!! Не отделался бы легким испугом! Мои ребятки позаботились бы о тебе!”
Мерседес еле слышно фыркнул и тронулся с места. Толстяка уже не видно за тонированными стеклами. Гроб вздрогнул и очнулся. Опять эти наваждения. Нужно взять себя в руки, ведь он идет к Апостолу! Гроб привычно вскинул подбородок, оглядел мир колючим, высокомерным взглядом. Проходивший рядом молодой человек сжался и подался в сторону. Гроб удовлетворенно хмыкнул. То-то же!
Рука уверенно легла на высокую створку двери. Они здесь словно ворота в сказочный замок. Гроб миновал обширный “предбанник”, оказался в роскошном фойе. Сразу видно, что администрация не бедствует. Сюда стекаются деньги со всей области, а уж себя ни одна администрация не обидит. Мраморные полы, дорогие портьеры, роскошные ковры на полах. Наверх ведет широкая лестница с резными перилами. От входа фойе отгорожено высокой деревянной стойкой. По ту сторону запретная территория, обычным смертным вход запрещен. Рядом с проходом стоит будочка охраны.
Охранник сидел за стеклом такой аккуратный и игрушечный, что Гробовского перекосило, словно куснул неспелый лимон. В новенькой форме, с наручниками на поясе, обложенный пультами с кнопочками и заставленный мониторами. Он сидит и мнит себя важной шишкой. Он искренне считает, что управляет ситуацией. Захочет — допустит просителей к телу высоких чиновников, не захочет — откажет! На основании своих простеньких должностных обязанностей он возомнил себя богом.
Гроб представил, как достает пистолет, темное око ствола глядит прямо в эти ленивые, безразличные глаза. Уж тогда-то в них появятся чувства. Страх, ужас, мольба! “Он бы на коленях умолял меня о пощаде!” Ба-бах! Аккуратная дырка во лбу и брызги крови на стене за спиной охранника. Мягкое, безвольное тело падает на пол, месиво из крови и мозгов медленно сползает вниз по дорогим обоям.
Гроб понял, что улыбается. Он глядел на охранника колючим, остановившимся взором и улыбался жутковатой улыбкой. Охранник вздрогнул и подался на кресле назад. Бронированное стекло уже не казалось таким надежным.
— В-вам кого?! — проблеял он.
"Баран! — подумал Гроб. — Если на пороге мне встретилась жирная свинья, то этот — тупой баран!”
— К Сивушину! Мне назначено!
Охранник сглотнул, худенькие ручки бестолково перебирали лежащие перед ним бумаги. Гроб стоял и сверлил его глазами. В голове полыхали яркие образы расправы. Охранник поднял глаза, вздрогнул. Похоже, прочитал свой приговор, написанный аршинными буквами на широком, высокомерном лице.
— А вы... кто?! — пролепетал охранник. Гроб презрительно скривился: и такие люди охраняют Апостола! Смешно!
— Гробовский! Посмотри там свои бумажки внимательней...
Пронзительная трель звонка прорезала тишину. Охранник едва не подался в бега от неожиданности, на лбу выступил пот, глаза словно два пятака времен Советского Союза. Поспешно схватил трубку, словно она была единственным спасением от этого странного человека.
— Да! — Охранник выпрямился, словно человек на том конце провода мог его видеть. — Слушаюсь, Виктор Леонидович! Да!
Осторожно, словно это хрупкая реликвия, он опустил трубку на место. На Гроба взглянули огромные глаза, былой страх в них мешался с почтением. Этого оборванца просил пустить сам Сивушин, советник губернатора области. А всяк знает, что правит областью Сивушин, а не губернатор. Губернатор — всего лишь вывеска над входом.
Гроб на прощание одарил охранника мысленным образом вспоротого живота и выколотых глаз. Тот, конечно, не мог это увидеть, но все равно вздрогнул и подался назад. — Спокойной службы! — улыбнулся Гроб и шагнул к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.
Настроение немного поднялось. Трусливый секьюрити развеселил. Но ненадолго. Когда идешь на встречу с Апостолом, нет места веселью. Нужно быть предельно собранным. Особенно если повод визита нельзя назвать хорошим!
Гроб начал подниматься на второй этаж. Убранство лестницы было еще богаче, чем фойе. Дорогие портьеры на стенах, богатые, чистые ковры, хрустальные светильники на стенах и совсем уж неприлично роскошная люстра на потолке. И это только на лестнице. Что же у них в зале для заседаний?!
— Как я ненавижу эту роскошь! — сквозь зубы прошептал Гроб. — Эту прилизанность, аккуратность, чистоту!
Взять бы здоровенную кувалду и разгромить весь этот мрамор, навалить огромную кучу дерьма посреди чистого ковра, расстрелять этих людей в пиджачках, залить кровью пол, сломать перила, разорвать портьеры, разбить окна! А люстру расстрелять из дробовика, чтобы она брызнула во все стороны мелким хрустальным крошевом.
Гроб зарычал от удовольствия. Как бы это было славно!
Но размышлять было некогда, вот уже второй этаж и ровный коридор с прямоугольниками дорогих монолитных дверей. Не двери — настоящие произведения искусств. Сивушин обитает за крайней.
Гроб запоздало принялся сканировать помещения вокруг. Так увлекся своими кровавыми фантазиями, что забыл о безопасности. И хотя здесь ему ничего не грозит, привычку нужно поддерживать. Чувства тут же резко обострились, расширяя сферу восприятия. Гроб направил мысленный взор на кабинет Сивушина. Наверняка тот давным-давно заметил его и наблюдает за его детскими выходками. Об этом говорит хотя бы звонок охраннику, очень своевременный.
Пустые кабинеты, кабинеты, где сидят жалкие человечки. А вот кабинет Сивушина. Апостол один, над ним полыхает Знак. Гроб ревниво вздохнул. Его Знак гораздо менее яркий и не такой четкий. Он подошел к роскошной двери. Строгая позолоченная табличка гласит: “Сивушин Виктор Леонидович, Советник губернатора Хлыновской области”. Он же серый кардинал, он же Апостол “Роста”. Рука легла на ручку, он выдохнул резко и потянул дверь на себя.
За монолитным столом сидел маленький, плешивый человечек в сером костюме. Гроб вспомнил, как разочаровался, когда впервые увидел его. Хваленый Апостол оказался жалким и неприметным. Попадись такой ему в их квартале, пропустил бы беспрепятственно. Из жалости! Но после того как пару раз Апостол выказал великую силу, а особенно после посвящения, когда Гроб научился видеть Знак, все стало на свои места. Серая и неприметная внешность еще ничего не значит. Это всего лишь маскировка. Сектанты “Роста” должны глядеть другими глазами.
— Приветствую! — сказал Апостол резким, каркающим голосом. — Докладывай!
Сивушин никогда не церемонился с посетителями. Для него главное — информация, этикет — такого понятия для него не существовало. Холодные, темные глаза Сивушина пронзили Гроба, и он понял, что соврать не смог бы при всем желании.
Он начал рассказ:
— Я столкнулся с феноменом первой степени! — Гроб мысленно нарисовал образ Жабика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Мерседес еле слышно фыркнул и тронулся с места. Толстяка уже не видно за тонированными стеклами. Гроб вздрогнул и очнулся. Опять эти наваждения. Нужно взять себя в руки, ведь он идет к Апостолу! Гроб привычно вскинул подбородок, оглядел мир колючим, высокомерным взглядом. Проходивший рядом молодой человек сжался и подался в сторону. Гроб удовлетворенно хмыкнул. То-то же!
Рука уверенно легла на высокую створку двери. Они здесь словно ворота в сказочный замок. Гроб миновал обширный “предбанник”, оказался в роскошном фойе. Сразу видно, что администрация не бедствует. Сюда стекаются деньги со всей области, а уж себя ни одна администрация не обидит. Мраморные полы, дорогие портьеры, роскошные ковры на полах. Наверх ведет широкая лестница с резными перилами. От входа фойе отгорожено высокой деревянной стойкой. По ту сторону запретная территория, обычным смертным вход запрещен. Рядом с проходом стоит будочка охраны.
Охранник сидел за стеклом такой аккуратный и игрушечный, что Гробовского перекосило, словно куснул неспелый лимон. В новенькой форме, с наручниками на поясе, обложенный пультами с кнопочками и заставленный мониторами. Он сидит и мнит себя важной шишкой. Он искренне считает, что управляет ситуацией. Захочет — допустит просителей к телу высоких чиновников, не захочет — откажет! На основании своих простеньких должностных обязанностей он возомнил себя богом.
Гроб представил, как достает пистолет, темное око ствола глядит прямо в эти ленивые, безразличные глаза. Уж тогда-то в них появятся чувства. Страх, ужас, мольба! “Он бы на коленях умолял меня о пощаде!” Ба-бах! Аккуратная дырка во лбу и брызги крови на стене за спиной охранника. Мягкое, безвольное тело падает на пол, месиво из крови и мозгов медленно сползает вниз по дорогим обоям.
Гроб понял, что улыбается. Он глядел на охранника колючим, остановившимся взором и улыбался жутковатой улыбкой. Охранник вздрогнул и подался на кресле назад. Бронированное стекло уже не казалось таким надежным.
— В-вам кого?! — проблеял он.
"Баран! — подумал Гроб. — Если на пороге мне встретилась жирная свинья, то этот — тупой баран!”
— К Сивушину! Мне назначено!
Охранник сглотнул, худенькие ручки бестолково перебирали лежащие перед ним бумаги. Гроб стоял и сверлил его глазами. В голове полыхали яркие образы расправы. Охранник поднял глаза, вздрогнул. Похоже, прочитал свой приговор, написанный аршинными буквами на широком, высокомерном лице.
— А вы... кто?! — пролепетал охранник. Гроб презрительно скривился: и такие люди охраняют Апостола! Смешно!
— Гробовский! Посмотри там свои бумажки внимательней...
Пронзительная трель звонка прорезала тишину. Охранник едва не подался в бега от неожиданности, на лбу выступил пот, глаза словно два пятака времен Советского Союза. Поспешно схватил трубку, словно она была единственным спасением от этого странного человека.
— Да! — Охранник выпрямился, словно человек на том конце провода мог его видеть. — Слушаюсь, Виктор Леонидович! Да!
Осторожно, словно это хрупкая реликвия, он опустил трубку на место. На Гроба взглянули огромные глаза, былой страх в них мешался с почтением. Этого оборванца просил пустить сам Сивушин, советник губернатора области. А всяк знает, что правит областью Сивушин, а не губернатор. Губернатор — всего лишь вывеска над входом.
Гроб на прощание одарил охранника мысленным образом вспоротого живота и выколотых глаз. Тот, конечно, не мог это увидеть, но все равно вздрогнул и подался назад. — Спокойной службы! — улыбнулся Гроб и шагнул к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.
Настроение немного поднялось. Трусливый секьюрити развеселил. Но ненадолго. Когда идешь на встречу с Апостолом, нет места веселью. Нужно быть предельно собранным. Особенно если повод визита нельзя назвать хорошим!
Гроб начал подниматься на второй этаж. Убранство лестницы было еще богаче, чем фойе. Дорогие портьеры на стенах, богатые, чистые ковры, хрустальные светильники на стенах и совсем уж неприлично роскошная люстра на потолке. И это только на лестнице. Что же у них в зале для заседаний?!
— Как я ненавижу эту роскошь! — сквозь зубы прошептал Гроб. — Эту прилизанность, аккуратность, чистоту!
Взять бы здоровенную кувалду и разгромить весь этот мрамор, навалить огромную кучу дерьма посреди чистого ковра, расстрелять этих людей в пиджачках, залить кровью пол, сломать перила, разорвать портьеры, разбить окна! А люстру расстрелять из дробовика, чтобы она брызнула во все стороны мелким хрустальным крошевом.
Гроб зарычал от удовольствия. Как бы это было славно!
Но размышлять было некогда, вот уже второй этаж и ровный коридор с прямоугольниками дорогих монолитных дверей. Не двери — настоящие произведения искусств. Сивушин обитает за крайней.
Гроб запоздало принялся сканировать помещения вокруг. Так увлекся своими кровавыми фантазиями, что забыл о безопасности. И хотя здесь ему ничего не грозит, привычку нужно поддерживать. Чувства тут же резко обострились, расширяя сферу восприятия. Гроб направил мысленный взор на кабинет Сивушина. Наверняка тот давным-давно заметил его и наблюдает за его детскими выходками. Об этом говорит хотя бы звонок охраннику, очень своевременный.
Пустые кабинеты, кабинеты, где сидят жалкие человечки. А вот кабинет Сивушина. Апостол один, над ним полыхает Знак. Гроб ревниво вздохнул. Его Знак гораздо менее яркий и не такой четкий. Он подошел к роскошной двери. Строгая позолоченная табличка гласит: “Сивушин Виктор Леонидович, Советник губернатора Хлыновской области”. Он же серый кардинал, он же Апостол “Роста”. Рука легла на ручку, он выдохнул резко и потянул дверь на себя.
За монолитным столом сидел маленький, плешивый человечек в сером костюме. Гроб вспомнил, как разочаровался, когда впервые увидел его. Хваленый Апостол оказался жалким и неприметным. Попадись такой ему в их квартале, пропустил бы беспрепятственно. Из жалости! Но после того как пару раз Апостол выказал великую силу, а особенно после посвящения, когда Гроб научился видеть Знак, все стало на свои места. Серая и неприметная внешность еще ничего не значит. Это всего лишь маскировка. Сектанты “Роста” должны глядеть другими глазами.
— Приветствую! — сказал Апостол резким, каркающим голосом. — Докладывай!
Сивушин никогда не церемонился с посетителями. Для него главное — информация, этикет — такого понятия для него не существовало. Холодные, темные глаза Сивушина пронзили Гроба, и он понял, что соврать не смог бы при всем желании.
Он начал рассказ:
— Я столкнулся с феноменом первой степени! — Гроб мысленно нарисовал образ Жабика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120