Только слабенькая она у тебя — наверняка из какого-нибудь несостоявшегося триума.
За Любавухой стояла Алай. Снова в синем учительском халате поверх свободного мужского костюма, но всё такая же женственная и притягательная. Она с нескрываемом насмешкой смотрела на груженного внуками Керлика, но в её глазах таилось смущение. Гостья быстро сообразила, что оно видно, и отвела взгляд.
— Это почему я магинька?
— Алай, — покачал головой чародей. — Любавуха, хоть и вредная бабка, зато всё видит. А уж я-то порядки твоего Уединения ох как знаю.
— Вот же! — зацокала знахарка. — Храмовницу соблазнил — и не стыдится!
— Бабушка, — успокаивающе подняла руку воительница. — Это давно случилось. Да и не храмовинцей я была — всего лишь уединённой, почти призванной. А сейчас я вовсе замужем да с детьми — явно не моё дело в Уединениях сидеть!
— А что муж, дети? — всполошился Керлик.
— Они сами меня сюда послали, — пожала плечами Алай. — И вообще-то Хитто мне не муж — нам в Уединении Брака давно развод подписали. Всё чин чином.
— Поганка!
— Поганка, — согласилась женщина. — И всё-таки, почему ты считаешь меня магиней — ведь ты сам сказал, что наша божественная ею не является? Тогда и другие в Уединении…
— Божественная Уединения-от-Мира на то и божественная, — со вздохом перебил хозяин, — чтобы быть призванной божеством! Силы Келейты другие… — Керлик, вспомнив произошедшее с Литой, прижал к себе внуков. Те недовольно пискнули. — Причём в вашем Уединении её силы ничто не ограничивало… Я там… тогда почти любил тебя, Алай! А Келейта смогла перенаправить моё чувство на себя. — Чародей невесело усмехнулся. — И я даже не заметил её ненависти ко мне.
— Но почему? Зачем?
— Потому что… так мне кажется, божество приказало ей родить от меня младенца. Девочку… Возможно, божество не ошиблось. Сделать Келейту своей рабыней мне было бы противно, а вот тебя… — Керлик запрокинул голову, останавливая набежавшие слёзы, и увидел в небесах сверкающую точку. — Ой! А вот и Си-х-Ха!
— Драконыш? — изумилась Любавуха. — И чем ты решил заняться, чароплёт?
— Что я, по-твоему, должен в замке с двумя вопящими младенцами киснуть, когда эти умники развлекаются?! — возмутился маг и добавил гордо. — Мы кататься собрались. На драконе. Настоящем. Его я уже уломал.
— А меня возьмёте? — хитро улыбнулась Алай.
— Нет, — категорично отрезал Керлик.
— Я ведь и на свадьбу вернуться могу… — намекнула рыцарь.
Чародей скептически хмыкнул, но больше возражать не стал, а просто вручил женщине на сохранение Иванда — тот довольно устроился на груди воительницы, чем вызвал смешки и удивлённые восклицания (что будет, когда мальчишка вырастет!) — усадил Алай на переливающуюся всеми цветами радуги спину дракона. Затем взобрался сам.
Под улюлюканье и в сопровождении собственного досадливого рыка Си-х-Ха вознёс четырёх пассажиров в небеса. Прогулка началась.
А Любавуха некоторое время смотрела вослед удаляющемуся дракону, но потом вдруг резко потупила взор. Не дай предки, обернётся господин и увидит горящие алым глаза. Всё ведь поймёт: молодой, наивный, но не глупый же! Испугается, чего доброго… Маги же сначала заклятьями сыплют и только после разбираются — зачем оно Любавухе? И где ей ещё такого чароплёта найти… подходящего?
Пусть господин охраняет логово Любавухи, а Любавуха уж поможет охранить господина с потомством. И лучше пусть пока он не ведает о такой взаимной страже! Вот возродится стая — тогда придёт и время раскрывать секреты, а сейчас боязно. Знахарка тяжело вздохнула. Нет, она не хочет потерять всё сейчас, когда жизнь стаи постепенно налаживается. И слишком многое Любавуха положила на возрождение: и жизнь непутёвого внука, бывшего барона, и свою вечную молодость. Даже свою свободу! Последняя королева истинных оборачивающихся присягнула в верности человеку! Но лучше подчиниться чароплёту, чем видеть забвение и смерть своей семьи… Да и чароплёт всё поймёт — тоже ведь семейный.
Старая волчица завыла, из деревушки Чёрная Волна ей вторило множество голосов. Было слышно и поскуливание щенят… Стая росла. И это вселяло надежду в королеву. Потому она пела не луне, а яркому весеннему солнцу.
* * *
Чёрный замок скучал в одиночестве — все его покинули, даже полупрозрачные белёсые то ли люди, то ли волки вернулись в своё обиталище под землёй, во чреве холма-волны. Да что там люди-волки! Белобрыська с сыновьями, а за ней и прочая живность, включая Пушистика, утянулась на прогулку. В общем, на месте Чёрный замок явно ничто не держало. Поэтому он решил навестить старшего брата — Замок Путей. Но пока соображал, в какой стороне тот находится, вернулся Си-х-Ха. Вечерело.
Летающий ящер, освободившись от пассажиров, отправился купаться в озеро неподалёку от нового лежбища, уже обустроенного и сверкающего кое-какими драгоценностями. Хозяин с маленькими хозяевами и гостьей тоже пошли мыться.
Чуть позже в замок прошмыгнула чёрная пантера с выводком. Пушистик и Кузя прилетели верхом на воронах — наверняка за драконом подсмотрели. Ещё через полчаса вернулись молодые хозяева, чем-то довольные и весёлые, даже пели о концертах и кошках. Услыхав это, хозяин и гостья решительно потащили молодых хозяев умываться, те громко возмущались, но не сопротивлялись. Как ни странно, они оказались действительно трезвыми — просто очень весёлыми.
Утихло семейство далеко заполночь. Чёрный замок подумал и поход к брату отложил. Правильно сделал: уже на следующее утро у ворот переминался с ноги на ногу светловолосый мужчина. Он было собрался постучать молоточком по калитке, но та вдруг распахнулась — хозяин ждал этого гостя без малого месяц. Чёрный замок отличался вежливостью, поэтому не заставил незнакомца дожидаться несуществующего привратника, а просто впустил мужчину внутрь.
Глава 22
Дела семейные, или Об устройстве Мира
Император и его Первый советник сидели за покрытым чёрным бархатом столом. Эфа раскладывал карты, всё тот же «Крестовик». За действом внимательно наблюдали обнажённая дева с фонариком над головой и громадная чёрная пантера. Окно, как и прежде, распахнуто настежь. Снаружи доносилось весёлое чириканье-свист, которому нисколько не мешала ругань старшего садовника на младшего. Даже у покоев рядом с тихим, уютным садиком есть недостатки.
— Тебе не надоела эта забава? — поинтересовался Имлунд, следя, как на бархат ложится весь чёрный дом — масть Пустой карты. — Может, всё-таки женщину заведёшь? Если появится что-то месяцев через восемь-девять, обещаю — Романд не взойдёт на престол. Более того, станет самым верным сторонником братика.
Эфа проигнорировал Советника. Поверх Пустых карт упал Магистр Пульсара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
За Любавухой стояла Алай. Снова в синем учительском халате поверх свободного мужского костюма, но всё такая же женственная и притягательная. Она с нескрываемом насмешкой смотрела на груженного внуками Керлика, но в её глазах таилось смущение. Гостья быстро сообразила, что оно видно, и отвела взгляд.
— Это почему я магинька?
— Алай, — покачал головой чародей. — Любавуха, хоть и вредная бабка, зато всё видит. А уж я-то порядки твоего Уединения ох как знаю.
— Вот же! — зацокала знахарка. — Храмовницу соблазнил — и не стыдится!
— Бабушка, — успокаивающе подняла руку воительница. — Это давно случилось. Да и не храмовинцей я была — всего лишь уединённой, почти призванной. А сейчас я вовсе замужем да с детьми — явно не моё дело в Уединениях сидеть!
— А что муж, дети? — всполошился Керлик.
— Они сами меня сюда послали, — пожала плечами Алай. — И вообще-то Хитто мне не муж — нам в Уединении Брака давно развод подписали. Всё чин чином.
— Поганка!
— Поганка, — согласилась женщина. — И всё-таки, почему ты считаешь меня магиней — ведь ты сам сказал, что наша божественная ею не является? Тогда и другие в Уединении…
— Божественная Уединения-от-Мира на то и божественная, — со вздохом перебил хозяин, — чтобы быть призванной божеством! Силы Келейты другие… — Керлик, вспомнив произошедшее с Литой, прижал к себе внуков. Те недовольно пискнули. — Причём в вашем Уединении её силы ничто не ограничивало… Я там… тогда почти любил тебя, Алай! А Келейта смогла перенаправить моё чувство на себя. — Чародей невесело усмехнулся. — И я даже не заметил её ненависти ко мне.
— Но почему? Зачем?
— Потому что… так мне кажется, божество приказало ей родить от меня младенца. Девочку… Возможно, божество не ошиблось. Сделать Келейту своей рабыней мне было бы противно, а вот тебя… — Керлик запрокинул голову, останавливая набежавшие слёзы, и увидел в небесах сверкающую точку. — Ой! А вот и Си-х-Ха!
— Драконыш? — изумилась Любавуха. — И чем ты решил заняться, чароплёт?
— Что я, по-твоему, должен в замке с двумя вопящими младенцами киснуть, когда эти умники развлекаются?! — возмутился маг и добавил гордо. — Мы кататься собрались. На драконе. Настоящем. Его я уже уломал.
— А меня возьмёте? — хитро улыбнулась Алай.
— Нет, — категорично отрезал Керлик.
— Я ведь и на свадьбу вернуться могу… — намекнула рыцарь.
Чародей скептически хмыкнул, но больше возражать не стал, а просто вручил женщине на сохранение Иванда — тот довольно устроился на груди воительницы, чем вызвал смешки и удивлённые восклицания (что будет, когда мальчишка вырастет!) — усадил Алай на переливающуюся всеми цветами радуги спину дракона. Затем взобрался сам.
Под улюлюканье и в сопровождении собственного досадливого рыка Си-х-Ха вознёс четырёх пассажиров в небеса. Прогулка началась.
А Любавуха некоторое время смотрела вослед удаляющемуся дракону, но потом вдруг резко потупила взор. Не дай предки, обернётся господин и увидит горящие алым глаза. Всё ведь поймёт: молодой, наивный, но не глупый же! Испугается, чего доброго… Маги же сначала заклятьями сыплют и только после разбираются — зачем оно Любавухе? И где ей ещё такого чароплёта найти… подходящего?
Пусть господин охраняет логово Любавухи, а Любавуха уж поможет охранить господина с потомством. И лучше пусть пока он не ведает о такой взаимной страже! Вот возродится стая — тогда придёт и время раскрывать секреты, а сейчас боязно. Знахарка тяжело вздохнула. Нет, она не хочет потерять всё сейчас, когда жизнь стаи постепенно налаживается. И слишком многое Любавуха положила на возрождение: и жизнь непутёвого внука, бывшего барона, и свою вечную молодость. Даже свою свободу! Последняя королева истинных оборачивающихся присягнула в верности человеку! Но лучше подчиниться чароплёту, чем видеть забвение и смерть своей семьи… Да и чароплёт всё поймёт — тоже ведь семейный.
Старая волчица завыла, из деревушки Чёрная Волна ей вторило множество голосов. Было слышно и поскуливание щенят… Стая росла. И это вселяло надежду в королеву. Потому она пела не луне, а яркому весеннему солнцу.
* * *
Чёрный замок скучал в одиночестве — все его покинули, даже полупрозрачные белёсые то ли люди, то ли волки вернулись в своё обиталище под землёй, во чреве холма-волны. Да что там люди-волки! Белобрыська с сыновьями, а за ней и прочая живность, включая Пушистика, утянулась на прогулку. В общем, на месте Чёрный замок явно ничто не держало. Поэтому он решил навестить старшего брата — Замок Путей. Но пока соображал, в какой стороне тот находится, вернулся Си-х-Ха. Вечерело.
Летающий ящер, освободившись от пассажиров, отправился купаться в озеро неподалёку от нового лежбища, уже обустроенного и сверкающего кое-какими драгоценностями. Хозяин с маленькими хозяевами и гостьей тоже пошли мыться.
Чуть позже в замок прошмыгнула чёрная пантера с выводком. Пушистик и Кузя прилетели верхом на воронах — наверняка за драконом подсмотрели. Ещё через полчаса вернулись молодые хозяева, чем-то довольные и весёлые, даже пели о концертах и кошках. Услыхав это, хозяин и гостья решительно потащили молодых хозяев умываться, те громко возмущались, но не сопротивлялись. Как ни странно, они оказались действительно трезвыми — просто очень весёлыми.
Утихло семейство далеко заполночь. Чёрный замок подумал и поход к брату отложил. Правильно сделал: уже на следующее утро у ворот переминался с ноги на ногу светловолосый мужчина. Он было собрался постучать молоточком по калитке, но та вдруг распахнулась — хозяин ждал этого гостя без малого месяц. Чёрный замок отличался вежливостью, поэтому не заставил незнакомца дожидаться несуществующего привратника, а просто впустил мужчину внутрь.
Глава 22
Дела семейные, или Об устройстве Мира
Император и его Первый советник сидели за покрытым чёрным бархатом столом. Эфа раскладывал карты, всё тот же «Крестовик». За действом внимательно наблюдали обнажённая дева с фонариком над головой и громадная чёрная пантера. Окно, как и прежде, распахнуто настежь. Снаружи доносилось весёлое чириканье-свист, которому нисколько не мешала ругань старшего садовника на младшего. Даже у покоев рядом с тихим, уютным садиком есть недостатки.
— Тебе не надоела эта забава? — поинтересовался Имлунд, следя, как на бархат ложится весь чёрный дом — масть Пустой карты. — Может, всё-таки женщину заведёшь? Если появится что-то месяцев через восемь-девять, обещаю — Романд не взойдёт на престол. Более того, станет самым верным сторонником братика.
Эфа проигнорировал Советника. Поверх Пустых карт упал Магистр Пульсара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157