Мне пришлось специально подбирать терминологию, доступную его пониманию…
— Марвелл?…
— И мисс Хэсселл, сэр. Она в Центре недавно. Ее взяли в группу мистера Марвелла почти сразу после отправки первой экспедиции на Талискер.
— Марвелл здесь?!
Спингарн вспомнил толстого мечтателя Марвелла, некогда принимавшего такое горячее участие в его карьере. Марвелла вечно что-то не устраивало в уже существующих Сценах, и он с интересом расспрашивал его о том, как он думает с помощью таимаутеров возродить заброшенный Талискер. Однако при всех его современных взглядах этот толстяк порядочный хитрец — сам ни разу не был ни в одной из Сцен. Единственный его маршрут — от испытательной площадки до Центра Управления Сценами. Для работы «на натуре» он не годится, а уж тем более — на Талискере.
— Да, сэр.
Спингарн еще раз обвел взглядом пески и светлеющее небо, где близнецы-луны уже уступили место выползающему солнцу… Ладно, в конце концов у него есть дела поважнее, чем Марвелл и его ассистентка.
— Как долго я пробыл в Сцене? — спросил он Горация.
Прошлое виделось ему туманным — так всегда при слиянии клеток. В какую-то долю секунды ты становишься тем, что заключает в себе внедренная клетка, частицей очередной Игры. Зато теперь он вне воссозданной реальности — это точно. Он опять стал самим собой, обрел чувства и мысли, полученные от рождения.
Но мог ли он не думать о том, в какой эпохе побывал? В его обостренном, высокоорганизованном разуме роились очень странные воспоминания. Почему кровь! Откуда этот назойливый образ? Отчего он смотрит на свои мускулистые руки и ноги с каким-то брезгливым чувством? Чем вызвано ощущение, что он должен быть ближе к земле, выступать с тяжелой грацией, прислушиваться к звукам, которые его слух не воспринимает?
— В Сценах, сэр?
Спингарн уловил в вопросе иронию; опять этот педант напускает на себя вид всезнающего превосходства! Знакомая манера — еще с тех пор, как он впервые столкнулся с самодовольным, экстравагантным машинным гением!
Спингарн постарался не выказывать раздражения.
— Но я ведь был в Сцепе и вышел из нее всего несколько минут назад. Насколько я понимаю, ты меня оттуда вытащил. Возможно, там было опасно, иначе для чего было использовать капсулу нейтральной интерференции? Я до сих пор чувствую действие капсулы.
Да, нечто подобное он чувствовал и в тот раз, когда вышел из Игры Порохового Века, счастливо избежав последствий своего эксперимента. Ему тогда потребовалось несколько долгих минут, чтобы привыкнуть к мысли, что он больше не рядовой саперной роты в составе армии английской королевы. И хотя выбраться ему помог Гораций — посредник таймаутеров, своим спасением он обязан прежде всего всегдашнему присутствию духа.
— Ну так что, давно меня не было?
— Вас, сэр, гм-м… не было полтора года.
Спингарн посмотрел на спящую женщину. Да, дети еще совсем маленькие. Он, как наяву, увидел пружинистые мускулы под золотисто-черной шкурой. Почему его преследует образ красивого грациозного зверя? Видение исчезло; перед ним снова была цветущая женщина.
— В какой Сцене я был?
Спингарн почувствовал, как новые воспоминания отпечатываются в его сознании. Здесь далеко не весь Талискер — всего лишь небольшой оазис, а там, у горизонта, за невидимыми барьерами, открываются совсем другие, более странные пейзажи. И где-то еще дальше, за пределами человеческого разума, она… слепая, доисторическая таинственная сила!
— Я не стал бы называть это Сценой, сэр, — уточнил Гораций, и Спингарну почудилось, что почва проваливается у нею под ногами.
— А как?
— Вероятностное Пространство, сэр.
Воспоминания осаждали разум Спингарна. Да, он пережил кое-что пострашнее смерти. Ведь здесь, на этой кошмарной планете, происходят невероятные превращения в результате слияния клеток… А робот явно наслаждается смятением человеческого разума.
— Какое? — поинтересовался Спингарн.
— То самое, сэр, куда сержант Хок направил режиссера Марвелла и мисс Хэсселл, — ответил робот.
За всем услышанным кроется какая-то роковая тайна. Впрочем, для Талискера обычное дело.
— Продолжай, — спокойно произнес Спингарн.
— Сержант Хок тоже последовал за ними. И я, сэр.
— И ты встретил меня?
— Да, сэр.
— А как ты проник в Вероятностное Пространство?
— Сержант Хок заметил, что остатки генетического кода разрослись, и…
— Генетического кода? Но ведь он разрушен, так было условлено: больше никаких случайных процессов слияния клеток!
— Боюсь, сэр, достигнутая вами договоренность не имела законной силы, и вообще на нее не следовало слишком полагаться.
Спингарн кивнул. Гораций, разумеется, прав. В голове роились вопросы. Марвелл здесь… Это означает, что он тоже в опале. Генетический код восстановлен… А сам он полтора года проторчал в Сцене, то есть в Вероятностном Пространстве.
И вот теперь вернулся с полной путаницей в голове, но вате с Этель и двумя детьми!
— Значит, Вероятностное Пространство…
— Да, сэр. Созданное таинственной силой.
Если Гораций ожидал взрыва отчаяния, то наверняка был разочарован. Этот блестящий ум, эту стальную волю ничто не в состоянии поколебать. Воображение Спингарна уже вовсю работало; он строил планы на будущее. Итак, неведомое существо, каким-то образом проникшее во Вселенную и поселившееся среди развалин Талискера, использовало его, Спингарна, для своих экспериментов! Что ж все-таки известно Горацию?
— Почему я ничего не полню? — требовательно спросил он робота.
Он все выведает у Этель и Хока, как только те очнутся. Наверняка им есть что вспомнить из своего опыта пребывания в Вероятностном Пространстве.
— Я полагаю, сэр, — самодовольно усмехнулся робот, — вам следует прежде спросить себя самого, сохранились ли у вас какие-либо воспоминания о вашей человеческой жизни.
Внезапное озарение до глубины души потрясло Спингарна. Никаких воспоминаний — только ощущение более плоского мира, ощущение недюжинной силы и жажды крови.
— Я был зверем?
— Да, сэр. Когда я вас встретил совсем недавно, вы были хищником. Тигром, если быть точным.
— И Этель? — пробормотал Спингарн.
С тех. пор, как Этель попала па Талискер, она уже не парный раз подвергается случайному процессу слияния клеток. Спингарн вспомнил, что с нею происходили удивительные превращения! Он мысленно представил себе упругую грудь, пышные бедра и затянутое перепонкой кружевное переплетение на спине Этель. Крылья! Сама не веря тому, она взлетала на шесть метров над землей и парила в воздухе, грациозно взмахивая крыльями в такт легкому дуновению ветра… А теперь нате нам — превратилась в тигрицу!
Спингарн поглядел па спящих детей с законной гордостью собственника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Марвелл?…
— И мисс Хэсселл, сэр. Она в Центре недавно. Ее взяли в группу мистера Марвелла почти сразу после отправки первой экспедиции на Талискер.
— Марвелл здесь?!
Спингарн вспомнил толстого мечтателя Марвелла, некогда принимавшего такое горячее участие в его карьере. Марвелла вечно что-то не устраивало в уже существующих Сценах, и он с интересом расспрашивал его о том, как он думает с помощью таимаутеров возродить заброшенный Талискер. Однако при всех его современных взглядах этот толстяк порядочный хитрец — сам ни разу не был ни в одной из Сцен. Единственный его маршрут — от испытательной площадки до Центра Управления Сценами. Для работы «на натуре» он не годится, а уж тем более — на Талискере.
— Да, сэр.
Спингарн еще раз обвел взглядом пески и светлеющее небо, где близнецы-луны уже уступили место выползающему солнцу… Ладно, в конце концов у него есть дела поважнее, чем Марвелл и его ассистентка.
— Как долго я пробыл в Сцене? — спросил он Горация.
Прошлое виделось ему туманным — так всегда при слиянии клеток. В какую-то долю секунды ты становишься тем, что заключает в себе внедренная клетка, частицей очередной Игры. Зато теперь он вне воссозданной реальности — это точно. Он опять стал самим собой, обрел чувства и мысли, полученные от рождения.
Но мог ли он не думать о том, в какой эпохе побывал? В его обостренном, высокоорганизованном разуме роились очень странные воспоминания. Почему кровь! Откуда этот назойливый образ? Отчего он смотрит на свои мускулистые руки и ноги с каким-то брезгливым чувством? Чем вызвано ощущение, что он должен быть ближе к земле, выступать с тяжелой грацией, прислушиваться к звукам, которые его слух не воспринимает?
— В Сценах, сэр?
Спингарн уловил в вопросе иронию; опять этот педант напускает на себя вид всезнающего превосходства! Знакомая манера — еще с тех пор, как он впервые столкнулся с самодовольным, экстравагантным машинным гением!
Спингарн постарался не выказывать раздражения.
— Но я ведь был в Сцепе и вышел из нее всего несколько минут назад. Насколько я понимаю, ты меня оттуда вытащил. Возможно, там было опасно, иначе для чего было использовать капсулу нейтральной интерференции? Я до сих пор чувствую действие капсулы.
Да, нечто подобное он чувствовал и в тот раз, когда вышел из Игры Порохового Века, счастливо избежав последствий своего эксперимента. Ему тогда потребовалось несколько долгих минут, чтобы привыкнуть к мысли, что он больше не рядовой саперной роты в составе армии английской королевы. И хотя выбраться ему помог Гораций — посредник таймаутеров, своим спасением он обязан прежде всего всегдашнему присутствию духа.
— Ну так что, давно меня не было?
— Вас, сэр, гм-м… не было полтора года.
Спингарн посмотрел на спящую женщину. Да, дети еще совсем маленькие. Он, как наяву, увидел пружинистые мускулы под золотисто-черной шкурой. Почему его преследует образ красивого грациозного зверя? Видение исчезло; перед ним снова была цветущая женщина.
— В какой Сцене я был?
Спингарн почувствовал, как новые воспоминания отпечатываются в его сознании. Здесь далеко не весь Талискер — всего лишь небольшой оазис, а там, у горизонта, за невидимыми барьерами, открываются совсем другие, более странные пейзажи. И где-то еще дальше, за пределами человеческого разума, она… слепая, доисторическая таинственная сила!
— Я не стал бы называть это Сценой, сэр, — уточнил Гораций, и Спингарну почудилось, что почва проваливается у нею под ногами.
— А как?
— Вероятностное Пространство, сэр.
Воспоминания осаждали разум Спингарна. Да, он пережил кое-что пострашнее смерти. Ведь здесь, на этой кошмарной планете, происходят невероятные превращения в результате слияния клеток… А робот явно наслаждается смятением человеческого разума.
— Какое? — поинтересовался Спингарн.
— То самое, сэр, куда сержант Хок направил режиссера Марвелла и мисс Хэсселл, — ответил робот.
За всем услышанным кроется какая-то роковая тайна. Впрочем, для Талискера обычное дело.
— Продолжай, — спокойно произнес Спингарн.
— Сержант Хок тоже последовал за ними. И я, сэр.
— И ты встретил меня?
— Да, сэр.
— А как ты проник в Вероятностное Пространство?
— Сержант Хок заметил, что остатки генетического кода разрослись, и…
— Генетического кода? Но ведь он разрушен, так было условлено: больше никаких случайных процессов слияния клеток!
— Боюсь, сэр, достигнутая вами договоренность не имела законной силы, и вообще на нее не следовало слишком полагаться.
Спингарн кивнул. Гораций, разумеется, прав. В голове роились вопросы. Марвелл здесь… Это означает, что он тоже в опале. Генетический код восстановлен… А сам он полтора года проторчал в Сцене, то есть в Вероятностном Пространстве.
И вот теперь вернулся с полной путаницей в голове, но вате с Этель и двумя детьми!
— Значит, Вероятностное Пространство…
— Да, сэр. Созданное таинственной силой.
Если Гораций ожидал взрыва отчаяния, то наверняка был разочарован. Этот блестящий ум, эту стальную волю ничто не в состоянии поколебать. Воображение Спингарна уже вовсю работало; он строил планы на будущее. Итак, неведомое существо, каким-то образом проникшее во Вселенную и поселившееся среди развалин Талискера, использовало его, Спингарна, для своих экспериментов! Что ж все-таки известно Горацию?
— Почему я ничего не полню? — требовательно спросил он робота.
Он все выведает у Этель и Хока, как только те очнутся. Наверняка им есть что вспомнить из своего опыта пребывания в Вероятностном Пространстве.
— Я полагаю, сэр, — самодовольно усмехнулся робот, — вам следует прежде спросить себя самого, сохранились ли у вас какие-либо воспоминания о вашей человеческой жизни.
Внезапное озарение до глубины души потрясло Спингарна. Никаких воспоминаний — только ощущение более плоского мира, ощущение недюжинной силы и жажды крови.
— Я был зверем?
— Да, сэр. Когда я вас встретил совсем недавно, вы были хищником. Тигром, если быть точным.
— И Этель? — пробормотал Спингарн.
С тех. пор, как Этель попала па Талискер, она уже не парный раз подвергается случайному процессу слияния клеток. Спингарн вспомнил, что с нею происходили удивительные превращения! Он мысленно представил себе упругую грудь, пышные бедра и затянутое перепонкой кружевное переплетение на спине Этель. Крылья! Сама не веря тому, она взлетала на шесть метров над землей и парила в воздухе, грациозно взмахивая крыльями в такт легкому дуновению ветра… А теперь нате нам — превратилась в тигрицу!
Спингарн поглядел па спящих детей с законной гордостью собственника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52