Знак Начала, живи,
Мать Леса, цвети,
Храм Птиц, стой крепко на своих ногах.
Огонь тебя не тронет.
Юное деревце ответило на ее призыв, а в следующее мгновение к нему присоединился глубокий, исполненный могучей силы голос, который мог принадлежать только Великому Белому Дереву. Его серебристые модуляции наполнили душу Рапсодии восторгом, вернули в прошлое, в давно ушедшее время, когда она впервые услышала пение Сагии, укрывшего ее, Акмеда и Грунтора от опасности и приведшего сюда, чтобы они начали новую жизнь в новом мире. Она вплела свою мелодию в музыку дерева и начала перечислять времена года, чтобы само Время встало на защиту Великого Белого Дерева:
Пусть прольется на тебя свет ранней весны
И согреет тепло летнего солнца,
Пусть украсят тебя алые листья.
Огонь тебя не тронет.
Гармония набрала силу, смешалась с песней исцеления, которую играла лютня, оставленная здесь год назад. Рапсодия довольно улыбнулась и повернулась к Ллаурону, с интересом за ней наблюдавшему.
— Боюсь, больше я ничего сделать не могу. И не знаю, получилось ли у меня что-нибудь.
Ллаурон ласково улыбнулся ей в ответ:
— Я уверен, что получилось. И благодарен тебе, дорогая.
Рапсодия кивнула и надела на голову капюшон.
— Не стоит меня благодарить. А теперь пора в путь. Нам предстоит дальняя дорога, и у нас еще много дел.
Они шли по тропе, ведя лошадей в поводу и останавливаясь время от времени, чтобы рассмотреть дорожные вехи, заросшие сорняками, погребенные под снегом, забытые людьми. Рапсодия прихватила с собой кинжал из драконьего когтя, но пользовалась им лишь затем, чтобы вскопать землю. Воспоминания о том, какую роль он сыграл в последние минуты жизни Джо, мешали ей относиться к нему как к оружию.
Она осторожно срезала замерзшие сорняки и колючий кустарник, которые закрывали мемориальные камни и доски. Ллаурон с теплой улыбкой наблюдал за ней. В каждом таком месте она пропела песнь исцеления, обращенную к полевым цветам, еще спавшим под снегом, с просьбой подарить им весной красоту. Сама тропа ее не трогала, она не встречалась с древними намерьенами и считала их диковинными и беспокойными людьми, но понимала, что для Ллаурона имеет большое значение ее желание почтить их память, и потому не стала предлагать ему повернуть назад, хотя ей очень этого хотелось.
Они пересекли ничем не отмеченную границу и вернулись в Наварн. По пути им все чаще стали попадаться заросшие колючими кустами, заброшенные памятники древней истории.
— Знаете, меня удивляет, что лорд Стивен ничего не делает, чтобы сохранить для будущих поколений напоминание о своих предках, — сказала Рапсодия, закончив очищать третью веху и убирая кинжал. — В конце концов, он же намерьенский историк.
— Быть правителем Орландана, да еще намерьеном, в наше время очень трудно. — Ллаурон наклонился, чтобы получше рассмотреть веху. — Королевскую линию еще признают, но война и преступления Энвин и Гвиллиама оставили очень глубокий след. Поведение Стивена отражает отношение многих намерьенов нового поколения: устроить в собственном замке небольшой музей можно, а все остальное, напоминающее о намерьенах, лучше предать забвению. Впрочем, скоро все изменится, верно, дорогая? Гвидион вернет нам право снова гордиться нашими предками.
— Не сомневаюсь, — очень серьезно ответила Рапсодия и вскочила в седло.
Укрывшись в зарослях деревьев к югу от тропы, Ларк жестом приказала всем сохранять тишину и прислушалась к затихающему топоту копыт.
Когда все стихло, она повернулась к своему отряду, состоящему из предателей-филидов, и кивнула.
— Ты готова, Мать?
Ларк снова кивнула.
— Хорошо, — проговорил Каддир, нервно теребивший край рясы. — Старайтесь держаться от него подальше. Нам нужно, чтобы он устал. Все понятно? — Молчаливые кивки были ему ответом. — Отлично. В путь.
50
Дорога до Гвинвуда, пролегавшая по северо-западному Наварну, заняла три дня, причем в основном они ехали по холмам. Рапсодия видела, что Ллаурон устал, он почти не спал ночами и, казалось, плохо переносил холод. Он начал кашлять, а настойки из трав, которые она прихватила с собой, не помогали. Вечерами она пела ему песнь исцеления, и ему становилось немного лучше, но, когда вставало солнце, его снова сотрясали приступы жестокого кашля. Наконец Рапсодия приняла решение.
— Ллаурон, это безумие. Вы больны, и вам становится все хуже. Мы должны вернуться. Я приеду сюда весной и приведу в порядок все вехи и памятники на тропе.
— В этой части Наварна осталось всего три штуки, до них совсем близко. Давай займемся ими сегодня, а потом заедем к Стивену. Его замок недалеко отсюда, и я не сомневаюсь, что он успел по тебе соскучиться.
Рапсодия согласилась, что так будет разумнее всего. Ллаурон находился в ужасающем состоянии и не смог бы добраться до Гвинвуда, по крайней мере быстро, а Стивен обязательно позаботится о его здоровье и будет рад принять своих друзей в Хагфорте.
— Ладно. — Она поцеловала Ллаурона в щеку. — Но не надейтесь, что вам удастся уговорить меня продолжить наше занятие. Три вехи — и все. Я не хочу попасть в сильную бурю вроде той, что помешала отряду, который вы послали мне на выручку в Сорболд. Я предпочитаю иметь чистую совесть.
— Ты права, — не стал спорить Ллаурон, но в его глазах заплясали смешинки.
Они приводили в порядок каменную веху, на которой были выбиты имена первых поселенцев в Западном Наварне, когда Рапсодия вдруг почувствовала порыв ледяного ветра, налетевшего на маленькую поляну. Ллаурон стоял у нее за спиной, наблюдая за тем, как она расчищает основание памятника от упавших веток. Повернувшись, она увидела Каддира и выпрямилась как раз в тот момент, когда на поляну выехал отряд — четыре мужчины и одна женщина. Рапсодия быстро взглянула на Ллаурона. Женщину звали Ларк, и она была одной из жриц и травницей Ллаурона, у которой Рапсодия в свое время брала уроки.
Ллаурон нахмурился:
— Каддир, я думал, ты занимаешься подготовкой к дню весеннего равноденствия.
Каддир кивнул, и остальные филиды окружили Ллаурона с Рапсодией плотным кольцом.
— Я и занимаюсь. И намерен проследить за тем, чтобы церемония прошла под руководством нового Главного жреца.
Внутри у Рапсодии все похолодело.
— Это в каком смысле?
— А в таком, что он решил использовать древний ритуал передачи полномочий, дорогая, — ответил Ллаурон спокойно. — Он бросает мне вызов — по закону Буда-Кай.
Рука Рапсодии невольно скользнула к рукояти Звездного Горна. Буда-Кай — так филиды называли смертельный поединок за обладание верховной властью, ритуал, к которому не возвращались со времен Намерьенской войны. Ей рассказал о нем сам Ллаурон, когда давал уроки истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221