к Дориану за то, что он жил так глупо, нелепо и убого.
«Почти Человек». Так он сам любил называть себя. Он прожил в характерной для него манере до самого конца... Он почти вернулся к своей жене. Почти заключил сделку с Ле Клером, которая избавляла его от тюрьмы. Почти дожил до своего дня рождения... Когда оно? Через неделю.
Почти.
Сунув руки в карманы пальто, которое он не снимал, Деккер опустился на краешек постели. Или самоубийство, или смерть от рук головорезов клана Молизов. Последнее маловероятно. Зачем мафиози убивать полицейского? Такое случается очень редко. «Теневые ребята» предпочитают не пачкаться такой работой без крайней необходимости. Это было чревато для них. Обычно полицейские и профессиональные преступники ладили между собой, всегда находили общий язык. По крайней мере обходились без большой крови. Так было спокойнее для тех и других. Были какие-то правила, которых придерживались и те, и другие.
Деккер уже хотел встать и уйти, как вдруг его внимание привлекла одна вещица, лежавшая на полу под туалетным столиком. Очевидно, кто-то отодвинул ее туда ногой, не заметив. Деккер нагнулся и достал ее. И тут... его сердце едва не остановилось! Он оглянулся через плечо на дверь, словно хотел удостовериться в том, что, кроме него, здесь никого нет... Затем вновь перевел глаза на поднятую вещь. Это был бумажный северный олень... Такую красивую и изящную поделку могла сделать только...
Он положил оленя в карман пальто и решительно поднялся. Стало дурно. Затошнило. Он мгновенно вспотел. Воздуха не хватало.
Деккер выскочил из спальни, пересек гостиную, распахнул входную дверь и с ходу врезался в толпу журналистов, которые толпились в холле. Он отчаянно работал локтями, раскидывая писак в разные стороны, пока не достиг лестницы. Распахнув дверь, он устремился вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Через несколько пролетов он внезапно замер на месте, изо всех сил вцепившись в железные перила.
Деккер глубоко дышал, хватая ртом воздух и ругая его за то, что он такой спертый и теплый. Он вновь стал спускаться, но уже медленнее. Северный олень, лежавший у него в кармане, жег руку.
Деккер продолжал спускаться. Перед глазами у него давно уже было темно. Он не знал, куда идет. Да ему, впрочем, было плевать.
Через полминуты он вынужден был снова остановиться. Его вырвало.
Часть пятая
Чанбара
Традиционное произведение японской драматургии, включающее бой на мечах, который символизирует борьбу выбора между гири и ниньзо, долгом и чувством, наклонностями.
Спарроухоук внимал голосу, доносившемуся через колонку до его кабинета, настолько сконцентрированно, что, казалось, от каждого слова зависит: жить или не жить англичанину.
Ему необходимо было наконец выспаться. Усталость завязала в узел мышцы его задницы, и он еле-еле сидел на своем мягком кресле. Усталость заставила его вспомнить о мигрени. За те двое суток, что миновали после гибели Дориана, Спарроухоуку удалось соснуть всего шесть часов. Спать ему не давало, главным образом, осознание того, что абсолютной ложью является утверждение о том, что Дориан Реймонд покончил с собой.
Спарроухоук изменился под влиянием последних событий. Он уже не был так уверен в себе, как, например, месяц назад. Мишель Асама вырыла глубокую яму. Спарроухоук отлично понимал, что если ему не удастся спихнуть ее туда, он сам там окажется. Она действовала очень тонко и скрытно. Необходимо было во что бы то ни стало раскрыть все ее загадки и защититься от них. Спарроухоук не терял времени даром.
Сейчас он сидел за своим столом в офисе «Менеджмент Системс Консалтантс». Руки сложил в замок и упер их в подбородок. Длинный прямой нос указывал направление неподвижного взгляда немигавших глаз. Англичанин неотрывно смотрел на телефонный аппарат, — офисной конструкции, без трубки, — установленный прямо перед ним.
За спиной Спарроухоука, на карнизе окна, суетились, ворковали и шуршали крыльями белые голуби. Слева от него сидел Робби. Ноги у него были вытянуты, тело расслаблено. За исключением рук. Он перебрасывал из ладони в ладонь резиновый эспандер. Сожмет несколько раз один кулак, передаст в другой. Его взгляд был замкнут на пульсирующих кулаках, но все внимание было обращено, — как и у Спарроухоука, — на голос с заметным германо-швейцарским акцентом. Этот голос принадлежал человеку, звонившему из Парижа.
— Мы проследили за ней из отеля в Амстердаме до аэропорта «Скипол».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131