Осыпавшиеся мельчайшие капельки воды вырисовывали удивительную фигуру, которая стояла на поверхности реки, словно под ногами у нее была не вода, а крепкий дубовый паркет. Длинные белые волосы мужчины были перехвачены в нескольких местах серебряными заколками в виде обручей. Длинная светлая хламида торчала из-под белоснежной куртки, сверкавшей в лучах солнца, как будто она была соткана из алмазной нити. В руках водяной держал оружие — короткий трезубец, украшенный мелким речным жемчугом. Ни одной капли воды не скатывалось ни с одежды, ни с волос незнакомца — они были совершенно сухими. Только на лезвиях трезубца горели капли какой-то влаги, больше напоминавшей рыбий жир, нежели речную воду.
— Княжич Хокийо, — глухим и каким-то неживым голосом обратился к водяному предводитель сванов, с пения которого и начался странный обряд. — Дружественный водяным народ ищет у тебя помощи и покровительства.
Бесстрастно-красивое лицо наследника князя Остайи дернулось, когда он взглянул на распростертые тела нескольких гаруд, которые бесформенными сгустками колыхались в прибрежных волнах. Однако водяной не спешил ни высказывать неудовольствие по поводу своих убитых слуг, ни приветствовать альвов, молча толпившихся перед ним. Он неторопливо сделал несколько шагов по водной глади и приблизился к берегу.
— Какое покровительство могу оказать я могущественным сванам? — наконец задал он вопрос негромким приятным голосом. Разговор шел на языке Младших — универсальном наречии, принятом в империи. — Я всего лишь сын правителя, князя Остайи, и если вам нужен совет или помощь, то следует обращаться к моему отцу. У меня нет ни власти, ни силы, чтобы помочь вам.
— Мы знаем князя Остайю и заключили с ним вечный договор о мире между нашими народами, — терпеливо сказал сван. — Но нам известно также, что водяной владыка проводит дни и ночи на дне подземной реки, которая течет от берегов Хмурой до самого Теплого озера. Он не любит дневного света, но старается не выходить из каменных гротов своего подводного дворца даже ночью. Ты же, молодой княжич, известен своей любовью к новым местам. Ты смело обходишь дозором Хмурую реку до самой дельты, по руслам ручьев ты добираешься до Черных гор, а птицы Фа рассказывают, что видели тебя на вершине Праведника — самого высокого горного уступа в этих местах.
— Не понимаю, как моя склонность к перемене мест может помочь вам? — пожал плечами Хокийо, не отводя пристального взгляда от оратора, которые скинул промокший капюшон и важно топорщил свою серую, заросшую шерстью морду.
— Позволь нам объяснить это тебе, благородный княжич. — Сван сделал шаг назад, и в толпе его соплеменников тоже произошло движение. Сваны, стоявшие стеной, вдруг раздвинулись в стороны, открывая перед Хокийо небольшой коридор. В конце его стоял массивный дубовый стол, заваленный бумагами и книгами, выглядевший просто нелепо на неуютном берегу Хмурой реки. Такому столу было место разве что в лаборатории мага или алхимика, но никак не на продуваемом всеми ветрами каменистом пляже. Две тяжелые скамьи были приставлены по обе стороны стола. Водяной с удивлением перевел взгляд на собеседника, однако тот только кивнул, приглашая княжича следовать за ним, и пошел мимо своих соплеменников к столу, не оглядываясь, словно будучи полностью уверенным, что Хокийо последует за ним. Подобная наглость заставила водяного поморщиться, однако любопытство и обеспокоенность пересилили недовольство.
Легко ступив на берег, Хокийо последовал за сваном, который уже подошел к столу и уселся на одну скамью, поджидая княжича. Несколько мелких серых чаек, которые сопровождали наследника, со свистом пронеслись над головами сванов и устроились на ближайшем большом каменном валуне, словно верные телохранители своего господина. Предводитель быстро стрельнул глазами в их сторону. Водяной, который двигался по земле так же изящно и непринужденно, как и по воде, дошел до скамьи, предназначенной ему, и присел на самый ее краешек, не разворачиваясь полностью к столу. Сваны, которые продолжали стоять вдоль берега, сочли это знаком — они быстро разбрелись по пляжу и через несколько секунд исчезли в лесу, как будто их и не было. Хокийо, приподняв бровь, хотел задать вопрос свану, сидевшему напротив него, но тот лишь повелительно поднял руку, что уж никак не вязалось с просительным тоном, которым он всего несколько минут назад умолял княжича о покровительстве. Бумаги, лежавшие на столе, неожиданно зашуршали, но не от ветра. Внезапно они стали исчезать, растворяться прямо в воздухе на глазах у водяного. Поверхность стола оказалась совершенно пустой и гладкой, как зеркало.
— Наклонись, княжич, — мягко сказал предводитель сванов, бережно кладя на столешницу свою мохнатую и когтистую лапу. — Наклонись, и ты увидишь, о чем именно мы хотели просить тебя. Я готов пояснить тебе это на словах, но лучше будет, если ты увидишь сам.
Хокийо не спешил последовать приглашению сван, тем более что странный разговор нравился ему всё меньше и меньше. Конечно, сваны заключили договор о вечном мире с водяными, вернее, князь Остайя пошел на это после уговоров великого канцлера Хельви, с которым водяных связывало не только близкое знакомство, но и надежда на возрождение рода. Старинное предание, в которое отчаянно верил старый князь, гласило, что знаком начала нового расцвета для водяных станет голова дракона, которую принесет незнакомец из чужого племени. Остайя, потерявший в результате вековых магических войн практически все владения, завещанные ему предками, не надеялся получить новые богатства при помощи собственного меча. Молодому княжичу казалось несколько унизительным, однако отец и впрямь полагал, что исправить положение их народа может не дружина и не заклятия, а только голова дракона.
Стоит ли говорить, что из сотен незнакомцев, насильно или за золото посланных в Черные горы за головой дракона, в живых и с добычей вернулся только человек по имени Хельви. Правда, на поиски дракона он ушел и без подсказки Остайи — тогдашнему наместнику Западного края и правителю Верхата была обещана ни много ни мало рука императорской дочери в том случае, если он принесет в Гору девяти драконов шкуру крылатого зверя. Однако, отдав голову водяному князю, Хельви сумел заручиться поддержкой всё еще могущественного хозяина всех ручьев, рек и озер в предгорье. Не в последнюю очередь благодаря этой поддержке будущий великий канцлер и двое его товарищей сумели добраться до столицы живыми и здоровыми.
После того как сванов было решено разместить на пустынных берегах Хмурой реки, Хельви настоял, чтобы договор о вечном мире, который был подписан между империей Младших и водяными, распространялся и на племя первопроходцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Княжич Хокийо, — глухим и каким-то неживым голосом обратился к водяному предводитель сванов, с пения которого и начался странный обряд. — Дружественный водяным народ ищет у тебя помощи и покровительства.
Бесстрастно-красивое лицо наследника князя Остайи дернулось, когда он взглянул на распростертые тела нескольких гаруд, которые бесформенными сгустками колыхались в прибрежных волнах. Однако водяной не спешил ни высказывать неудовольствие по поводу своих убитых слуг, ни приветствовать альвов, молча толпившихся перед ним. Он неторопливо сделал несколько шагов по водной глади и приблизился к берегу.
— Какое покровительство могу оказать я могущественным сванам? — наконец задал он вопрос негромким приятным голосом. Разговор шел на языке Младших — универсальном наречии, принятом в империи. — Я всего лишь сын правителя, князя Остайи, и если вам нужен совет или помощь, то следует обращаться к моему отцу. У меня нет ни власти, ни силы, чтобы помочь вам.
— Мы знаем князя Остайю и заключили с ним вечный договор о мире между нашими народами, — терпеливо сказал сван. — Но нам известно также, что водяной владыка проводит дни и ночи на дне подземной реки, которая течет от берегов Хмурой до самого Теплого озера. Он не любит дневного света, но старается не выходить из каменных гротов своего подводного дворца даже ночью. Ты же, молодой княжич, известен своей любовью к новым местам. Ты смело обходишь дозором Хмурую реку до самой дельты, по руслам ручьев ты добираешься до Черных гор, а птицы Фа рассказывают, что видели тебя на вершине Праведника — самого высокого горного уступа в этих местах.
— Не понимаю, как моя склонность к перемене мест может помочь вам? — пожал плечами Хокийо, не отводя пристального взгляда от оратора, которые скинул промокший капюшон и важно топорщил свою серую, заросшую шерстью морду.
— Позволь нам объяснить это тебе, благородный княжич. — Сван сделал шаг назад, и в толпе его соплеменников тоже произошло движение. Сваны, стоявшие стеной, вдруг раздвинулись в стороны, открывая перед Хокийо небольшой коридор. В конце его стоял массивный дубовый стол, заваленный бумагами и книгами, выглядевший просто нелепо на неуютном берегу Хмурой реки. Такому столу было место разве что в лаборатории мага или алхимика, но никак не на продуваемом всеми ветрами каменистом пляже. Две тяжелые скамьи были приставлены по обе стороны стола. Водяной с удивлением перевел взгляд на собеседника, однако тот только кивнул, приглашая княжича следовать за ним, и пошел мимо своих соплеменников к столу, не оглядываясь, словно будучи полностью уверенным, что Хокийо последует за ним. Подобная наглость заставила водяного поморщиться, однако любопытство и обеспокоенность пересилили недовольство.
Легко ступив на берег, Хокийо последовал за сваном, который уже подошел к столу и уселся на одну скамью, поджидая княжича. Несколько мелких серых чаек, которые сопровождали наследника, со свистом пронеслись над головами сванов и устроились на ближайшем большом каменном валуне, словно верные телохранители своего господина. Предводитель быстро стрельнул глазами в их сторону. Водяной, который двигался по земле так же изящно и непринужденно, как и по воде, дошел до скамьи, предназначенной ему, и присел на самый ее краешек, не разворачиваясь полностью к столу. Сваны, которые продолжали стоять вдоль берега, сочли это знаком — они быстро разбрелись по пляжу и через несколько секунд исчезли в лесу, как будто их и не было. Хокийо, приподняв бровь, хотел задать вопрос свану, сидевшему напротив него, но тот лишь повелительно поднял руку, что уж никак не вязалось с просительным тоном, которым он всего несколько минут назад умолял княжича о покровительстве. Бумаги, лежавшие на столе, неожиданно зашуршали, но не от ветра. Внезапно они стали исчезать, растворяться прямо в воздухе на глазах у водяного. Поверхность стола оказалась совершенно пустой и гладкой, как зеркало.
— Наклонись, княжич, — мягко сказал предводитель сванов, бережно кладя на столешницу свою мохнатую и когтистую лапу. — Наклонись, и ты увидишь, о чем именно мы хотели просить тебя. Я готов пояснить тебе это на словах, но лучше будет, если ты увидишь сам.
Хокийо не спешил последовать приглашению сван, тем более что странный разговор нравился ему всё меньше и меньше. Конечно, сваны заключили договор о вечном мире с водяными, вернее, князь Остайя пошел на это после уговоров великого канцлера Хельви, с которым водяных связывало не только близкое знакомство, но и надежда на возрождение рода. Старинное предание, в которое отчаянно верил старый князь, гласило, что знаком начала нового расцвета для водяных станет голова дракона, которую принесет незнакомец из чужого племени. Остайя, потерявший в результате вековых магических войн практически все владения, завещанные ему предками, не надеялся получить новые богатства при помощи собственного меча. Молодому княжичу казалось несколько унизительным, однако отец и впрямь полагал, что исправить положение их народа может не дружина и не заклятия, а только голова дракона.
Стоит ли говорить, что из сотен незнакомцев, насильно или за золото посланных в Черные горы за головой дракона, в живых и с добычей вернулся только человек по имени Хельви. Правда, на поиски дракона он ушел и без подсказки Остайи — тогдашнему наместнику Западного края и правителю Верхата была обещана ни много ни мало рука императорской дочери в том случае, если он принесет в Гору девяти драконов шкуру крылатого зверя. Однако, отдав голову водяному князю, Хельви сумел заручиться поддержкой всё еще могущественного хозяина всех ручьев, рек и озер в предгорье. Не в последнюю очередь благодаря этой поддержке будущий великий канцлер и двое его товарищей сумели добраться до столицы живыми и здоровыми.
После того как сванов было решено разместить на пустынных берегах Хмурой реки, Хельви настоял, чтобы договор о вечном мире, который был подписан между империей Младших и водяными, распространялся и на племя первопроходцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93