Снова грянул гром, дождь забарабанил по оконным стеклам. Ривен уставился на горящий торф в очаге, снова уйдя в себя.
— …должен сказать, что вы очень любезны, пустив к себе незнакомого человека. — Смуглый гость встал и приподнял ботинки свои за шнурки. — Куда мне их поставить?
— У двери будет в самый раз. — Не глядя на гостя, Ривен мешал кочергой угли и наблюдал, как искры улетают в черноту дымохода.
— Ничего, что я спрашиваю, но вы ведь не здешний, вы из-за моря, да?
Ривен кивнул.
— Да. Северная Ирландия.
— Понимаю. Перебрались сюда, полагаю, чтобы забыть обо всех треволнениях. И никто вас за то не осудит. Место там, что и говорить, трагическое.
Ривен яростно ткнул кочергой в угли.
— Вы, наверное, голодны. Сейчас я чего-нибудь соображу. — Он поднялся, но тут же нахмурился и не сдвинулся с места. Встал к камину спиной и вытянул руки к теплу. Байкер рылся в своем рюкзаке.
— Это не вы вчера проходили по склону, который ведет к ручью?
Байкер поднял глаза.
— Ну да, я там был. Вы меня видели?
— Мне кажется, и вы меня видели. Вы мне еще улыбнулись.
Эта улыбка.
— Я, может быть, и улыбался, дружище, но едва ли кому-то конкретно. Видите ли, я, когда поднимаюсь в горы, обычно смотрю под ноги, а а не по сторонам…
Ривен, заметив, как бегают у Байкера глаза, понял, что тот солгал.
— Неплохое у вас ружьишко, — продолжал Байкер, кивнув на винтовку. — Охотитесь?
Ривен молча кивнул.
— Вы, когда шли сюда, случайно не встретили смуглую девушку?
Байкер, похоже, встревожился, но овладел собой. Казалось, он обдумывает ответ.
— Нет, не встречал. Она что, здесь живет?
— Нет. Я не знаю… где она живет. — Он ощутил какое-то смутное беспокойство. Как будто привидение прокралось в дом и дышит ему прямо в затылок. Нервным движением Ривен вытер руки о рубашку.
Должно быть, я просто привык быть один.
Он отправился на кухню разогревать вчерашний бульон из местной дичи. Было слышно, как гость ходит по гостиной. Ривен едва поборол желание выглянуть украдкой в приоткрытую дверь.
Вновь прогремел гром, в окне промелькнула вспышка молнии.
— Здесь всегда так зимой?
— Не всегда. Хотя часто штормит.
— Но вы, как я вижу, мужественно встречаете все невзгоды, — отозвался Байкер.
Ривен на мгновение застыл, сморщив лоб, а потом снова принялся мешать бульон.
К вечеру буря совсем рассвирепела. Дождь почти перестал, зато ветер выл и свистел, точно локомотив, проносясь по прибрежным утесам. Ривен нашел себе занятие: уселся за машинку и бездумно стучал по клавишам — всякую ерунду, лишь бы не разговаривать с гостем. Детские стишки, рифмованные обрывки, что угодно. Один стишок так настойчиво привязался к нему, буквально звенел у него в голове, доводя до бешенства, и Ривен никак не мог от него избавиться:
Сколько миль до Вавилона?
Два десятка, вероятно.
Я успею до заката?
Ты успеешь и обратно.
Коль ходок хороший ты,
Будешь здесь до темноты.
— Хороший стишок, мне нравится, — раздался голос из-за спины. — Древний такой стишок, да?
Байкер, или Варбутт, или как он еще себя там называет, заглядывал Ривену через плечо — так всегда делала Дженни — и читал, что тот печатает. Ривен буквально вспыхнул от ярости.
— А вам-то какое дело?
— Прошу прощения. — Байкер отступил с выражением искреннего сожаления. — Я знаю, как это раздражает… я и сам не люблю, когда мне вот так заглядывают из-за плеча.
Ривену очень хотелось треснуть его машинкой по голове, но он лишь выругался себе под нос и, пробормотав: «ничего», — вернулся к своей «работе». Он так и не понял, сердится он на себя или на Байкера.
Немного выдержки. Я ведь могу быть повежливее, разве нет? Клавиши машинки запнулись, остановились.
Мать твою.
Он явно был не в настроении. Да что там, он просто вышел из себя. Сие плачевно. Но так уж устроены люди — сами доводят себя до белого каления.
Он поднялся из-за стола. Байкер сосредоточенно читал книгу. Ривен мог бы поклясться, что читает тот вслух: губы его беззвучно складывали слова. Ривен тряхнул головой, а потом пошел на кухню и притащил бутыль зля и два стакана. Один он поставил перед Байкером, а сам уселся со своим стаканом у камина прямо напротив гостя.
Пора уже восстановить доброе имя гостеприимных горцев.
— Вот, — сказал он, наполняя стакан Байкера янтарной жидкостью. Потом налил и себе. — Я, наверное, не слишком хороший хозяин, но зато у меня припасен добрый эль. Хорошо согревает, по крайней мере.
Байкер улыбнулся. Первая искренняя улыбка.
— Благодарю. Кто-нибудь скажет тост?
— Слайнт.
— Что?
— Слайнт. На гэльском: пей до дна! Вот послушайте, «слоунш». Я, вероятно, произношу на ирландский манер. Гэльский шотландцев звучит немного грубее.
Байкер приподнял стакан.
— Ну что ж… значит, слайнт и за вашу удачу.
— Да попадете вы на небеса за час до того, как дьявол прознает о вашей смерти, — сказал Ривен и осушил свой стакан. Потом снова наполнил его, не забыв подлить и Байкеру. — Как-нибудь перебьемся, и эль нам в этом поможет. Как говорится, прогонит волков со двора.
Байкер глянул в окно, потом рассмеялся своим сухим, словно бы нарочитым смехом и отхлебнул глоток.
— И давно вы тут обитаете?
— Прилично, — ответил Ривен, глядя в огонь. — Только я… уезжал.
— Да. Вы говорили.
— Говорил? — Ривен потягивал крепкий напиток. Ему было тепло и спокойно. Все как будто бы встало на свои места. — Я служил в армии. — Он всегда это говорил. Он заметил, что это позволяет людям отнести его к четко определенному слою общества.
— То есть, вы были офицером?
— Всего лишь четыре года. Потом я уволился и поселился здесь.
Осторожнее, Ривен; этого хватит. Дальше не нужно.
— А что вы печатаете на машинке, не считая детских стишков?
— Да так, одну книгу. А что вы такое читаете?
— Да так, одну книгу. — Байкер, однако, не показал Ривену обложку. — Стало быть, вы — писатель.
— Да. То есть, был. — Вот, черт. Что я несу?
— Что, надоели истории?
Нет. Похоже, что это я им осточертел. Они просто бегут от меня без оглядки, и я не могу их догнать.
— Можно сказать и так. — Он слушал вой ветра, а внутри поднималась волна жгучей жалости к самому себе. Он мрачно глядел в свой стакан и сердито моргал, проклиная себя.
— Здесь, должно быть, одиноко. — Ривен ничего не ответил на это. — Я бы на вашем месте хотя бы собаку завел для компании. — Голос Байкера звучал беззаботно, но Ривен знал, что тот пристально наблюдает за ним. Эль уже улетучился из головы, и Ривен вновь почувствовал себя неуютно. Кто он вообще такой, этот тип?
— А чем вы занимаетесь, Байкер?
Тень удивления пробежала по его лицу.
— Ну, в основном пустяками. Просто брожу себе с места на место.
Ривен не без труда подавил раздражение. — Но вы же кем-то работаете? Что-то делаете? — Но уж точно не кирпичи кладешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— …должен сказать, что вы очень любезны, пустив к себе незнакомого человека. — Смуглый гость встал и приподнял ботинки свои за шнурки. — Куда мне их поставить?
— У двери будет в самый раз. — Не глядя на гостя, Ривен мешал кочергой угли и наблюдал, как искры улетают в черноту дымохода.
— Ничего, что я спрашиваю, но вы ведь не здешний, вы из-за моря, да?
Ривен кивнул.
— Да. Северная Ирландия.
— Понимаю. Перебрались сюда, полагаю, чтобы забыть обо всех треволнениях. И никто вас за то не осудит. Место там, что и говорить, трагическое.
Ривен яростно ткнул кочергой в угли.
— Вы, наверное, голодны. Сейчас я чего-нибудь соображу. — Он поднялся, но тут же нахмурился и не сдвинулся с места. Встал к камину спиной и вытянул руки к теплу. Байкер рылся в своем рюкзаке.
— Это не вы вчера проходили по склону, который ведет к ручью?
Байкер поднял глаза.
— Ну да, я там был. Вы меня видели?
— Мне кажется, и вы меня видели. Вы мне еще улыбнулись.
Эта улыбка.
— Я, может быть, и улыбался, дружище, но едва ли кому-то конкретно. Видите ли, я, когда поднимаюсь в горы, обычно смотрю под ноги, а а не по сторонам…
Ривен, заметив, как бегают у Байкера глаза, понял, что тот солгал.
— Неплохое у вас ружьишко, — продолжал Байкер, кивнув на винтовку. — Охотитесь?
Ривен молча кивнул.
— Вы, когда шли сюда, случайно не встретили смуглую девушку?
Байкер, похоже, встревожился, но овладел собой. Казалось, он обдумывает ответ.
— Нет, не встречал. Она что, здесь живет?
— Нет. Я не знаю… где она живет. — Он ощутил какое-то смутное беспокойство. Как будто привидение прокралось в дом и дышит ему прямо в затылок. Нервным движением Ривен вытер руки о рубашку.
Должно быть, я просто привык быть один.
Он отправился на кухню разогревать вчерашний бульон из местной дичи. Было слышно, как гость ходит по гостиной. Ривен едва поборол желание выглянуть украдкой в приоткрытую дверь.
Вновь прогремел гром, в окне промелькнула вспышка молнии.
— Здесь всегда так зимой?
— Не всегда. Хотя часто штормит.
— Но вы, как я вижу, мужественно встречаете все невзгоды, — отозвался Байкер.
Ривен на мгновение застыл, сморщив лоб, а потом снова принялся мешать бульон.
К вечеру буря совсем рассвирепела. Дождь почти перестал, зато ветер выл и свистел, точно локомотив, проносясь по прибрежным утесам. Ривен нашел себе занятие: уселся за машинку и бездумно стучал по клавишам — всякую ерунду, лишь бы не разговаривать с гостем. Детские стишки, рифмованные обрывки, что угодно. Один стишок так настойчиво привязался к нему, буквально звенел у него в голове, доводя до бешенства, и Ривен никак не мог от него избавиться:
Сколько миль до Вавилона?
Два десятка, вероятно.
Я успею до заката?
Ты успеешь и обратно.
Коль ходок хороший ты,
Будешь здесь до темноты.
— Хороший стишок, мне нравится, — раздался голос из-за спины. — Древний такой стишок, да?
Байкер, или Варбутт, или как он еще себя там называет, заглядывал Ривену через плечо — так всегда делала Дженни — и читал, что тот печатает. Ривен буквально вспыхнул от ярости.
— А вам-то какое дело?
— Прошу прощения. — Байкер отступил с выражением искреннего сожаления. — Я знаю, как это раздражает… я и сам не люблю, когда мне вот так заглядывают из-за плеча.
Ривену очень хотелось треснуть его машинкой по голове, но он лишь выругался себе под нос и, пробормотав: «ничего», — вернулся к своей «работе». Он так и не понял, сердится он на себя или на Байкера.
Немного выдержки. Я ведь могу быть повежливее, разве нет? Клавиши машинки запнулись, остановились.
Мать твою.
Он явно был не в настроении. Да что там, он просто вышел из себя. Сие плачевно. Но так уж устроены люди — сами доводят себя до белого каления.
Он поднялся из-за стола. Байкер сосредоточенно читал книгу. Ривен мог бы поклясться, что читает тот вслух: губы его беззвучно складывали слова. Ривен тряхнул головой, а потом пошел на кухню и притащил бутыль зля и два стакана. Один он поставил перед Байкером, а сам уселся со своим стаканом у камина прямо напротив гостя.
Пора уже восстановить доброе имя гостеприимных горцев.
— Вот, — сказал он, наполняя стакан Байкера янтарной жидкостью. Потом налил и себе. — Я, наверное, не слишком хороший хозяин, но зато у меня припасен добрый эль. Хорошо согревает, по крайней мере.
Байкер улыбнулся. Первая искренняя улыбка.
— Благодарю. Кто-нибудь скажет тост?
— Слайнт.
— Что?
— Слайнт. На гэльском: пей до дна! Вот послушайте, «слоунш». Я, вероятно, произношу на ирландский манер. Гэльский шотландцев звучит немного грубее.
Байкер приподнял стакан.
— Ну что ж… значит, слайнт и за вашу удачу.
— Да попадете вы на небеса за час до того, как дьявол прознает о вашей смерти, — сказал Ривен и осушил свой стакан. Потом снова наполнил его, не забыв подлить и Байкеру. — Как-нибудь перебьемся, и эль нам в этом поможет. Как говорится, прогонит волков со двора.
Байкер глянул в окно, потом рассмеялся своим сухим, словно бы нарочитым смехом и отхлебнул глоток.
— И давно вы тут обитаете?
— Прилично, — ответил Ривен, глядя в огонь. — Только я… уезжал.
— Да. Вы говорили.
— Говорил? — Ривен потягивал крепкий напиток. Ему было тепло и спокойно. Все как будто бы встало на свои места. — Я служил в армии. — Он всегда это говорил. Он заметил, что это позволяет людям отнести его к четко определенному слою общества.
— То есть, вы были офицером?
— Всего лишь четыре года. Потом я уволился и поселился здесь.
Осторожнее, Ривен; этого хватит. Дальше не нужно.
— А что вы печатаете на машинке, не считая детских стишков?
— Да так, одну книгу. А что вы такое читаете?
— Да так, одну книгу. — Байкер, однако, не показал Ривену обложку. — Стало быть, вы — писатель.
— Да. То есть, был. — Вот, черт. Что я несу?
— Что, надоели истории?
Нет. Похоже, что это я им осточертел. Они просто бегут от меня без оглядки, и я не могу их догнать.
— Можно сказать и так. — Он слушал вой ветра, а внутри поднималась волна жгучей жалости к самому себе. Он мрачно глядел в свой стакан и сердито моргал, проклиная себя.
— Здесь, должно быть, одиноко. — Ривен ничего не ответил на это. — Я бы на вашем месте хотя бы собаку завел для компании. — Голос Байкера звучал беззаботно, но Ривен знал, что тот пристально наблюдает за ним. Эль уже улетучился из головы, и Ривен вновь почувствовал себя неуютно. Кто он вообще такой, этот тип?
— А чем вы занимаетесь, Байкер?
Тень удивления пробежала по его лицу.
— Ну, в основном пустяками. Просто брожу себе с места на место.
Ривен не без труда подавил раздражение. — Но вы же кем-то работаете? Что-то делаете? — Но уж точно не кирпичи кладешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120