Тогда он достал фонарик и у противоположной стены коридора заметил краем глаза блеск стекла. Подойдя поближе и разглядев блестящий предмет, он застонал, как от боли.
На темном ковре лежал шприц. Укия не хотел поднимать его и узнавать неизбежное, но заставил себя. На кончике иглы была кровь Макса, а в самой трубке — его собственная кровь. Онтонгарды нашли человека, которого можно превратить в Тварь Укии.
Укия сжимал шприц, пока тот не раскололся, вонзившись в его ладонь сотнями заноз. От правды не укроешься. Укол был сделан еще вчера, и Макс, его Макс, исчез, стал его полной копией.
Тело осталось, а душа погибла.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Среда, 24 июня 2004 года
Район Мун, Пенсильвания
Укия долго сидел убитый горем, потеряв счет времени. Умер Макс. Юноша не мог ни действовать, ни думать, едва мог дышать. Раньше он думал, что знает, что такое горе, на самом же деле это переживание оказалось безбрежным. В конце концов Укия почувствовал, что кровь в его ладони превратилась в мышь и ее тонкие усики щекочут ему руку в поисках пищи. Тогда он извлек из кожи стеклянные занозы и вобрал мышь в себя.
Что теперь делать? На этот раз он проиграл, причем сокрушительно. Что теперь делать?
Укия поднялся на ноги. Придется искать свою первую Тварь.
«Надо смотреть душой», — говорил Медведь.
Укия закрыл глаза и постарался почувствовать отражение себя. Тень его души была далеко вверху, но ее ни с чем не спутаешь.
Непокорная из Макса вышла Тварь.
Следы первой перестрелки Укия нашел в багажном отделении зала «С». Макс не был ранен — его крови на полу не оказалось; зато он разрядил свой «ЗИГ-Зауэр Р210» в трех Тварей из-за стены, разделявшей залы «А» и «С». На темном полу блестели девятимиллиметровые гильзы, стена усыпана дробью. Обескровленные Твари валялись на полу, по ним бегали встревоженные мыши; патроны Макс распределил между ними поровну, потом перезарядил пистолет, бросив дорогой магазин. Видимо, ему было все равно, останется ли он в живых. На груди каждой Твари лежало по одной гильзе: детектив сделал три контрольных выстрела в головы. Насколько смог понять Укия, случилось это все около часа назад, так что враги еще целый день будут недееспособны.
Звуки перестрелки привлекли вторую волну Тварей Онтонгарда, и Макс прикончил их в багажном отделении зала «А», опустошив обойму «зауэра» на треть, а потом перешел на «дезерт игл». Выстрелив каждому противнику промеж глаз, он отбросил две пустые обоймы.
Последняя убитая Тварь пришла одна, с ножом. Что заставило ее так поступить? На этот раз Макс прикончил противника выстрелом в грудь из дробовика; Укия увидел развороченную плоть и поморщился, вспомнив, как это больно. Но что заставило его напарника так поступить? Это не похоже ни на него, ни даже на Укию.
Он провел лучом фонарика по телу, мыши разбегались от света. На трупе были кроссовки, джинсы с дырками на коленях и разорванная в клочья синяя футболка. Луч фонарика добрался до лица жертвы — Укия хотел посмотреть, произвел ли Макс контрольный выстрел, — и все сразу стало ясно. Одна из Тварей Гекса замаскировалась под Укию.
Сходство оказалось совершенным. Это лицо он видел в зеркале тысячи раз, и хотя сейчас по нему разливалась трупная бледность, ничто не могло указать на обман. Впрочем, присмотревшись, детектив понял, что волосы Твари светлее, чем у него: темно-каштановые вместо черных. Нормальный человек не заметит этого в тусклом освещении да еще когда кругом враги.
Тварь Гекса в его собственном обличье хотела завоевать доверие Макса, а потом ударить ножом в спину. Как глупо! Его напарник сразу поймет, что это подделка; по крайней мере так думал Укия. Он присел рядом с трупом и задумался. Даже учитывая обострившиеся чувства, Макс мог вначале обмануться, а для убийства этого более чем достаточно. Насколько преуспела Тварь? Это зависит от того, получил ли Макс воспоминания Стаи. Укия вспомнил, что несколько дней назад понятия не имел о том, что вокруг него происходит. Не задействовав памяти Стаи, Макс не поймет, что такое замаскированная Тварь и как отличить ее от прототипа.
Он вспомнил, как пришел в себя в гостинице. Последнее, что он запомнил, был Макс, готовящий завтрак на ферме. Горе снова прижало его к земле, и юноша в отчаянии завыл.
Не думай об этом. Хватит. Проблем хватает в настоящем.
Только так можно двигаться дальше. Укия попытался понять, как воспоминание о том завтраке связано с получением памяти Стаи. Ага, вот: это было утром, а ночью перед этим он получил всю память Стаи, и ему было очень плохо. Значит, эта память есть и у Макса. Юноша скорчился в темноте, слезы жгли закрытые глаза. Может быть, стоит уйти и оставить это на Стаю. Они с радостью взорвут этот терминал, ни о чем не думая.
Нет, Макс теперь его Тварь. Он отвечает за него, как отец за сына.
Лампы висели таким образом, что неподвижный эскалатор целиком оставался в тени. Укия осторожно поднимался по ступеням, пробуя каждую следующую, прежде чем ступить на нее, и представлял, как Онтонгарды снимают секцию ступеней, и он падает, погружаясь во временную смерть. На полпути Укия споткнулся о еще одну Тварь в его обличье. У этой в руке остался баллончик с газом, который Ренни использовал во время его похищения. В Твари оказалось целых девять пуль, тело еще не остыло. Он был все ближе.
Взяв газовый баллончик, Укия побежал вверх. Эскалатор выходил на первый этаж, в главный коридор терминала. Согласно указателям, впереди находились ворота и залы ожидания, перед ними — столы регистрации, билетные стойки и главный вход. Где-то там был кто-то из Стаи, напуганный, раненый. Укия перешел на бег. В грязные окна зала ожидания заглядывало солнце, но в коридор свет едва проникал, и детектив бежал, переходя из света во тьму.
Вдруг впереди раздался глубокий гул дробовика, и он прибавил скорости. Через сто футов в нос ему ударил запах пороха и свежей крови, а потом Укия внезапно наткнулся на Макса, тот стоял в полосе темноты. Столкновение отбросило его на свет, он сосредоточился на напарнике, ища в нем следы принадлежности к Стае, но тот полностью оставался прежним Максом.
Укия чуть не заплакал от счастья и облегчения:
— Макс, ты цел!
Тот сделал шаг назад, оказался в полосе света и поднял дробовик на уровень груди юноши, смятение на его лице уступило место гневу:
— Проклятые убийцы!
Укия поднял руки, чтобы показать, что безоружен.
Если Макс остался собой, он никак не сможет узнать, что я настоящий. Плохо.
За спиной Макса распростерся очередной Онтонгард с лицом Укии, грудь продырявлена выстрелом в упор из дробовика, юноша старался не смотреть на него.
Да, плохо.
— Ничего у вас не выйдет! — гневно прорычал Беннетт сквозь сжатые зубы. — Я знаю, что ты — не он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
На темном ковре лежал шприц. Укия не хотел поднимать его и узнавать неизбежное, но заставил себя. На кончике иглы была кровь Макса, а в самой трубке — его собственная кровь. Онтонгарды нашли человека, которого можно превратить в Тварь Укии.
Укия сжимал шприц, пока тот не раскололся, вонзившись в его ладонь сотнями заноз. От правды не укроешься. Укол был сделан еще вчера, и Макс, его Макс, исчез, стал его полной копией.
Тело осталось, а душа погибла.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Среда, 24 июня 2004 года
Район Мун, Пенсильвания
Укия долго сидел убитый горем, потеряв счет времени. Умер Макс. Юноша не мог ни действовать, ни думать, едва мог дышать. Раньше он думал, что знает, что такое горе, на самом же деле это переживание оказалось безбрежным. В конце концов Укия почувствовал, что кровь в его ладони превратилась в мышь и ее тонкие усики щекочут ему руку в поисках пищи. Тогда он извлек из кожи стеклянные занозы и вобрал мышь в себя.
Что теперь делать? На этот раз он проиграл, причем сокрушительно. Что теперь делать?
Укия поднялся на ноги. Придется искать свою первую Тварь.
«Надо смотреть душой», — говорил Медведь.
Укия закрыл глаза и постарался почувствовать отражение себя. Тень его души была далеко вверху, но ее ни с чем не спутаешь.
Непокорная из Макса вышла Тварь.
Следы первой перестрелки Укия нашел в багажном отделении зала «С». Макс не был ранен — его крови на полу не оказалось; зато он разрядил свой «ЗИГ-Зауэр Р210» в трех Тварей из-за стены, разделявшей залы «А» и «С». На темном полу блестели девятимиллиметровые гильзы, стена усыпана дробью. Обескровленные Твари валялись на полу, по ним бегали встревоженные мыши; патроны Макс распределил между ними поровну, потом перезарядил пистолет, бросив дорогой магазин. Видимо, ему было все равно, останется ли он в живых. На груди каждой Твари лежало по одной гильзе: детектив сделал три контрольных выстрела в головы. Насколько смог понять Укия, случилось это все около часа назад, так что враги еще целый день будут недееспособны.
Звуки перестрелки привлекли вторую волну Тварей Онтонгарда, и Макс прикончил их в багажном отделении зала «А», опустошив обойму «зауэра» на треть, а потом перешел на «дезерт игл». Выстрелив каждому противнику промеж глаз, он отбросил две пустые обоймы.
Последняя убитая Тварь пришла одна, с ножом. Что заставило ее так поступить? На этот раз Макс прикончил противника выстрелом в грудь из дробовика; Укия увидел развороченную плоть и поморщился, вспомнив, как это больно. Но что заставило его напарника так поступить? Это не похоже ни на него, ни даже на Укию.
Он провел лучом фонарика по телу, мыши разбегались от света. На трупе были кроссовки, джинсы с дырками на коленях и разорванная в клочья синяя футболка. Луч фонарика добрался до лица жертвы — Укия хотел посмотреть, произвел ли Макс контрольный выстрел, — и все сразу стало ясно. Одна из Тварей Гекса замаскировалась под Укию.
Сходство оказалось совершенным. Это лицо он видел в зеркале тысячи раз, и хотя сейчас по нему разливалась трупная бледность, ничто не могло указать на обман. Впрочем, присмотревшись, детектив понял, что волосы Твари светлее, чем у него: темно-каштановые вместо черных. Нормальный человек не заметит этого в тусклом освещении да еще когда кругом враги.
Тварь Гекса в его собственном обличье хотела завоевать доверие Макса, а потом ударить ножом в спину. Как глупо! Его напарник сразу поймет, что это подделка; по крайней мере так думал Укия. Он присел рядом с трупом и задумался. Даже учитывая обострившиеся чувства, Макс мог вначале обмануться, а для убийства этого более чем достаточно. Насколько преуспела Тварь? Это зависит от того, получил ли Макс воспоминания Стаи. Укия вспомнил, что несколько дней назад понятия не имел о том, что вокруг него происходит. Не задействовав памяти Стаи, Макс не поймет, что такое замаскированная Тварь и как отличить ее от прототипа.
Он вспомнил, как пришел в себя в гостинице. Последнее, что он запомнил, был Макс, готовящий завтрак на ферме. Горе снова прижало его к земле, и юноша в отчаянии завыл.
Не думай об этом. Хватит. Проблем хватает в настоящем.
Только так можно двигаться дальше. Укия попытался понять, как воспоминание о том завтраке связано с получением памяти Стаи. Ага, вот: это было утром, а ночью перед этим он получил всю память Стаи, и ему было очень плохо. Значит, эта память есть и у Макса. Юноша скорчился в темноте, слезы жгли закрытые глаза. Может быть, стоит уйти и оставить это на Стаю. Они с радостью взорвут этот терминал, ни о чем не думая.
Нет, Макс теперь его Тварь. Он отвечает за него, как отец за сына.
Лампы висели таким образом, что неподвижный эскалатор целиком оставался в тени. Укия осторожно поднимался по ступеням, пробуя каждую следующую, прежде чем ступить на нее, и представлял, как Онтонгарды снимают секцию ступеней, и он падает, погружаясь во временную смерть. На полпути Укия споткнулся о еще одну Тварь в его обличье. У этой в руке остался баллончик с газом, который Ренни использовал во время его похищения. В Твари оказалось целых девять пуль, тело еще не остыло. Он был все ближе.
Взяв газовый баллончик, Укия побежал вверх. Эскалатор выходил на первый этаж, в главный коридор терминала. Согласно указателям, впереди находились ворота и залы ожидания, перед ними — столы регистрации, билетные стойки и главный вход. Где-то там был кто-то из Стаи, напуганный, раненый. Укия перешел на бег. В грязные окна зала ожидания заглядывало солнце, но в коридор свет едва проникал, и детектив бежал, переходя из света во тьму.
Вдруг впереди раздался глубокий гул дробовика, и он прибавил скорости. Через сто футов в нос ему ударил запах пороха и свежей крови, а потом Укия внезапно наткнулся на Макса, тот стоял в полосе темноты. Столкновение отбросило его на свет, он сосредоточился на напарнике, ища в нем следы принадлежности к Стае, но тот полностью оставался прежним Максом.
Укия чуть не заплакал от счастья и облегчения:
— Макс, ты цел!
Тот сделал шаг назад, оказался в полосе света и поднял дробовик на уровень груди юноши, смятение на его лице уступило место гневу:
— Проклятые убийцы!
Укия поднял руки, чтобы показать, что безоружен.
Если Макс остался собой, он никак не сможет узнать, что я настоящий. Плохо.
За спиной Макса распростерся очередной Онтонгард с лицом Укии, грудь продырявлена выстрелом в упор из дробовика, юноша старался не смотреть на него.
Да, плохо.
— Ничего у вас не выйдет! — гневно прорычал Беннетт сквозь сжатые зубы. — Я знаю, что ты — не он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65