тут есть моя вина. Сжавшись от страха в углу комнаты, я не могла отвести глаз от того места в противоположном углу, где, как я знала, вскоре должно было что-то появиться.
Прошла минута, и мне вдруг стало страшно холодно. Что-то как будто мелькнуло перед глазами, но тут же исчезло. Я перевела взгляд, пытаясь отыскать глазами дверь в другую комнату: мне хотелось узнать, есть ли хоть там мебель. На душе у меня было почему-то скверно, и я хотела, как можно скорей во всем разобраться, чтобы исчезло, наконец, чувство собственной… вины. Это было именно то чувство, которое я испытывала. Вины!
Я снова посмотрела в противоположный угол комнаты: там сидела теперь огромная крыса. Во сне мне было понятно, что она явилась за мной, что она хочет отгрызть мне ступню. Как я перепугалась! На моих глазах она все приближалась и приближалась, а я лихорадочно думала, как ее остановить или как найти место, куда можно было спрятаться, но бежать было некуда, и мне оставалось только одно — ждать.
Сейчас это может показаться смешным, но тогда мне было безумно страшно. Я сидела не шевелясь, изо всех сил поджимая под себя ноги, чтобы крыса не могла добраться до моей ступни. Я замирала от ужаса при мысли, что крыса вот-вот схватит мою лодыжку, и ее страшные челюсти с хрустом сомкнутся. Больше всего я боялась этого, но остановить крысу было невозможно. «Не приближайся!» — взывало все мое существо, заранее содрогавшееся от боли… и вот, зная, чего хочет крыса, во сне я откусила свою ступню сама.
Проснувшись, я едва могла дышать, такой страх меня сковал! Я все еще вижу эту крысу… полагаю, она явилась за мной потому, что я находилась в этой голой комнате, а может быть, то было наказание за что-то, о чем я не догадывалась. Но больше всего боялась я зубов крысы и ждавшей меня боли… Тогда я и решилась сделать это сама. Пусть причиню себе боль я, прежде чем это успеет она. Хотя мне и непонятно, зачем ей это надо, я должна опередить ее во что бы то ни стало.
Ужасный сон! Как я его ненавижу. Пожалуйста, Дневник! Может, моя просьба и звучит глупо, но не суди меня слишком строго, как могли бы поступить другие, узнай они об этом сне. Надеюсь, больше он мне никогда не приснится. Я даже не хочу доискиваться, что он означает, и не уверена, что хотела бы его помнить. Все это я решу завтра при свете дня, когда легче понимать, что с тобой происходит.
Я прямо с ума схожу при мысли, что не могу пойти к маме и поделиться с ней. Боюсь, в ответ она только рассмеется, а потом еще расскажет всем, и мне же будет стыдно. Я так боюсь, что кто-то будет надо мной насмехаться. Надо постараться быть такой, как Донна. То есть хорошей девочкой, которая делает все как положено. В этом случае никто ничего не скажет плохого обо мне и не будет смеяться. Им просто не о чем будет говорить, потому что ничего плохого за мной не будет числиться.
Ручаюсь, всему виной то, что произошло тогда между мною и Донной и ребятами. Впрочем, мне и самой еще не вполне ясна та связь, которая существует между моим сном и встречей в лесу. Такие вещи не возникают сами по себе, за ними всегда что-то стоит. Буду стараться стать лучше. Прекращу делать то, что можно только девочкам старше, чем я. И тогда никто не сможет причинить мне боль, как в том страшном сне. Лучше уж эту боль причиню себе я сама. Мне известны все наиболее уязвимые места, которые у меня есть. И я сама буду делать себе больно, пока все это не кончится!!!
Как бы мне хотелось рассказать обо всем этом мамочке.
Лора.

16 декабря 1985
Дорогой Дневник!
Не знаю, наверное, какое-то время я вообще не буду вести никаких записей. Только что я видела сон. Должно быть, я уснула, ожидая восхода солнца.
Странно, но я видела, как ты то исчезаешь, то вдруг появляешься на коленях у сидящих вокруг людей. Или же на стульях, как только кто-нибудь из обедавших вставал, чтобы бросить монетку в музыкальный автомат. Или же на капотах их машин, когда они разъезжались по домам. Я все время пыталась тебя схватить, но ты не давался мне в руки. Я знала: ты намерен рассказать каждому из них о том, что тебе доверено.
Некоторым удалось прочесть мои записи — эти люди сразу — же превращались в крыс. Они хотели взять меня с собой, как это делает БОБ. Пока я не разберусь во всем этом получше, нам не следует общаться. Не знаю, почему мне должен был присниться этот странный сон… но как бы там ни было, я чересчур напугана, чтобы просто так выкинуть его из головы.
А что если ночные кошмары, огонь, веревки и маленькие серебряные лезвия все равно будут преследовать меня… Может быть, все это мне на роду написано? Может быть, такова моя судьба? Может быть, мне следует проявлять терпение и перестать бунтовать — и тогда кошмары наконец-то отступят?
Мне ненавистна сама мысль расстаться с таким замечательным собеседником, как ты. Но я чувствую, что должна это сделать, до тех пор пока не смогу убедиться: втайне от меня ты не разбалтываешь моих секретов.
Не схожу ли я с ума? Жду, не дождусь, когда кончатся каникулы и начнутся занятия в школе, чтобы мне было чем занять себя. Я смотрю на других девочек, которых знаю или совсем незнакомых, и все они улыбаются, так же как и я. Хотелось бы мне знать: что делается у них внутри и не чувствуют ли они себя потерянными? Они, что, перестали верить себе и тем, кто их окружает? Пожалуйста, не дай мне убедиться, что эта боль терзает только меня одну в целом мире.
Лора.

23 апреля 1986
Дорогой Дневник!
Как много времени прошло с моей последней записи. Школа — это прекрасно, но все дается мне слишком легко и мысли почти не заняты учебой. Они то и дело возвращаются к мальчикам и к моим фантазиям. У меня с Донной в этом году было уже несколько стычек. Она утверждает, что я веду себя по отношению к ней как-то странно и больше уже не тот друг, каким была раньше. Всю жизнь я ненавидела слезы, так почему же в последнее время мне так легко плачется. Я только и делаю, что стараюсь быть хорошей и постоянно чем-нибудь себя занимать, а не болтать или предаваться пустым мечтаниям. Я считала, что это раздражает окружающих и накликает на меня всякие беды.
Донна постоянно злится из-за того, что я не хочу делиться с ней своими чувствами. А не хочу я, потому что боюсь! Рассказать же ей о своих страхах я не могу, потому что тогда она заставит меня объяснить их причину. Этого я не сделаю ни за что на свете! Все это время я даже не прикасалась к тому заветному месту на теле, которое доставляет мне столько удовольствия. Я боюсь, ведь это связано с сексом, а я решила, что не буду больше о нем думать… а это так трудно!!!
Я себе ненавистна, и вся жизнь мне ненавистна! Папа в последнее время постоянно с Бенжамином и занят своей работой в «Грейт Нозерн», так что я понемногу начинаю чувствовать себя в положении Одри, когда ее отец проводит больше времени и уделяет больше внимания мне, чем ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49