Да и запах чувствовался, и на брюках было видно характерное коричневое пятно. Когда умираешь, сфинктер расслабляется, и ты невольно пачкаешь одежду.
И ещё на полу сидел мужчина, спиной к компьютеру, рядом с ним женщина в заботливой позе. Лица его Деккер не видел, так как женщина обхватила его руками и медленно покачивала. Но руки Деккер видел — белые. Значит, американец или европеец.
— Замри! Никому не двигаться! Оружие бросить на пол. Быстро!
Корейцы замерли. Двое, спиной к Деккеру, осторожно оглянулись через плечо. Это были офицеры. Никто из корейцев не запаниковал, не сделал импульсивного жеста. Они просто стояли и смотрели на Деккера, будто он — игрушечный солдатик, а они настоящие. И оружие не бросили. Деккеру это не нравилось.
Трое корейских солдат и двое офицеров, суммарная огневая мощь у них вполне впечатляющая. В офицерах Деккер узнал разведчиков, они часто заходили в американское посольство и ЦРУ. Ни одного из них он не назвал бы приятным человеком.
Ким Шин и Пак Сон, оба капитаны. Второго прозвали Смехотуном, он без конца хихикал. Сон часто покупал в американском магазинчике видеокассеты с музыкальными комедиями. Ещё ходили какие-то дикие истории о нём и маленьких девочках.
Сон и Шин относились к южнокорейской дивизии «Тигр», которая сражалась вместе с американскими и южновьетнамскими войсками. Причём так яростно, что северные вьетнамцы, если это удавалось, старались с ними не связываться.
Корейские войска давно покинули страну. Те немногие военнослужащие, кто остался, были приписаны к своему сайгонскому посольству и работали с оставшимися ещё американскими советниками. За всё время пребывания здесь корейцы считались самой устрашающей боевой силой, они свирепо обрушивались на вьетконг и северо-вьетнамскую армию, но южных вьетнамцев тоже не очень жаловали.
Если же ты хотел хорошо размяться в карате, нужно было идти как раз к ним. Деккер дрался в японском стиле, но тренировки с корейцами очень ему помогали. Они были агрессивны, всегда в хорошей форме и не давали расслабиться ни на секунду. А спорить с ними о чём бы то ни было — технике, стратегии, подготовке — зря тратить время.
Деккер видел несколько боёв Сона, и они произвели на него впечатление, особенно высокие удары ногами. Вот только получать удары он не любил, мог разъяриться и вытереть тобой пол. Так ведут себя испорченные дети, которые хотят, чтобы им во всём уступали.
Работать с Деккером он избегал. Прохлада между ними возникла потому, что Сон его боялся, а потом решил, что ему просто не нравится американец в тренировочном зале. Отношения испортились вконец, когда Деккер узнал, что Сон его подставил, устроил ему серьёзное избиение.
Деккер с любым корейцем дрался более чем на равных. И те из них, кто ценил его боевой дух, относились к Деккеру хорошо. Таких, однако же, было меньшинство. Остальных раздражало присутствие человека с Запада, особенно такого сильного бойца. К враждебно настроенным относился и Сон, разумеется.
Занимаясь карате, Деккер давно понял, что азиаты могут быть расистами. Некоторые инструкторы определённой техникой не делились, обучали неазиатов лишь в ограниченных пределах. Другие устраивали тебе такой режим, что рано или поздно ты не выдерживал и уходил.
В глубине души большинство азиатских инструкторов считали, что европейцы и американцы физически и умственно неспособны обучиться боевым искусствам, сколько бы времени на это ни убили. А многие, по наблюдениям Деккера, отбивали у западных охоту нечестными приёмами.
Сон если и был вынужден улыбаться американцам на совещаниях в разведке, не желал этого делать на тренировках по карате. Тем более не улыбался он Деккеру, который сделал ошибку: оказался хорош в том, что по праву принадлежит азиатам. Его надо было поставить на место.
Шесть месяцев назад, во время тренировок, Сон подбил корейского бойца вызвать Деккера на так называемый дружественный спарринг. Но взялся этот сильный боец за Деккера всерьёз.
Для Деккера исход боя значил очень много. Речь шла о его гордости, чести морской пехоты, да и о его шкуре, в конце концов. Если отступит, в Сайгоне ему уже нигде нельзя будет показаться. Лучше тогда уйти к пяти тысячам американских дезертиров, которые прячутся с вьетнамскими беженцами на краю города, все живут в палатках или хижинах, сделанных из дерева и расплющенных банок от кока-колы.
И бой продолжался, как планировалось. Кореец сломал ему два ребра, рассёк губу и сломал скуловую кость, но потом Деккер всё же сбил его на колени двумя ударами кулаком в почки и послал в нокаут боковым ударом ноги по голове. Когда окровавленный и очень воинственный Деккер стал оглядываться в поисках Смехотуна, тот уже исчез.
На следующий день Деккер пошёл искать Сона, желая рассчитаться. Но кореец не показывался в тренировочном зале и в посольстве, его несколько дней подряд не было. А вести о бое распространились широко, и соответствующее лицо в штате посольства, Пол Джейсон Микс, вызвал Деккера и устроил ему выволочку.
Микс высказался так. Деккер — морской пехотинец охраны, значит, представитель правительства Соединённых Штатов. Любое негативное поведение с его стороны легко может стать международным инцидентом.
У Деккера был выбор: он может или уважительно обращаться с союзниками Америки, как бы сильно они его не провоцировали, или может отказаться от всех спортивных соревнований с иностранными гражданами — запрет вступает в силу немедленно. Деккер не мог отказаться от карате и пообещал вести себя хорошо. Преследовать лейтенанта Пака Сона он не будет.
В компьютерном зале Деккер, по-прежнему скрывавшийся за столом, смотрел вдоль дула своего автомата на Сона и Кима Шина, которые стояли футах в двадцати пяти от него. Слева от Деккера Твентимэн из-за принтера целился в корейских солдат из своего ружья.
У Сона, стоявшего над двумя мёртвыми вьетнамцами, был пистолет в руке. Значит, убил их он, а они, скорее всего, были из специальной полиции или разведки. Может, он сводил старые счёты, здесь это образ жизни. Сайгон — как зыбучие пески… Деккер мог прожить здесь тысячу лет и ничего не понять. Двое же вьетнамцев, стоявшие на коленях у большого компьютера, были испуганы до смерти.
Деккер обратился к Сону:
— Что делают здесь ваши люди?
Улыбаясь, Сон вернул пистолет в кобуру.
— У капитана Шина, — он показал глазами, — была здесь назначена деловая встреча. Наше посольство беспокоилось о безопасности капитана. Мне дали подразделение и приказали его сопровождать. Улицы Сайгона сейчас опасны. Вам этого можно не говорить.
Тут вмешался Твентимэн.
— Из посольства пешком пришли или на автобусе доехали? Мы не видели машины у входа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
И ещё на полу сидел мужчина, спиной к компьютеру, рядом с ним женщина в заботливой позе. Лица его Деккер не видел, так как женщина обхватила его руками и медленно покачивала. Но руки Деккер видел — белые. Значит, американец или европеец.
— Замри! Никому не двигаться! Оружие бросить на пол. Быстро!
Корейцы замерли. Двое, спиной к Деккеру, осторожно оглянулись через плечо. Это были офицеры. Никто из корейцев не запаниковал, не сделал импульсивного жеста. Они просто стояли и смотрели на Деккера, будто он — игрушечный солдатик, а они настоящие. И оружие не бросили. Деккеру это не нравилось.
Трое корейских солдат и двое офицеров, суммарная огневая мощь у них вполне впечатляющая. В офицерах Деккер узнал разведчиков, они часто заходили в американское посольство и ЦРУ. Ни одного из них он не назвал бы приятным человеком.
Ким Шин и Пак Сон, оба капитаны. Второго прозвали Смехотуном, он без конца хихикал. Сон часто покупал в американском магазинчике видеокассеты с музыкальными комедиями. Ещё ходили какие-то дикие истории о нём и маленьких девочках.
Сон и Шин относились к южнокорейской дивизии «Тигр», которая сражалась вместе с американскими и южновьетнамскими войсками. Причём так яростно, что северные вьетнамцы, если это удавалось, старались с ними не связываться.
Корейские войска давно покинули страну. Те немногие военнослужащие, кто остался, были приписаны к своему сайгонскому посольству и работали с оставшимися ещё американскими советниками. За всё время пребывания здесь корейцы считались самой устрашающей боевой силой, они свирепо обрушивались на вьетконг и северо-вьетнамскую армию, но южных вьетнамцев тоже не очень жаловали.
Если же ты хотел хорошо размяться в карате, нужно было идти как раз к ним. Деккер дрался в японском стиле, но тренировки с корейцами очень ему помогали. Они были агрессивны, всегда в хорошей форме и не давали расслабиться ни на секунду. А спорить с ними о чём бы то ни было — технике, стратегии, подготовке — зря тратить время.
Деккер видел несколько боёв Сона, и они произвели на него впечатление, особенно высокие удары ногами. Вот только получать удары он не любил, мог разъяриться и вытереть тобой пол. Так ведут себя испорченные дети, которые хотят, чтобы им во всём уступали.
Работать с Деккером он избегал. Прохлада между ними возникла потому, что Сон его боялся, а потом решил, что ему просто не нравится американец в тренировочном зале. Отношения испортились вконец, когда Деккер узнал, что Сон его подставил, устроил ему серьёзное избиение.
Деккер с любым корейцем дрался более чем на равных. И те из них, кто ценил его боевой дух, относились к Деккеру хорошо. Таких, однако же, было меньшинство. Остальных раздражало присутствие человека с Запада, особенно такого сильного бойца. К враждебно настроенным относился и Сон, разумеется.
Занимаясь карате, Деккер давно понял, что азиаты могут быть расистами. Некоторые инструкторы определённой техникой не делились, обучали неазиатов лишь в ограниченных пределах. Другие устраивали тебе такой режим, что рано или поздно ты не выдерживал и уходил.
В глубине души большинство азиатских инструкторов считали, что европейцы и американцы физически и умственно неспособны обучиться боевым искусствам, сколько бы времени на это ни убили. А многие, по наблюдениям Деккера, отбивали у западных охоту нечестными приёмами.
Сон если и был вынужден улыбаться американцам на совещаниях в разведке, не желал этого делать на тренировках по карате. Тем более не улыбался он Деккеру, который сделал ошибку: оказался хорош в том, что по праву принадлежит азиатам. Его надо было поставить на место.
Шесть месяцев назад, во время тренировок, Сон подбил корейского бойца вызвать Деккера на так называемый дружественный спарринг. Но взялся этот сильный боец за Деккера всерьёз.
Для Деккера исход боя значил очень много. Речь шла о его гордости, чести морской пехоты, да и о его шкуре, в конце концов. Если отступит, в Сайгоне ему уже нигде нельзя будет показаться. Лучше тогда уйти к пяти тысячам американских дезертиров, которые прячутся с вьетнамскими беженцами на краю города, все живут в палатках или хижинах, сделанных из дерева и расплющенных банок от кока-колы.
И бой продолжался, как планировалось. Кореец сломал ему два ребра, рассёк губу и сломал скуловую кость, но потом Деккер всё же сбил его на колени двумя ударами кулаком в почки и послал в нокаут боковым ударом ноги по голове. Когда окровавленный и очень воинственный Деккер стал оглядываться в поисках Смехотуна, тот уже исчез.
На следующий день Деккер пошёл искать Сона, желая рассчитаться. Но кореец не показывался в тренировочном зале и в посольстве, его несколько дней подряд не было. А вести о бое распространились широко, и соответствующее лицо в штате посольства, Пол Джейсон Микс, вызвал Деккера и устроил ему выволочку.
Микс высказался так. Деккер — морской пехотинец охраны, значит, представитель правительства Соединённых Штатов. Любое негативное поведение с его стороны легко может стать международным инцидентом.
У Деккера был выбор: он может или уважительно обращаться с союзниками Америки, как бы сильно они его не провоцировали, или может отказаться от всех спортивных соревнований с иностранными гражданами — запрет вступает в силу немедленно. Деккер не мог отказаться от карате и пообещал вести себя хорошо. Преследовать лейтенанта Пака Сона он не будет.
В компьютерном зале Деккер, по-прежнему скрывавшийся за столом, смотрел вдоль дула своего автомата на Сона и Кима Шина, которые стояли футах в двадцати пяти от него. Слева от Деккера Твентимэн из-за принтера целился в корейских солдат из своего ружья.
У Сона, стоявшего над двумя мёртвыми вьетнамцами, был пистолет в руке. Значит, убил их он, а они, скорее всего, были из специальной полиции или разведки. Может, он сводил старые счёты, здесь это образ жизни. Сайгон — как зыбучие пески… Деккер мог прожить здесь тысячу лет и ничего не понять. Двое же вьетнамцев, стоявшие на коленях у большого компьютера, были испуганы до смерти.
Деккер обратился к Сону:
— Что делают здесь ваши люди?
Улыбаясь, Сон вернул пистолет в кобуру.
— У капитана Шина, — он показал глазами, — была здесь назначена деловая встреча. Наше посольство беспокоилось о безопасности капитана. Мне дали подразделение и приказали его сопровождать. Улицы Сайгона сейчас опасны. Вам этого можно не говорить.
Тут вмешался Твентимэн.
— Из посольства пешком пришли или на автобусе доехали? Мы не видели машины у входа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82