Окровавленные, в разорванном белье, они будто бы ходили возле окон своей квартиры. Многие этому верили.
Лишь один Сережа, как ему представлялось, знал правду и нисколько не сомневался, что директора убил именно он. Как и почему, Сережа не знал, но был твердо уверен в своей причастности. Почти каждую ночь, раз за разом, в его сознании, словно мгновенные вспышки, возникали картины преступления. Разинутый в немом крике рот директорши, совершенно белые безумные глаза директора. И кровь… Фонтаны крови. Почему он их убил? Этот вопрос мучил мальчика с каждым днем сильнее и сильнее, и скоро ему стало казаться, что он сходит с ума. Пойти самому в милицию? А выход ли это? Да и зачем? Не в наказании и искуплении виделся ему выход, а в установлении причины, почему именно он совершил убийство. Почему он? И чем больше Сережа размышлял над причиной преступления, тем явственней осознавал, что все физические и нравственные изменения, происходящие с ним, начались два года назад с посещения острова на болотах, с ночевки, грозы возле таинственного каменного сооружения. Раньше он даже не задумывался об этом событии, теперь же все чаще стал припоминать подробности, выискивать дотоле неведомые связи. Он почти не общался с ребятами, перестал посещать свою повариху и только думал, думал…
Занятия кончились. В это время в прошлые годы детдомовцы собирались в пионерские лагеря, но в этом году они почему-то остались при детдоме. Предоставленные самим себе дети неприкаянно бродили по территории, не находя занятия. Воспитателей непрерывно таскали в милицию, и им было не до выполнения педагогических обязанностей. Тяжелое чувство уныния и подавленности, казалось, стеной окружило и без того не особенно веселое заведение.
Несколько человек убежало. Двоих поймали и вернули, а остальные так и оставались в бегах. По вечерам ребятишки уходили с территории ненавистного детдома, собирались в окрестных перелесках, жгли костры, пекли украденную в столовой картошку, а иной раз жарили кур. В поселке их начинали побаиваться, не раз и не два пытались жаловаться, но безрезультатно. Всем было наплевать.
Сережа думал, думал и наконец надумал. Казалось, кто-то изнутри подсказывал, что ответ на все вопросы, выход из тупика можно найти только на острове возле каменной гробницы. Там в него вселилось нечто, там оно может покинуть его. Однако как добраться до острова? Сережа плохо представлял, в какой стороне его бывший дом, но что-то уверенно подсказывало, что старое пепелище он найдет без труда. Это казалось странным. Ведь Сережа хорошо знал, что летней порой добраться до заимки почти невозможно. Тайга и болота надежно скрывали ее. Сама мысль побывать в тех местах рождала в душе смутные ощущения некой вины, скорее даже неосознанной гнетущей тоски.
Наступило время июньского полнолуния, но ничего не произошло. Правда, он испытывал некое неясное томление, поднимая голову к сверкающему в вышине диску.
Июнь между тем катился к своему завершению, а внутри Сережи словно что-то зудело, подталкивая к бегству из детдома, к возвращению в тайгу. Но как идти туда одному?
Как-то вечером Сережа отозвал Соболя в сторону. Тот был несколько удивлен, но последовал за ним.
— Послушай, Юра, — он в первый раз назвал Соболя по имени, — тебе не надоело здесь торчать?
— Допустим, надоело, — осторожно ответил Соболь, — а что ты предлагаешь?
— Сбежать.
— Как это?.. — Соболь сделал неопределенный жест в сторону здания детдома. — Сбежать, конечно, можно, но куда? А вообще я не ожидал от тебя ничего подобного.
— Мало ли что… Уж больно тут надоело.
— Так куда бежать?
— В лес.
— В лес? В какой еще лес? Что там делать? В индейцев играть? Чем мы будем питаться? Глупости все это…
— Нет, ты послушай. Я тебе не рассказывал… — Сережа замолчал. — Когда нас, мою семью то есть, арестовали, мы жили в глухой тайге, скрывались…
— Что-то такое я слышал, — сообщил Соболь.
— Так вот, — продолжил Сережа, — отец мой случайно наткнулся на золотую жилу…
— Врешь! — Соболь внимательно посмотрел на Сережу.
— Чего мне врать? Весь год мы мыли золото, а потом нагрянули чекисты. Золото там и осталось. Спрятанное. Можно вернуться и забрать, а уж потом…
— И что потом?
— Там видно будет. Главное, найти его.
— А ты знаешь, где оно спрятано?
— Конечно. На одном из островов посреди болота.
— И далеко туда добираться?
— Порядочно. Но добраться можно.
Соболь замялся, он верил и не верил Сереже. Его тянуло к приключению, но врожденная осторожность заставляла настороженно относиться ко всяческим авантюрам.
— Я подумаю, — наконец вымолвил он, — ну-ка расскажи мне еще раз про ваше житье в тайге.
И Сережа стал вдохновенно врать. Вернее, враньем был только рассказ о найденной золотой жиле и ее разработке. Однако именно это больше всего интересовало Соболя. Он требовал деталей.
— Много ли вы намыли? — жадно спросил он.
«Сколько же сказать», — лихорадочно соображал Сережа.
— Килограммов пять, — нашелся он.
— Сколько же это на рубли?
— Не знаю. Может, тысяч пятьдесят…
— Так много?!
— А может, и больше!
— Все же мне не верится.
— Дело твое. Не хочешь, я все равно уйду один. Одному, конечно, труднее придется. Но все равно доберусь.
— Ладно, не торопи. Обещал, подумаю.
Через пару дней Соболь сам возобновил разговор.
— Я тут покумекал, — сообщил он, — и вот что решил. Пойти, конечно, можно, только давай возьмем с собой еще кого-нибудь…
— Что за новости?! — Сережа изобразил негодование. — Я тебе одному доверился, а ты разболтал?!
— Никому я ничего пока не болтал, — возразил Соболь, — просто подумал, что вдвоем нам тяжеленько будет, а втроем-вчетвером полегче.
«Ага, — сообразил Сережа, — хочет обезопасить себя, надеется в случае чего на поддержку дружков. Впрочем, главное — добраться до места, а там видно будет. Пусть хоть десять человек берет…»
— Зачем тебе еще кто-то, — тем не менее возразил он, — так мы золото на двоих поделим, а если по-твоему — еще с кем-то делить придется.
— Ну и поделимся, — холодно сказал Соболь.
— Я не согласен.
— Ладно, давай так, — Соболь был готов на компромисс, — делим на двоих, а их долю я из своей отдам.
— Ишь ты какой щедрый, — усмехнулся Сережа. — Кого же ты хочешь взять?
— Косого и Сморчка.
— Ну конечно, корешей… Ты им уже разболтал…
— Я же сказал, нет. Ждал твоего решения.
— Что ж. Я не возражаю, если ты, конечно, поделишься с ними из своей доли, как и собираешься.
— Заметано, — повеселел Соболь, — начинаем собирать шамовку. Чтобы было чего хавать в дороге. А там как жить будем?
— В погребе должны остаться кое-какие запасы… Рыбы в озере наловим. Может, ружьишко отыщем. Словом, не пропадем.
— А когда ты собираешься отправляться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Лишь один Сережа, как ему представлялось, знал правду и нисколько не сомневался, что директора убил именно он. Как и почему, Сережа не знал, но был твердо уверен в своей причастности. Почти каждую ночь, раз за разом, в его сознании, словно мгновенные вспышки, возникали картины преступления. Разинутый в немом крике рот директорши, совершенно белые безумные глаза директора. И кровь… Фонтаны крови. Почему он их убил? Этот вопрос мучил мальчика с каждым днем сильнее и сильнее, и скоро ему стало казаться, что он сходит с ума. Пойти самому в милицию? А выход ли это? Да и зачем? Не в наказании и искуплении виделся ему выход, а в установлении причины, почему именно он совершил убийство. Почему он? И чем больше Сережа размышлял над причиной преступления, тем явственней осознавал, что все физические и нравственные изменения, происходящие с ним, начались два года назад с посещения острова на болотах, с ночевки, грозы возле таинственного каменного сооружения. Раньше он даже не задумывался об этом событии, теперь же все чаще стал припоминать подробности, выискивать дотоле неведомые связи. Он почти не общался с ребятами, перестал посещать свою повариху и только думал, думал…
Занятия кончились. В это время в прошлые годы детдомовцы собирались в пионерские лагеря, но в этом году они почему-то остались при детдоме. Предоставленные самим себе дети неприкаянно бродили по территории, не находя занятия. Воспитателей непрерывно таскали в милицию, и им было не до выполнения педагогических обязанностей. Тяжелое чувство уныния и подавленности, казалось, стеной окружило и без того не особенно веселое заведение.
Несколько человек убежало. Двоих поймали и вернули, а остальные так и оставались в бегах. По вечерам ребятишки уходили с территории ненавистного детдома, собирались в окрестных перелесках, жгли костры, пекли украденную в столовой картошку, а иной раз жарили кур. В поселке их начинали побаиваться, не раз и не два пытались жаловаться, но безрезультатно. Всем было наплевать.
Сережа думал, думал и наконец надумал. Казалось, кто-то изнутри подсказывал, что ответ на все вопросы, выход из тупика можно найти только на острове возле каменной гробницы. Там в него вселилось нечто, там оно может покинуть его. Однако как добраться до острова? Сережа плохо представлял, в какой стороне его бывший дом, но что-то уверенно подсказывало, что старое пепелище он найдет без труда. Это казалось странным. Ведь Сережа хорошо знал, что летней порой добраться до заимки почти невозможно. Тайга и болота надежно скрывали ее. Сама мысль побывать в тех местах рождала в душе смутные ощущения некой вины, скорее даже неосознанной гнетущей тоски.
Наступило время июньского полнолуния, но ничего не произошло. Правда, он испытывал некое неясное томление, поднимая голову к сверкающему в вышине диску.
Июнь между тем катился к своему завершению, а внутри Сережи словно что-то зудело, подталкивая к бегству из детдома, к возвращению в тайгу. Но как идти туда одному?
Как-то вечером Сережа отозвал Соболя в сторону. Тот был несколько удивлен, но последовал за ним.
— Послушай, Юра, — он в первый раз назвал Соболя по имени, — тебе не надоело здесь торчать?
— Допустим, надоело, — осторожно ответил Соболь, — а что ты предлагаешь?
— Сбежать.
— Как это?.. — Соболь сделал неопределенный жест в сторону здания детдома. — Сбежать, конечно, можно, но куда? А вообще я не ожидал от тебя ничего подобного.
— Мало ли что… Уж больно тут надоело.
— Так куда бежать?
— В лес.
— В лес? В какой еще лес? Что там делать? В индейцев играть? Чем мы будем питаться? Глупости все это…
— Нет, ты послушай. Я тебе не рассказывал… — Сережа замолчал. — Когда нас, мою семью то есть, арестовали, мы жили в глухой тайге, скрывались…
— Что-то такое я слышал, — сообщил Соболь.
— Так вот, — продолжил Сережа, — отец мой случайно наткнулся на золотую жилу…
— Врешь! — Соболь внимательно посмотрел на Сережу.
— Чего мне врать? Весь год мы мыли золото, а потом нагрянули чекисты. Золото там и осталось. Спрятанное. Можно вернуться и забрать, а уж потом…
— И что потом?
— Там видно будет. Главное, найти его.
— А ты знаешь, где оно спрятано?
— Конечно. На одном из островов посреди болота.
— И далеко туда добираться?
— Порядочно. Но добраться можно.
Соболь замялся, он верил и не верил Сереже. Его тянуло к приключению, но врожденная осторожность заставляла настороженно относиться ко всяческим авантюрам.
— Я подумаю, — наконец вымолвил он, — ну-ка расскажи мне еще раз про ваше житье в тайге.
И Сережа стал вдохновенно врать. Вернее, враньем был только рассказ о найденной золотой жиле и ее разработке. Однако именно это больше всего интересовало Соболя. Он требовал деталей.
— Много ли вы намыли? — жадно спросил он.
«Сколько же сказать», — лихорадочно соображал Сережа.
— Килограммов пять, — нашелся он.
— Сколько же это на рубли?
— Не знаю. Может, тысяч пятьдесят…
— Так много?!
— А может, и больше!
— Все же мне не верится.
— Дело твое. Не хочешь, я все равно уйду один. Одному, конечно, труднее придется. Но все равно доберусь.
— Ладно, не торопи. Обещал, подумаю.
Через пару дней Соболь сам возобновил разговор.
— Я тут покумекал, — сообщил он, — и вот что решил. Пойти, конечно, можно, только давай возьмем с собой еще кого-нибудь…
— Что за новости?! — Сережа изобразил негодование. — Я тебе одному доверился, а ты разболтал?!
— Никому я ничего пока не болтал, — возразил Соболь, — просто подумал, что вдвоем нам тяжеленько будет, а втроем-вчетвером полегче.
«Ага, — сообразил Сережа, — хочет обезопасить себя, надеется в случае чего на поддержку дружков. Впрочем, главное — добраться до места, а там видно будет. Пусть хоть десять человек берет…»
— Зачем тебе еще кто-то, — тем не менее возразил он, — так мы золото на двоих поделим, а если по-твоему — еще с кем-то делить придется.
— Ну и поделимся, — холодно сказал Соболь.
— Я не согласен.
— Ладно, давай так, — Соболь был готов на компромисс, — делим на двоих, а их долю я из своей отдам.
— Ишь ты какой щедрый, — усмехнулся Сережа. — Кого же ты хочешь взять?
— Косого и Сморчка.
— Ну конечно, корешей… Ты им уже разболтал…
— Я же сказал, нет. Ждал твоего решения.
— Что ж. Я не возражаю, если ты, конечно, поделишься с ними из своей доли, как и собираешься.
— Заметано, — повеселел Соболь, — начинаем собирать шамовку. Чтобы было чего хавать в дороге. А там как жить будем?
— В погребе должны остаться кое-какие запасы… Рыбы в озере наловим. Может, ружьишко отыщем. Словом, не пропадем.
— А когда ты собираешься отправляться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107