Лейя, остановившись, повернулась к Люку.
— Дети сейчас спят, и мы не все равно не сможем начать работу с ними раньше утра. А поговорить можно и сейчас.
— Лейя, сейчас я здесь не для того, чтобы обсуждать обучение детей.
Хэн вмешался:
— Я говорил ей.
Лейя удивилась.
— Так ты пришел не потому, что нам нужна твоя помощь?
Люк встряхнул головой.
— Я пришел потому, что у меня есть новая информация о нашей матери.
Хэн был страшно удивлен словами Люка, но выражение лица Лейи не изменилось.
— Что за новая информация? Откуда?
Люк сказал:
— Я пока не могу тебе сказать. Я надеюсь, ты позволишь мне войти в твой разум снова, и посмотреть воспоминания о матери.
Лейя отшатнулась от него, подняв руки в защитном жесте.
— Нет! Уходи!
Хэн попытался ее остановить.
— Лейя…
— А ты, если его поддерживаешь, можешь уйти вместе с ним!
Она убежала в резиденцию. Хэн вздохнул.
— У нее был тяжелый день сегодня. От этих переговоров недолго и с катушек съехать. И, не знаю как, но ребята это чувствуют и стараются не попадаться ей на глаза. Я думаю, что тебе лучше вернуться.
Люк сказал:
— Нет. Мне надо с ней поговорить. Она должна осознать, как важно это для нас обоих.
— Малыш, я тебе очень не советую сейчас с ней связываться…
— Все нормально, Хэн.
Люк вошел в дом. Лейю он нашел сидящей на кухне, держа в каждой руке по стакану.
— Я как раз пытаюсь вспомнить, делал ли ты хоть когда-нибудь то, о чем я тебя просила.
— Лейя, пойми, что это важно для нас обоих. Я думаю, что это наш шанс узнать нашу мать как реальное лицо.
Она повернула лицо к нему, в ее глазах была усталость.
— Зачем? Ты влезал в мой разум столько раз, что я не могу вспомнить. Мы сидели в медитационном круге ночь за ночью, вызывая Оби-Вана, Энакина, Йоду, Оуэна и Беру, моих приемных родителей, вызывали и ее — помнишь?
— Я помню
— И после этого мы знали столько же, сколько и до этого. Ты назвал это «конспирацией молчания».
— Но теперь я думаю, что молчание может быть сломлено. Мне кажется, я знаю, почему мы тогда не нашли ее следов.
Лейя сказала:
— Тобой завладело прошлое. А я не могу позволить себе тревожиться столь о многом. Наши отец и мать мертвы, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы изменить это. А мои дети — это будущее.
Люк резко спросил:
— Откуда мы можем знать, что наша мать мертва? Где ее могила? Кто видел, как она умерла? Ты?
— Нет, но…
— Она могла оставить тебя на Альдераане, чтобы спрятать от отца.
Лейя встряхнула головой.
— Это было бы слишком просто… Она мертва, Люк. Если бы она была жива, она воссоединилась бы с нами, ничто не остановило бы ее.
— Сейчас ей может быть около пятидесяти лет. Мы еще можем воссоединиться.
— Я боюсь, что у меня уже не хватит сил искать ее.
Люк спросил:
— Что это значит?
На ее лице появилась мучительная усмешка.
— Я сейчас расскажу тебе кое-что, чего ты не знаешь. С самого конца войны — с тех пор, как я снова стала главой Новой Республики, сюда не перестают приходить женщины, и каждая объявляет себя нашей матерью. Хэн, сколько их там уже было?
— Около двух сотен.
— Охрана называет их сумасшедшими старухами, но некоторые из них не старше нас, а некоторые — вообще не люди. Но все они одержимы идеей, что именно они дали жизнь героям Республики.
Люк убедительно сказал:
— У нашей матери могут быть причины, по которым она не хочет давать знать о себе. Она может защищать тех, кто защищал ее, она, возможно, не хочет отвечать на наши вопросы. Может быть, она думает, что ее будут ненавидеть за связь с Вейдером. Хотя бы поэтому мы должны найти ее. Лейя, позволь мне заглянуть в твой разум еще раз. На этот раз я знаю имя нашей матери.
— И что дальше, если ты найдешь то, что ищешь?
— Тогда я вместе с женщиной, которая сообщила мне имя, буду искать следы матери.
Лейя раздраженно взмахнула руками.
— Это никогда не кончится! Ты никогда не выкинешь это из головы!
Люк сказал:
— Я просто хочу знать истину. Не понимаю, почему ты не чувствуешь того же, что и я?
— Как ты не можешь осознать, что мы никогда не будем знать наших родителей лучше, чем сейчас. Нам нечего сказать о них своим детям. Мы лучше расскажем об Оуэне и Беру, о Бейле — о тех людях, которые любили нас и защищали, заботились о нас, как о собственных детях. А с настоящими родителями нас связывает только кровь.
— Это больше, чем кровь.
— А если ты будешь искать эту истину, как ты ее называешь, ты можешь найти нечто такое, что тебе совсем не понравится. Ты можешь пожалеть о том, что не оставил прошлое в покое.
— Разве может быть что-то хуже того, что мы уже знаем?
Лейя встала со стула.
— Всегда может быть хуже, чем есть. Люк, мы с тобой — подкидыши, нравится тебе это или нет. История нашей семьи начинается здесь — с этого дома и этих детей. И они будут знать своих родителей, и своего дядю, и всех наших друзей.
Голос Лейи был наполнен злостью — злостью на мир, на прошлое, на Люка.
— Мои дети смогут рассказать историю своей семьи своим детям — и в этой истории никому не придется нести на себе бремя позора из прошлого. Я постараюсь, чтобы это было так, с твоей помощью или без нее. Ты можешь идти куда угодно и с кем угодно, ловить тени из прошлого. Но не впутывай меня в это, не требуй от меня залезать в это прошлое. И не приноси это прошлое в наш дом. С меня уже хватит.
Лейя вышла из кухни, оба мужчины стояли, пораженные ее речью. Люк сказал:
— Прости, Хэн, ты был прав. Я подумал, что знаю ее лучше тебя.
Хэн пожал плечами.
— Я не знаю, кто прав, а кто нет, малыш, я просто знаю, что мы оба упрямы как таунтауны.
Люк попрощался и вышел.
Подобно большинству маленьких старых кораблей спортивного типа, «Верпин» Акейны имел не слишком много технических «наворотов» и не предлагал особого комфорта для пилота. Он не имел оружия, боевых дефлекторных щитов, не был оборудован астродроидом, его субсветовая скорость была весьма низкой в сравнении с современными кораблями. Навигационный дефлекторный генератор на нем был сравнительно новый, но мотиватор гиперпривода не менялся со времени постройки. В тесной кабине было два сидячих места — для пилота и пассажира, и тут же одно спальное. Рядом размещался маленький аппарат для переработки отработанного воздуха. Консоль пищевого обслуживания ограничивалась выбором трех напитков. Акейна сказала, что у нее не было денег купить современные пищевые автоматы.
Но кабина пилота и пассажира была достаточно свободна, чтобы Люк отказался от летного скафандра в пользу более свободной одежды. Необходимые вещи он сложил в маленькую сумку. Акейна удивилась:
— Это все?
— Да. Заходи в корабль, а то замерзнешь.
Люк включил комлинк.
— R7, ты меня слышишь?
В комлинке утвердительно свистнуло.
— R7, я ухожу на некоторое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61