После одного особенно зловещего звонка Бритвы перепуганный Сон схватил одеяло, убежал в ближайшую спальню и заперся там. Упав на пол и разрывая одеяло зубами, он поклялся убить Петруса при первой возможности.
Обманщик Смехотун сам оказался обманутым. Никогда ещё жизнь не казалась ему такой дурацкой и предательской игрой без выигрыша.
Он узнал, что Петрус всплыл в Париже, встречается там с адвокатами и влиятельными друзьями в правительстве, которых он просил заступиться за него перед властями Каймановых островов. Через Ёнсама он узнал также, что Петрус и те, кто его поддерживает, заключили нечто вроде сделки с упомянутыми властями: получалось, что Петрус отделается лёгким испугом. Петрус добровольно вернётся на острова и предстанет перед судом, а получит не больше четырёх месяцев в местной тюрьме — говорили, что сидеть там не столь уж тяжело.
Хуже всего, Петрусу не придётся что-то возмещать. Посредники француза успешно пользовались тем аргументом, что Сон утащил почти все деньги, пусть он и возмещает вкладчикам. Когда Сон услышал об этом, его вырвало и он потерял аппетит на несколько дней.
Поскольку власти на Каймановых островах берегли свои банки от дурной славы, Петрусу позволили сохранить ту незначительную сумму, присвоение которой он признавал. Что же до Смехотуна, то кому он мог пожаловаться? Все знали, что он негодяй — какой смысл кричать о своей невиновности?
С точки зрения француза, всё кончилось хорошо. А Сон ярился: его обвиняли в том, чего он не делал. От стресса он не мог спать по ночам, не выпив несколько рюмок коньяку.
В полдень два дня назад ему позвонили по телефону и велели немедленно явиться в здание КЦРУ. Дрожащий и потеющий, он повиновался — надеясь при этом, что мышцы сфинктера не подведут его в кабинете Ёнсама. Но, вместо того чтобы оборвать дни Сона на земле, Ёнсам дал ему прочитать телекс.
Вчера утром, согласно телексу, смотрители нашли два чемодана в лесу на юго-восточной окраине Парижа. Рядом были пятна крови, поэтому они сразу вызвали полицию. В чемоданах лежали останки белого мужчины средних лет, чьё тело было разрезано на куски и уложено в пластиковые мешки для мусора.
Череп у него был проломлен, в прямую кишку вбито горлышко бутылки. Все пальцы отрезаны.
В останках опознали Жерара Петруса, который исчез 24 часа назад, покинув контору своего поверенного на набережной Тюильри. Видели трёх азиатов, которые вынимали два больших чемодана из голубой «Тойоты» — машина и сейчас стояла у въезда в лесок. Обыскав машину, полицейские нашли окровавленный обрезок трубы, которым был убит Петрус. Нашли также и пальцы — завёрнутые в фольгу, они лежали в отделении для перчаток.
Сон почувствовал, что холодный пот течёт у него по спине. Сердцебиение стало неровным, заболело в животе. Быстрый взгляд на Ёнсама, который с невозмутимым видом сидел за столом, и Сон молча вернулся к телексу. Через несколько секунд он остановился — никак не мог сосредоточиться на тексте.
Заговорил Ёнсам.
— Петрус наказан хорошо. Он имел наглость думать, что всё это ему просто так сойдёт. Вообще-то он предложил вернуть деньги, но я ему уже не доверял. Поэтому он стал для меня бесполезен.
— Он удивился, как много мы о нём знаем, — продолжал Ёнсам. — Мы знали, например, что он заплатил крупные суммы некоторым французским чиновникам, чтобы те помогли ему с островной полицией. Он также вернул некоторые давние долги и был очень щедр со своими адвокатами. Большая часть украденных денег уже не находилась в его владении, а остальное, как я узнал, рассеяно по номерным счетам в четырёх странах. Найти эти деньги будет трудно или даже невозможно.
Глаза Ёнсама, ненормально глубоко посаженные, впились в Сона.
— Я хочу получить свои деньги обратно, — сказал он, — и это единственная причина, по которой ты ещё жив. А теперь поговорим об авансе, который ты должен выплатить.
Пятнадцатью минутами позже Сон покинул кабинет Ёнсама, отмахнулся от своего шофёра и пешком пошёл по улицам Сеула. Перед глазами у него стояла дымка, в груди теснило. Несмотря на декабрьский холод, он сильно потел. Обхватив лицо обеими руками, Сон почувствовал, что кожа горячая и влажная.
Он снял шляпу и пальто, сбросил их на тротуар и ринулся в густую толпу — было время ленча. При этом он сбил с ног слепого старика. Старик вскрикнул, ударившись крестцом. Сон не обернулся.
Как же он найдёт для Ёнсама десять миллионов долларов всего за сорок восемь часов?
Через сорок минут усталый Сон оказался в Чонмё, лесистом парке в центре Сеула, там расположено несколько старинных храмов. Остановившись у одного из них, он наклонился, упираясь руками в колени, и стал глубоко дышать. Потом начал массировать правым кулаком область сердца. Через несколько минут дыхание и сердцебиение пришли в норму.
Он приблизился к храму, на дверях и балках были вырезаны символы, отгоняющие зло: дракон, тигр и феникс. Когда храм бывал закрыт — а открывался он лишь по особым церемониальным дням — приношения в виде вина, свиных ножек и бычьих голов оставляли на передних ступеньках. Ноздри Сона раздулись от запаха ещё тёплых рисовых лепёшек.
С закрытыми глазами он стоял один перед храмом, вытянув руки и растопырив пальцы — пальцы, которые Ёнсам только что пригрозил отрезать. Он покачивался из стороны в сторону. И вдруг открыл глаза. Он знал, как найти деньги на аванс. Просто продать кое-что из его гонконгской собственности.
И ещё одна мысль пришла ему у храма, а именно — как устроить пакость Ёнсаму.
Он захихикал.
Глава 2
Пак Сон жил в утончённом павильоне вблизи сеульского дворца Кёнбок, где в 1895 году японские убийцы расправились с королевой Кореи Минь — сначала закололи её, потом сожгли, облив керосином. Сон любил возиться в саду, он посадил множество кустов сирени, гигантских розовых лотосов и миниатюрных клёнов между арабесочными стенами и окружённым ими низким одноэтажным зданием.
Недавно он пристроил крыло с контролируемой температурой, в котором хранил голливудские сувениры, среди них костюмы, которые носили лилипуты из «Волшебника страны Оз», и камешки с калифорнийской Маунт Ли, где стоит легендарный щит ГОЛЛИВУД высотой пятьдесят футов. А безграничное восхищение Фредом Астэйром определило его хобби: чечётка.
В любовном подражании Джоан Кроуфорд он выстелил кухню белыми коврами, а стены в спальне все покрыл венскими коврами. И завтракал он так же, как эта актриса на протяжении многих лет — содовые крекеры с горчицей и сваренное на медленном огне яйцо, ни соли, ни масла.
Через два часа после того, как он вернулся домой с деньгами Ёнсама, Сон ступил в большую утопленную ванну, бронзовую, точно такую же как в особняке Тома Микса на Беверли-Хилз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82