Гордон и сам был вынужден признать, что с тех пор, как он бывал тут в последний раз, заведение малость поплохело. На вопрос, когда именно он был тут в последний раз, Гордон ответил уклончиво. Парри решил, что, очевидно, это было давненько.
Ужин прошел нормально. Кормили тут, конечно, отвратительно, но, поскольку Парри был уверен, что единственные крысы на кухне – те, что роются в мусорном ведре, остальное ему было безразлично.
Что его волновало всерьез – так это один номер на двоих с Гордоном. Это действительно была проблема. Парри отчего-то был твердо уверен, что ни один гей не устоит перед его обаянием, и потому, когда Гордон потребовал номер на двоих, Парри сразу понял: приставать будет! И потому, оказавшись в постели, долго не мог заснуть и спал беспокойно. Гордон же постирал свое белье, долго прихорашивался перед зеркалом, потом рухнул в постель и тут же крепко уснул.
Наступило утро. Гордон подошел к окну и жизнерадостно отдернул занавески.
– О, какое чудесное… – начал он. В окно глянуло унылое лондонское небо. – М-да-а… Ну, в общем, уже утро! – поправился Гордон. Потом обернулся и посмотрел на Парри. Тот мирно спал на стене, как будто это был пол.
Парри очнулся оттого, что в лицо ему плеснули холодной водой. Когда он проснулся, чары тут же развеялись, и он рухнул со стены вниз, причем защемил руку за спинкой кровати.
– По чести говоря, – заметил Гордон, – я даже не знаю, о чем это свидетельствует: то ли о твоих недюжинных способностях, то ли о твоем безмерном самомнении. Проснись и пой, малыш, а не то опоздаешь на поезд! Да нет, не думаю, что ты ее сломал.
Завтрак был кошмарен. По крайней мере, с точки зрения Парри. Он долго пытался найти кукурузные хлопья с достаточным количеством сахара, чтобы они сделались хоть чуть-чуть съедобны, молока, достаточно свежего, чтобы его не противно было пить, и кусочек жаркого, состоящий не из сала.
Ну а Гордон тем временем кушал в свое удовольствие. Каждый раз, как Парри смотрел в его сторону, на тарелке у Гордона оказывалось новое аппетитное блюдо. Лосось (и отнюдь не в томате!), блинчики, мюсли со свежайшим молоком и свежайшими фруктами, компотик, йогуртик, булочки с рулетиками… Всего этого в меню отеля не было, и ничем из этого Гордон явно делиться не собирался.
Расплатиться по счету тоже было целым приключением. Гордон долго зудел, как все подорожало, а потом вытащил из кармана толстую пачку старых, дореформенных пятифунтовых банкнот, больших и белых. Парри вытаращился на них.
– В чем дело? – осведомился Гордон и только тут сообразил, что оплошал.
Он собрал деньги со стойки, извинился перед служащим отеля, опустил руку под стойку и встряхнул деньги. Потом положил пачку обратно на стойку. На этот раз деньги были современные. Гордон отсчитал нужное количество бумажек и сказал служащему, чтобы тот взял сдачу себе. Когда они с Парри уходили, служащий все еще разглядывал бумажки на просвет.
Если Парри надеялся, что станция, откуда ему предстоит отправиться в школу, какая-нибудь волшебная, то он сильно ошибался. Ну, по крайней мере, она не была похожа на магические ворота в сказочную Страну Чудес.
Для начала Гордон снова немного поплутал. Похоже, он никак не мог вспомнить, где именно находится эта станция. Он разыскивал знакомые ориентиры и принимался отсчитывать шаги, словно клад искал:
– Тридцать шагов на север, сорок шагов на запад – а откуда тут взялась эта стенка?
Потом находил очередной ориентир и снова принимался считать. Остановился он не у самого вокзала Сент-Панкрас и не у какой-нибудь другой местной станции железной дороги, а в грязном закоулке, у заложенной кирпичом арки в железнодорожной эстакаде.
– Вот, – сказал Гордон, – стой тут и жди поезда. Он должен пройти минут через двадцать-тридцать.
Парри огляделся. Ничего похожего на рельсы поблизости не было, не было тут и никакой волшебной платформы, и никого, хотя бы отдаленно смахивающего на волшебника. Правда, поблизости притулилась парочка, очень сильно смахивающая на наркоманов, но это явно были не волшебники.
Кучи рваных картонных коробок, наваленных вдоль эстакады, время от времени шуршали и шевелились: то крыса прошмыгнет, то бомж во сне заворочается. Парри почувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Он прислонился к стене, глядя, как ветер гоняет мусор взад-вперед. И невольно подумал, что в таком месте твой труп может валяться месяцами, и никто его не сыщет. Нет, ему откровенно было не по себе.
– Ну, я побегу. У меня тут дела, надо выполнить кое-какие поручения, повидаться кое с кем, пока не придет время возвращаться в Свиноморд. А ты стой и жди! И смотри, никуда не уходи. Ни при каких обстоятельствах, понял? Если вздумаешь снова удрать, я тебя разыщу, и никакая дымовая завеса тебя не спасет. И тогда я тебя точно убью, понял? Причем самым унизительным способом, каким смогу.
Парри кивнул. Он уже убедился, что от Гордона так просто не улизнешь.
– Вот и хорошо, – сказал Гордон. – И смотри, не разговаривай с неизвестными!
Он помахал Парри на прощанье и удалился кокетливой походочкой.
Парри проводил его взглядом. Утро было серое, пасмурное, но людей на улице было немного, и Гордон в своем белоснежном костюме виднелся издалека, что твой парус одинокий.
Некоторое время Парри стоял, привалившись к стене, и размышлял обо всем, что случилось с ним меньше чем за сутки. Он давно уже обнаружил в себе врожденную способность раздевать баб взглядом. Он сделался большим специалистом по части женского белья! Потом перешел к блузкам и юбкам – короче, всему, на чем имеются застежки. Он обрел неслыханную власть над женщинами, о которых прежде мог только мечтать. Но тут его обвинили в попытке нападения на преподавателя, и за ним приехала полиция. А потом его похитил самый отъявленный пидор, какого он когда-нибудь видел. И вот теперь его, по всей вероятности, прирежут тут, под мостом, в глухих лондонских трущобах, куда он по своей воле никогда бы не приперся!
Но тут стена, у которой стоял Парри, задрожала, потом задвигалась. У него над головой, по эстакаде, уже промчалась пара поездов, но это было нечто совсем иное. У Парри было такое ощущение, будто он прислонился спиной к движущемуся эскалатору. Он поспешно отскочил от стены и обернулся. Да, сама стена шевелилась и неслась мимо – такое впечатление, будто едешь в тоннеле и смотришь на его стенку изнутри, только Парри как раз никуда не ехал, ехала стена!
Чем ближе к середине арки, тем заметнее был этот эффект. И вот наконец кирпичи в центре арки куда-то делись, а вместо них вынырнули и замелькали фиолетовые бока старинных железнодорожных вагонов. Постепенно мелькание замедлилось, и поезд остановился. Издалека донесся гудок и свист паровоза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59