Этот в приступе ярости способен пустить насмарку плоды годами плетущихся интриг.
В этом Ривен не сомневался. С ним трудно будет вести переговоры.
Лионан стоял рядом. И если Маллаха можно было сравнить с могучим боевым молотом, то Лионан походил на рапиру. Высокий, тонкий, словно молодой тополь, с копной золотисто-рыжих волос, сверкающих точно нимб в свете факелов. Кожа его чиста и нежна, словно кожа девушки. Адамово яблоко прыгает как поплавок. Его красивые, большие, как у газели, глаза прикрыты веками, как если бы он был чем-то обеспокоен. Брови светлы и почти неразличимы. Он еще не привык к власти — отец его умер всего год назад. Он во всем следовал Маско, полагая его выдающейся личностью и подбирая крупицы славы с его камзола. Как там назвал его Ратаган? Неженка. Хотя Байклин говорил, что Лионан — один из лучших фехтовальщиков Дола и отчаянный дуэлянт. Рапира его, гибкая и быстрая, лишила жизни не одного противника.
И вновь Ривен восхитился людьми и подивился событиям, свидетелем которых стал. Он стоял здесь, в этом зале, и, даже не поворачивая головы, различал в толпе героев своих книг. Вот Маллах — разбойник, бандит, не гнушавшийся снимать драгоценности с путешественников и женщин. Лионан — светский франт, изнеженный и жестокий. Странно видеть их здесь — героев его книг в ролях дипломатов. Но, право же, и те, и эти роли им очень шли, думал он.
А потом он увидел женщину.
Темноволосую, кареглазую, одетую в черное. Серебряный обруч украшал ее чистый — без изъяна — лоб. Рядом с Маско она казалась нежным и хрупким цветком.
То была женщина из сна Ривена, двойник погибшей его жены.
О Боже!
Он пихнул Ратагана локтем. Тот быстро обернулся.
— Кто она?
— Кто? — Ратаган озадаченно уставился в толпу.
— Эта женщина, рядом с Маско.
Ратаган с досадою щелкнул языком.
— Ага. Углядел, стало быть. Это, друг мой…
— Джиннет. — Теперь он вспомнил. Слава Всевышнему, он вспомнил. То была шутка, проказливая проделка: поместить жену в одну из его историй и сделать из нее важную даму. И вот — она здесь, вместе с ним, в этом зале. Дженнифер, что стала Джиннет.
Матерь Божья!
Но в его книгах она была незамужней, нетронутой.
— Она замужем за Маско, — уныло промямлил он.
Но Ратаган покачал головой.
— Она супруга Брагада, и сюда прибыла из учтивости, дабы подтвердить его мирные намерения.
— Меня не предупредили, — хрипло выдавал Ривен.
Ратаган нахмурился и пристально поглядел на него.
— Ты чем-то обеспокоен, Майкл Ривен? В чем дело?
Ривен почувствовал, что и Мадра тоже встревожилась. Ее рука легла ему на плечо. Он заскрежетал зубами.
— Да все нормально. Забудь об этом.
Стало быть, она замужем за Брагадом. В этом должна заключаться какая-то логика — разгадка того, как возник этот мир.
Должна быть какая-то причина.
Но, черт его подери, если бы только он знал — какая.
Он смотрел на нее, точно затравленный зверь, не в силах отвести глаз. Она ощутила его напряженный взгляд, и брови ее слегка сдвинулись. Ее брови сходились на переносице. Когда их взгляды встретились, она напряглась, потом улыбнулась — едва заметно, и отвела взор. И больше уже не обращала на Ривена никакого внимания. Он почувствовал, как волна безадресной ярости поднимается в нем, и беспомощно сжал ладони в кулаки. Но гнев быстро прошел, оставив лишь опустошение и усталость.
Ничто не свято.
На другом конце зала с громким скрипом раскрылись двойные двери, и гул голосов обратился в шепот, как это бывает на службе в церкви. Все как один обернулись, чтобы увидеть выход людей, препоясанных алым и зеленым, торжественно шествующих по проходу к высоким креслам, что возвышались у дальней стены.
Процессию возглавлял невысокий темноволосый человек, который шел легким непринужденным шагом, держа руку на рукояти меча. Он был чисто выбрит и коротко пострижен, а борода его походила на бороду кузнеца. Или мудреца. Алое платье сидело как влитое на его широкоплечей фигуре.
— Брагад, — шепнул Ратаган.
Ривен не мог оторвать глаз.
— Хью! — выдохнул он.
Его редактор, «повивальная бабка» всех его книг, которые Ривен писал, когда мир был юным. Хью, не вылезающий из своего лондонского кабинета, неизменно одетый в этот свой костюм, который сидит на нем, как на корове седло. Неизменно смолящий вонючие свои сигареты.
Он прошествовал мимо, даже не взглянув на Ривена. Но Джиннет — супруга его — приветливо улыбнулась мужу. Ривен подумал, что он, наверное, сходит с ума. Он пошатнулся и наверняка упал бы, если бы Мадра не поддержала его.
— Вам не по себе?
Но Ривен не смог ничего ответить. Он лишь глядел, не отрываясь, в спину Хью-Брагада. Гнев и отчаяние вихрем носились в его голове. Казалось, он явственно слышит голос Хью — голос, звучащий из прошлого: «Ты знаешь, как я к ней относился, Майк. Я обожал ее. Очаровательная была женщина, восхитительная».
Она! О, черт возьми, она была моей женой!
Но он так и стоял неподвижно, не обращая внимания на встревоженный взгляд Ратагана, и лишь рука его судорожно сжимала холодную рукоять меча.
Послы приблизились к помосту, на котором стояли кресла с высокими спинками. Они остановились, пристукнули каблуками об пол и поклонились. В ответ Байклин и отец его склонили головы.
Брагад заговорил первым — резко и раздраженно.
— Приветствую Варбутта, баронов Раларта и их Рорим, — он повел рукой, как бы обнимая сим жестом всех тех, кто занимал высокие кресла, — Гвилламона, Юдайна, и тех, кто стоял рядом с ними, и остальных баронов, теснившихся во главе зала. — Благородные господа, я — Брагад, правитель Рорима Гаррафада. Рядом со мною — Даман, племянник Магейри, барон Рорима Карнаха. И говорю я от нас обоих, ибо в данном вопросе мнение наше едино, а сила наша — отныне единая сила, — он выдержал паузу, дабы подчеркнуть последние свои слова. — У меня есть послание от наших двух Роримов, пусть услышат его в Раларте. Все, кто желает слушать. Я прошу дозволения его огласить. — В его деланном смирении сквозила ирония. Байклин нахмурился, но Варбутт остался невозмутимым.
— Огласите свое… предложение, — тон его, как всегда, был мягок.
Брагад обернулся к толпе, растянувшейся вдоль стен огромного зала. Все смолкло.
— Я обращаюсь к вам, — вымолвил он громогласно. — Мы, посланцы Гаррафада и Карнаха, насмотрелись уже на то, как наших людей убивают, наши стада вырезают и угоняют, как гибнут наши посевы из-за колдовской зимы, дома наши сровняли с землей кровожадные твари. Убит наследник Карнаха. Дальше так продолжаться не может. Времена года перемешались, и лето уже на исходе. Грядет осень, а урожай слишком скуден, чтобы мы сумели продержаться зиму, вторую зиму за эти полгода. По всей земле распространяется колдовство. Из-за темных злых чар мы оказались на грани голодной смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
В этом Ривен не сомневался. С ним трудно будет вести переговоры.
Лионан стоял рядом. И если Маллаха можно было сравнить с могучим боевым молотом, то Лионан походил на рапиру. Высокий, тонкий, словно молодой тополь, с копной золотисто-рыжих волос, сверкающих точно нимб в свете факелов. Кожа его чиста и нежна, словно кожа девушки. Адамово яблоко прыгает как поплавок. Его красивые, большие, как у газели, глаза прикрыты веками, как если бы он был чем-то обеспокоен. Брови светлы и почти неразличимы. Он еще не привык к власти — отец его умер всего год назад. Он во всем следовал Маско, полагая его выдающейся личностью и подбирая крупицы славы с его камзола. Как там назвал его Ратаган? Неженка. Хотя Байклин говорил, что Лионан — один из лучших фехтовальщиков Дола и отчаянный дуэлянт. Рапира его, гибкая и быстрая, лишила жизни не одного противника.
И вновь Ривен восхитился людьми и подивился событиям, свидетелем которых стал. Он стоял здесь, в этом зале, и, даже не поворачивая головы, различал в толпе героев своих книг. Вот Маллах — разбойник, бандит, не гнушавшийся снимать драгоценности с путешественников и женщин. Лионан — светский франт, изнеженный и жестокий. Странно видеть их здесь — героев его книг в ролях дипломатов. Но, право же, и те, и эти роли им очень шли, думал он.
А потом он увидел женщину.
Темноволосую, кареглазую, одетую в черное. Серебряный обруч украшал ее чистый — без изъяна — лоб. Рядом с Маско она казалась нежным и хрупким цветком.
То была женщина из сна Ривена, двойник погибшей его жены.
О Боже!
Он пихнул Ратагана локтем. Тот быстро обернулся.
— Кто она?
— Кто? — Ратаган озадаченно уставился в толпу.
— Эта женщина, рядом с Маско.
Ратаган с досадою щелкнул языком.
— Ага. Углядел, стало быть. Это, друг мой…
— Джиннет. — Теперь он вспомнил. Слава Всевышнему, он вспомнил. То была шутка, проказливая проделка: поместить жену в одну из его историй и сделать из нее важную даму. И вот — она здесь, вместе с ним, в этом зале. Дженнифер, что стала Джиннет.
Матерь Божья!
Но в его книгах она была незамужней, нетронутой.
— Она замужем за Маско, — уныло промямлил он.
Но Ратаган покачал головой.
— Она супруга Брагада, и сюда прибыла из учтивости, дабы подтвердить его мирные намерения.
— Меня не предупредили, — хрипло выдавал Ривен.
Ратаган нахмурился и пристально поглядел на него.
— Ты чем-то обеспокоен, Майкл Ривен? В чем дело?
Ривен почувствовал, что и Мадра тоже встревожилась. Ее рука легла ему на плечо. Он заскрежетал зубами.
— Да все нормально. Забудь об этом.
Стало быть, она замужем за Брагадом. В этом должна заключаться какая-то логика — разгадка того, как возник этот мир.
Должна быть какая-то причина.
Но, черт его подери, если бы только он знал — какая.
Он смотрел на нее, точно затравленный зверь, не в силах отвести глаз. Она ощутила его напряженный взгляд, и брови ее слегка сдвинулись. Ее брови сходились на переносице. Когда их взгляды встретились, она напряглась, потом улыбнулась — едва заметно, и отвела взор. И больше уже не обращала на Ривена никакого внимания. Он почувствовал, как волна безадресной ярости поднимается в нем, и беспомощно сжал ладони в кулаки. Но гнев быстро прошел, оставив лишь опустошение и усталость.
Ничто не свято.
На другом конце зала с громким скрипом раскрылись двойные двери, и гул голосов обратился в шепот, как это бывает на службе в церкви. Все как один обернулись, чтобы увидеть выход людей, препоясанных алым и зеленым, торжественно шествующих по проходу к высоким креслам, что возвышались у дальней стены.
Процессию возглавлял невысокий темноволосый человек, который шел легким непринужденным шагом, держа руку на рукояти меча. Он был чисто выбрит и коротко пострижен, а борода его походила на бороду кузнеца. Или мудреца. Алое платье сидело как влитое на его широкоплечей фигуре.
— Брагад, — шепнул Ратаган.
Ривен не мог оторвать глаз.
— Хью! — выдохнул он.
Его редактор, «повивальная бабка» всех его книг, которые Ривен писал, когда мир был юным. Хью, не вылезающий из своего лондонского кабинета, неизменно одетый в этот свой костюм, который сидит на нем, как на корове седло. Неизменно смолящий вонючие свои сигареты.
Он прошествовал мимо, даже не взглянув на Ривена. Но Джиннет — супруга его — приветливо улыбнулась мужу. Ривен подумал, что он, наверное, сходит с ума. Он пошатнулся и наверняка упал бы, если бы Мадра не поддержала его.
— Вам не по себе?
Но Ривен не смог ничего ответить. Он лишь глядел, не отрываясь, в спину Хью-Брагада. Гнев и отчаяние вихрем носились в его голове. Казалось, он явственно слышит голос Хью — голос, звучащий из прошлого: «Ты знаешь, как я к ней относился, Майк. Я обожал ее. Очаровательная была женщина, восхитительная».
Она! О, черт возьми, она была моей женой!
Но он так и стоял неподвижно, не обращая внимания на встревоженный взгляд Ратагана, и лишь рука его судорожно сжимала холодную рукоять меча.
Послы приблизились к помосту, на котором стояли кресла с высокими спинками. Они остановились, пристукнули каблуками об пол и поклонились. В ответ Байклин и отец его склонили головы.
Брагад заговорил первым — резко и раздраженно.
— Приветствую Варбутта, баронов Раларта и их Рорим, — он повел рукой, как бы обнимая сим жестом всех тех, кто занимал высокие кресла, — Гвилламона, Юдайна, и тех, кто стоял рядом с ними, и остальных баронов, теснившихся во главе зала. — Благородные господа, я — Брагад, правитель Рорима Гаррафада. Рядом со мною — Даман, племянник Магейри, барон Рорима Карнаха. И говорю я от нас обоих, ибо в данном вопросе мнение наше едино, а сила наша — отныне единая сила, — он выдержал паузу, дабы подчеркнуть последние свои слова. — У меня есть послание от наших двух Роримов, пусть услышат его в Раларте. Все, кто желает слушать. Я прошу дозволения его огласить. — В его деланном смирении сквозила ирония. Байклин нахмурился, но Варбутт остался невозмутимым.
— Огласите свое… предложение, — тон его, как всегда, был мягок.
Брагад обернулся к толпе, растянувшейся вдоль стен огромного зала. Все смолкло.
— Я обращаюсь к вам, — вымолвил он громогласно. — Мы, посланцы Гаррафада и Карнаха, насмотрелись уже на то, как наших людей убивают, наши стада вырезают и угоняют, как гибнут наши посевы из-за колдовской зимы, дома наши сровняли с землей кровожадные твари. Убит наследник Карнаха. Дальше так продолжаться не может. Времена года перемешались, и лето уже на исходе. Грядет осень, а урожай слишком скуден, чтобы мы сумели продержаться зиму, вторую зиму за эти полгода. По всей земле распространяется колдовство. Из-за темных злых чар мы оказались на грани голодной смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120