Разумеется, Дайна была только молоденькой девушкой, очень хрупкой и во многих отношениях совершенно беспомощной, но иногда в ней чувствовалась какая-то необыкновенная сила.
Вилли взял один из надфилей и принялся обрабатывать поверхность жемчужины точными, выверенными движениями.
— А у вас вообще есть девушка — постоянная? — неожиданно спросила Дайна.
— Нет. Девушки у меня все не постоянные. — Вилли отложил инструмент и стал внимательно разглядывать серебристый шарик. — Ага…
— Что такое?
— Пока не уверен. Думаю, в ней трещинка.
Он взял линзу и вставил ее в глаз. При сильном увеличении на мутноватой поверхности сферы хорошо видна была трещина шириной с волосок. Вилли легонько провел по ней надфилем, и трещинка расширилась. Потом взял нож и кончиком лезвия осторожно попробовал проникнуть в узкую щель. Вдруг перламутровый шарик раскрылся, как скорлупа каштана, и он чуть было не упустил то, что находилось внутри.
Дайна сидела, вслушиваясь. Она услышала, как он почти бросил нож обратно на стол. Уловила она и как у него перехватило дыхание. Когда Вилли наконец заговорил, в голосе его звучали нотки изумления и восхищения.
— Бог ты мой, вот так жемчужина! Красавица! Идеальная!
— Но как же?..
— Она была внутри этой штуки, на которой я совершенствовал свою технику. — Он встал и обогнул стол. — Вот, потрогай.
Вилли взял ее руку и положил на ладонь жемчужину. Девушка потрогала гладкий шарик кончиками пальцев.
— Я не разбираюсь в жемчуге, Вилли, но, похоже, эта довольно крупная.
— Примерно сорок — сорок пять гран. Видит Бог, именно такую я и искал.
— Ценная?
— Не самая дорогая. Она может стоить от семисот пятидесяти до тысячи фунтов. Но это именно то, что мне нужна — Вилли был очень возбужден, и Дайна радовалась вместе с ним.
— Я так рада за вас, Вилли. Вот, возьмите. — Девушка отдала ему жемчужину.
— Ты приносишь мне удачу, милая.
— Уже что-то. Может, это хоть немного компенсирует то беспокойство, которое я вам доставила.
Вилли коснулся ее плеча и весело сказал:
— Я постоянно нахожу себе поводы для беспокойства Дайна. Просто счастье, что на этот раз оно связано с такой симпатичной девушкой.
— Вы не шутите? Симпатичной? — Она повернула голову в его сторону.
— Нет. Но ты гораздо больше, чем просто симпатичная девушка. Ты прелесть, Дайна. Ну, а сейчас пусть твоя красота отдохнет. Давай-ка иди бай-бай.
Девушка встала и сделала несколько шагов к открытой двери в спальню, но остановилась.
— Ну а когда же вы изволите лечь?
— Как только вымою чашки и все здесь приберу.
Когда он вернулся из кухни, девушка все еще стояла у двери спальни, погрузившись в глубокую задумчивость.
— Вилли, подойдите-ка сюда, — попросила она, словно очнувшись.
— Что такое?
— Да ничего особенного. Подойдите сюда. У меня еще нет вашего лица.
— Чего у тебя нет? — переспросил он, подходя ближе.
— Ну, я уже знаю, что вы высокий и крепкий, кажется, знаю ваш характер, но у меня нет представления о том, как выглядит ваше лицо. А мне очень хочется это знать. Замрите на секунду, прошу вас.
Ее пальцы коснулись его груди, потом легко пробежали вверх. Вилли ничего не говорил. Он чувствовал себя одновременно растроганным и смущенным. Ее руки с легкостью порхающей бабочки касались его лица, останавливаясь на губах, скулах, бровях и веках. Закрыв глаза, с отрешенным, застывшим лицом, девушка полностью ушла в себя.
— Думаете, сон сделает меня красивее? — нерешительно пошутил Гарвин.
Дайна опустила руки.
— Голубые глаза и светлые волосы?
— Верно. Откуда ты узнала?
— Мне часто удается угадывать.
Она открыла глаза и, снова приподняв руки, легко сомкнула их за его затылком. А потом сказала тихо, но твердо:
— Люби меня, Вилли.
Целая вечность прошла с тех пор, когда Вилли Гарвина могла вывести из равновесия какая-нибудь девушка. Но Дайне это удалось. Пораженный, он уставился в ее невидящие глаза. Ему стало стыдно до такой степени, что кровь лихорадочно застучала у него в висках. Он поспешно возмутился:
— Ты с ума сошла, что ли? Я не могу этого сделать!
— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.
— Нет, но…
— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.
Вилли тихо выругался:
— Черт побери, нет!
— Тогда что же?
— Я… о Боже… я не знаю!
Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.
— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать, воспользовались моментом? Будто украли несколько монет у слепой нищенки?
После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:
— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.
— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.
Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.
— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.
— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.
Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.
Она спросила:
— Почему ты не выключил свет?
— Потому что ты такая красавица. Вся. Выглядишь на миллион долларов.
Она расхохоталась и сказала:
— Лучше бы это была тысяча фунтов. А знаешь что? Я тебя все лучше и лучше представляю. У тебя так много шрамов… Они очень заметны?
— Да нет. На мне все быстро заживает. Не думай, будто я весь в швах, как футбольный мяч.
Она улыбнулась и дотронулась до его лица.
— Не буду. А какие шрамы ты получил в постели?
Вилли притворно возмутился:
— Только один!
Дайна снова рассмеялась и прильнула к нему.
Позже она прошептала:
— Ну, у меня… ты знаешь… получилось не очень.
— Ты прелестна. Дайна. Восхитительна.
— Тогда сделай кое-что для меня, Вилли. Не думай, что я сделана из хрупкого стекла. Я не разобьюсь, милый…
Макуиртэр положил телефонную трубку и прошел в гостиную номера люкс на четвертом этаже отеля «Кадиз» — огромного нового небоскреба из металла и темного стекла, находящегося в восточной части Панама-Сити.
Габриэль сидел в кресле, положив подбородок на переплетенные пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Вилли взял один из надфилей и принялся обрабатывать поверхность жемчужины точными, выверенными движениями.
— А у вас вообще есть девушка — постоянная? — неожиданно спросила Дайна.
— Нет. Девушки у меня все не постоянные. — Вилли отложил инструмент и стал внимательно разглядывать серебристый шарик. — Ага…
— Что такое?
— Пока не уверен. Думаю, в ней трещинка.
Он взял линзу и вставил ее в глаз. При сильном увеличении на мутноватой поверхности сферы хорошо видна была трещина шириной с волосок. Вилли легонько провел по ней надфилем, и трещинка расширилась. Потом взял нож и кончиком лезвия осторожно попробовал проникнуть в узкую щель. Вдруг перламутровый шарик раскрылся, как скорлупа каштана, и он чуть было не упустил то, что находилось внутри.
Дайна сидела, вслушиваясь. Она услышала, как он почти бросил нож обратно на стол. Уловила она и как у него перехватило дыхание. Когда Вилли наконец заговорил, в голосе его звучали нотки изумления и восхищения.
— Бог ты мой, вот так жемчужина! Красавица! Идеальная!
— Но как же?..
— Она была внутри этой штуки, на которой я совершенствовал свою технику. — Он встал и обогнул стол. — Вот, потрогай.
Вилли взял ее руку и положил на ладонь жемчужину. Девушка потрогала гладкий шарик кончиками пальцев.
— Я не разбираюсь в жемчуге, Вилли, но, похоже, эта довольно крупная.
— Примерно сорок — сорок пять гран. Видит Бог, именно такую я и искал.
— Ценная?
— Не самая дорогая. Она может стоить от семисот пятидесяти до тысячи фунтов. Но это именно то, что мне нужна — Вилли был очень возбужден, и Дайна радовалась вместе с ним.
— Я так рада за вас, Вилли. Вот, возьмите. — Девушка отдала ему жемчужину.
— Ты приносишь мне удачу, милая.
— Уже что-то. Может, это хоть немного компенсирует то беспокойство, которое я вам доставила.
Вилли коснулся ее плеча и весело сказал:
— Я постоянно нахожу себе поводы для беспокойства Дайна. Просто счастье, что на этот раз оно связано с такой симпатичной девушкой.
— Вы не шутите? Симпатичной? — Она повернула голову в его сторону.
— Нет. Но ты гораздо больше, чем просто симпатичная девушка. Ты прелесть, Дайна. Ну, а сейчас пусть твоя красота отдохнет. Давай-ка иди бай-бай.
Девушка встала и сделала несколько шагов к открытой двери в спальню, но остановилась.
— Ну а когда же вы изволите лечь?
— Как только вымою чашки и все здесь приберу.
Когда он вернулся из кухни, девушка все еще стояла у двери спальни, погрузившись в глубокую задумчивость.
— Вилли, подойдите-ка сюда, — попросила она, словно очнувшись.
— Что такое?
— Да ничего особенного. Подойдите сюда. У меня еще нет вашего лица.
— Чего у тебя нет? — переспросил он, подходя ближе.
— Ну, я уже знаю, что вы высокий и крепкий, кажется, знаю ваш характер, но у меня нет представления о том, как выглядит ваше лицо. А мне очень хочется это знать. Замрите на секунду, прошу вас.
Ее пальцы коснулись его груди, потом легко пробежали вверх. Вилли ничего не говорил. Он чувствовал себя одновременно растроганным и смущенным. Ее руки с легкостью порхающей бабочки касались его лица, останавливаясь на губах, скулах, бровях и веках. Закрыв глаза, с отрешенным, застывшим лицом, девушка полностью ушла в себя.
— Думаете, сон сделает меня красивее? — нерешительно пошутил Гарвин.
Дайна опустила руки.
— Голубые глаза и светлые волосы?
— Верно. Откуда ты узнала?
— Мне часто удается угадывать.
Она открыла глаза и, снова приподняв руки, легко сомкнула их за его затылком. А потом сказала тихо, но твердо:
— Люби меня, Вилли.
Целая вечность прошла с тех пор, когда Вилли Гарвина могла вывести из равновесия какая-нибудь девушка. Но Дайне это удалось. Пораженный, он уставился в ее невидящие глаза. Ему стало стыдно до такой степени, что кровь лихорадочно застучала у него в висках. Он поспешно возмутился:
— Ты с ума сошла, что ли? Я не могу этого сделать!
— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.
— Нет, но…
— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.
Вилли тихо выругался:
— Черт побери, нет!
— Тогда что же?
— Я… о Боже… я не знаю!
Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.
— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать, воспользовались моментом? Будто украли несколько монет у слепой нищенки?
После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:
— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.
— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.
Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.
— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.
— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.
Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.
Она спросила:
— Почему ты не выключил свет?
— Потому что ты такая красавица. Вся. Выглядишь на миллион долларов.
Она расхохоталась и сказала:
— Лучше бы это была тысяча фунтов. А знаешь что? Я тебя все лучше и лучше представляю. У тебя так много шрамов… Они очень заметны?
— Да нет. На мне все быстро заживает. Не думай, будто я весь в швах, как футбольный мяч.
Она улыбнулась и дотронулась до его лица.
— Не буду. А какие шрамы ты получил в постели?
Вилли притворно возмутился:
— Только один!
Дайна снова рассмеялась и прильнула к нему.
Позже она прошептала:
— Ну, у меня… ты знаешь… получилось не очень.
— Ты прелестна. Дайна. Восхитительна.
— Тогда сделай кое-что для меня, Вилли. Не думай, что я сделана из хрупкого стекла. Я не разобьюсь, милый…
Макуиртэр положил телефонную трубку и прошел в гостиную номера люкс на четвертом этаже отеля «Кадиз» — огромного нового небоскреба из металла и темного стекла, находящегося в восточной части Панама-Сити.
Габриэль сидел в кресле, положив подбородок на переплетенные пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80