Там было две автоматические винтовки М-16 и двадцать коробок с патронами. Кроме того, он взял гранаты, одеяла, воду, аптечку, средство против насекомых, а также все прочее, необходимое для благополучного путешествия по дикой стране.
С потолка на веревке, закрепленной альпинистскими крюками, свешивалась лампа. Прежде чем зажечь ее, Вилли тщательно замаскировал вход в пещеру плащ-палаткой, чтобы не выдать своего местонахождения противнику.
Пеннифезер открыл свой большой медицинский саквояж и стал извлекать из него предметы, необходимые для операции. Он аккуратно выкладывал их на клеенку, расстеленную рядом. Модести поймала себя на мысли, что он утратил обычную неуклюжесть — может, оттого, что в его распоряжении теперь оставалась лишь одна рука. Когда Модести подготовила Лизу к операции, он спросил:
— Ну что, дорогая, ты все запомнила или мне повторить тебе еще разок?
Модести коротко помотала головой, потом сказала с резкими нотками в голосе:
— Нет, чем скорей мы начнем, тем лучше. Я выступаю как твои руки, и потому тебе все равно придется давать мне указания по ходу операции. Вилли будет анестезиологом.
— Да. Но начну я, потом меня заменит Вилли. Когда она заснет, я перейду к тебе. Мне надо быть рядом. А Вилли станет действовать самостоятельно. — Пеннифезер посмотрел на Лизу, улыбнулся и сказал: — Не трусь, прелесть моя. Модести уже столько раз помогала мне делать операции, что все пойдет как по маслу.
— Ладно. Хорошо, — сказала Лиза тоном человека, которому уже все равно. — Поскорее усыпите меня. А то Голоса опять взялись за свое.
Вилли поднял брови, но промолчал. Он подошел к Модести и, пока она полоскала руки в кастрюльке с водой, сделал шапочку из платка, чтобы удержать на месте ее пышные волосы. Во второй кастрюльке, в кипятке, стерилизовались инструменты для операции.
Пеннифезер накапал на кусок марли этилхлорида из склянки и поднес марлю к носу и губам Лизы.
— А ну-ка, крошка, дыши глубже… Умница. Вот так… И еще раз вдох-выдох. Превосходно. — Две минуты спустя он оставил марлю лежать на ее лице, а сам взял бутылочку с эфиром и стал держать над лицом Лизы так, чтобы через равные промежутки времени на марлю падала очередная капля.
Вилли, который сменил Модести у кастрюльки, тоже стал мыть руки. Затем тревожно сказал:
— Это подумать только! Ни перчаток, ни масок, два галлона воды и бутылка деттола. Да, доктора в Англии так не работают.
— Зато так работает доктор Пеннифезер, — заметила Модести, насухо вытирая руки. — У меня такое впечатление, что он ни разу не оперировал в нормальных условиях.
Пять минут спустя они протерли руки эфиром и привели себя в состояние боевой готовности. Пеннифезер сказал Вилли:
— Значит, так. Ты стоишь в голове и каждые пятнадцать секунд капаешь каплю или две. Если она начнет хрипеть или посинеет, приподнимешь маску, дашь ей нормально подышать, потом продолжишь капать.
— Если появится синева, — грустно повторил Вилли. — Ладно, все будет сделано, док.
Модести присела справа от девушки. Пеннифезер расположился слева. Лоток с инструментами стоял возле Модести, там же, на клеенке, находился открытый пакет с тампонами. Модести сидела на корточках, отставив руки. Когда Модести стала мыть руки, то сняла рубашку, и теперь ее тело заблестело от пота — лампа сильно нагрела пещеру. Глубоко дыша, Модести мысленно провела на животе Лизы линию от пупка до выступа подвздошной кости и затем представила себе точку Макберни на этой самой линии. Модести взяла скальпель и легонько провела им по коже, повторяя линию, и вопросительно взглянула на Пеннифезера. Тот кивнул. Тогда Модести сделала разрез длиной в три дюйма.
Выступила кровь. Модести промокнула ее тампоном и углубила надрез, пройдя сквозь жировой слой до розовой мускулатуры. Так, теперь зажимы, затем петля Спенсера-Уэллса для блокировки артерий. Она делала это, когда ассистировала Джайлзу в Калимбе. Делала раз десять. Найти одну кровоточащую точку, поставить зажим, найти другую, поставить второй. И так далее…
Вокруг разреза вырос забор металлических зажимов. Теперь обработать тампоном. И можно снимать зажимы. Плохо, если где-то кровь не успела свернуться. Трудно блокировать участок одной. Ну почему Джайлз не простерилизовал здоровую руку?! Он мог бы ей помочь. Но ладно, теперь уже поздно.
Кровотечений нет. И на том спасибо.
Так, внешний слой мускулов. Приоткрыть ножницами края разреза. Осторожно просовываем по пальцу обеих рук, раздвигаем ткани по всей длине разреза. Дай Бог, чтобы пальцы оказались и правда стерильными. Господи, ну почему Джайлз таскает за собой жуткое количество разных лекарств и препаратов, но не удосужился захватить перчатки? Неужели он уверен, что от его речей подохнут все микробы?
Джайлз как раз завел один из своих оптимистических монологов. Похоже, он не закрывал рта последние пять минут, но Модеста реагировала только на его инструкции, которые послушно выполняли ее пальцы.
— Отлично, радость моя. Теперь ретрактор. Хорошо! Нужно пространство для работы. Как там она у тебя, Вилли? Чудно, Модеста, проходи внутренний слой. Умница! Второй ретрактор. Посмотрим в щелочку!
Модеста чуть подвинулась. Джайлз уставился в отверстие, потом довольно изрек:
— Как в учебнике. Что ты дуешься, как мышь на крупу? Все идет своим чередом. Видишь белое? Это что? Брюшина! Конечно!.. Так, сделай такой же разрезик, как и в первый раз. Нет, не скальпелем, а то ты повредишь и то, что ниже. Действуй сначала ножницами. Потом вставишь палец в отверстие и спокойно режь.
Две минуты спустя Модеста нащупала аппендикс, отросток слепой кишки диаметром в полдюйма и длиной в три дюйма. Он покраснел и воспалился.
— Так, теперь не торопись, — поучал Пеннифезер. — Возьми пинцет Бейкера и ухватись за кончик. Так, видишь в жировом слое артерию? Ее надо перевязать.
— Погоди, мне в глаза льет пот. И по рукам течет. Почему ты не сказал, чтобы я надела повязку? Вилли, вытри меня. — Она встала на колени, подняв руки над головой, а Вилли стал вытирать полотенцем ей лицо, руки, туловище. — Ладно, теперь отойди. — Она опустила руки, приготовилась наложить лигатуру, потом воскликнула: — Боже, у меня теперь трясутся руки!
— Не обращай внимания, — сказал Пеннифезер. — Потрясутся и перестанут. Особенно когда ты займешь их работой. Ну, давай, перевяжи артерию.
Как ни странно, он оказался прав. Под его руководством Модести перевязала кровеносный сосуд, потом наложила шов, зажала начало петлей Спенсера-Уэллса, наложила чуть выше лигатуру, потом взяла скальпель и сделала последний надрез.
Скальпель, аппендикс и петля упали на клеенку. Модеста хотелось расслабиться, но она понимала, что впереди еще самая долгая часть работы — нужно было зашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
С потолка на веревке, закрепленной альпинистскими крюками, свешивалась лампа. Прежде чем зажечь ее, Вилли тщательно замаскировал вход в пещеру плащ-палаткой, чтобы не выдать своего местонахождения противнику.
Пеннифезер открыл свой большой медицинский саквояж и стал извлекать из него предметы, необходимые для операции. Он аккуратно выкладывал их на клеенку, расстеленную рядом. Модести поймала себя на мысли, что он утратил обычную неуклюжесть — может, оттого, что в его распоряжении теперь оставалась лишь одна рука. Когда Модести подготовила Лизу к операции, он спросил:
— Ну что, дорогая, ты все запомнила или мне повторить тебе еще разок?
Модести коротко помотала головой, потом сказала с резкими нотками в голосе:
— Нет, чем скорей мы начнем, тем лучше. Я выступаю как твои руки, и потому тебе все равно придется давать мне указания по ходу операции. Вилли будет анестезиологом.
— Да. Но начну я, потом меня заменит Вилли. Когда она заснет, я перейду к тебе. Мне надо быть рядом. А Вилли станет действовать самостоятельно. — Пеннифезер посмотрел на Лизу, улыбнулся и сказал: — Не трусь, прелесть моя. Модести уже столько раз помогала мне делать операции, что все пойдет как по маслу.
— Ладно. Хорошо, — сказала Лиза тоном человека, которому уже все равно. — Поскорее усыпите меня. А то Голоса опять взялись за свое.
Вилли поднял брови, но промолчал. Он подошел к Модести и, пока она полоскала руки в кастрюльке с водой, сделал шапочку из платка, чтобы удержать на месте ее пышные волосы. Во второй кастрюльке, в кипятке, стерилизовались инструменты для операции.
Пеннифезер накапал на кусок марли этилхлорида из склянки и поднес марлю к носу и губам Лизы.
— А ну-ка, крошка, дыши глубже… Умница. Вот так… И еще раз вдох-выдох. Превосходно. — Две минуты спустя он оставил марлю лежать на ее лице, а сам взял бутылочку с эфиром и стал держать над лицом Лизы так, чтобы через равные промежутки времени на марлю падала очередная капля.
Вилли, который сменил Модести у кастрюльки, тоже стал мыть руки. Затем тревожно сказал:
— Это подумать только! Ни перчаток, ни масок, два галлона воды и бутылка деттола. Да, доктора в Англии так не работают.
— Зато так работает доктор Пеннифезер, — заметила Модести, насухо вытирая руки. — У меня такое впечатление, что он ни разу не оперировал в нормальных условиях.
Пять минут спустя они протерли руки эфиром и привели себя в состояние боевой готовности. Пеннифезер сказал Вилли:
— Значит, так. Ты стоишь в голове и каждые пятнадцать секунд капаешь каплю или две. Если она начнет хрипеть или посинеет, приподнимешь маску, дашь ей нормально подышать, потом продолжишь капать.
— Если появится синева, — грустно повторил Вилли. — Ладно, все будет сделано, док.
Модести присела справа от девушки. Пеннифезер расположился слева. Лоток с инструментами стоял возле Модести, там же, на клеенке, находился открытый пакет с тампонами. Модести сидела на корточках, отставив руки. Когда Модести стала мыть руки, то сняла рубашку, и теперь ее тело заблестело от пота — лампа сильно нагрела пещеру. Глубоко дыша, Модести мысленно провела на животе Лизы линию от пупка до выступа подвздошной кости и затем представила себе точку Макберни на этой самой линии. Модести взяла скальпель и легонько провела им по коже, повторяя линию, и вопросительно взглянула на Пеннифезера. Тот кивнул. Тогда Модести сделала разрез длиной в три дюйма.
Выступила кровь. Модести промокнула ее тампоном и углубила надрез, пройдя сквозь жировой слой до розовой мускулатуры. Так, теперь зажимы, затем петля Спенсера-Уэллса для блокировки артерий. Она делала это, когда ассистировала Джайлзу в Калимбе. Делала раз десять. Найти одну кровоточащую точку, поставить зажим, найти другую, поставить второй. И так далее…
Вокруг разреза вырос забор металлических зажимов. Теперь обработать тампоном. И можно снимать зажимы. Плохо, если где-то кровь не успела свернуться. Трудно блокировать участок одной. Ну почему Джайлз не простерилизовал здоровую руку?! Он мог бы ей помочь. Но ладно, теперь уже поздно.
Кровотечений нет. И на том спасибо.
Так, внешний слой мускулов. Приоткрыть ножницами края разреза. Осторожно просовываем по пальцу обеих рук, раздвигаем ткани по всей длине разреза. Дай Бог, чтобы пальцы оказались и правда стерильными. Господи, ну почему Джайлз таскает за собой жуткое количество разных лекарств и препаратов, но не удосужился захватить перчатки? Неужели он уверен, что от его речей подохнут все микробы?
Джайлз как раз завел один из своих оптимистических монологов. Похоже, он не закрывал рта последние пять минут, но Модеста реагировала только на его инструкции, которые послушно выполняли ее пальцы.
— Отлично, радость моя. Теперь ретрактор. Хорошо! Нужно пространство для работы. Как там она у тебя, Вилли? Чудно, Модеста, проходи внутренний слой. Умница! Второй ретрактор. Посмотрим в щелочку!
Модеста чуть подвинулась. Джайлз уставился в отверстие, потом довольно изрек:
— Как в учебнике. Что ты дуешься, как мышь на крупу? Все идет своим чередом. Видишь белое? Это что? Брюшина! Конечно!.. Так, сделай такой же разрезик, как и в первый раз. Нет, не скальпелем, а то ты повредишь и то, что ниже. Действуй сначала ножницами. Потом вставишь палец в отверстие и спокойно режь.
Две минуты спустя Модеста нащупала аппендикс, отросток слепой кишки диаметром в полдюйма и длиной в три дюйма. Он покраснел и воспалился.
— Так, теперь не торопись, — поучал Пеннифезер. — Возьми пинцет Бейкера и ухватись за кончик. Так, видишь в жировом слое артерию? Ее надо перевязать.
— Погоди, мне в глаза льет пот. И по рукам течет. Почему ты не сказал, чтобы я надела повязку? Вилли, вытри меня. — Она встала на колени, подняв руки над головой, а Вилли стал вытирать полотенцем ей лицо, руки, туловище. — Ладно, теперь отойди. — Она опустила руки, приготовилась наложить лигатуру, потом воскликнула: — Боже, у меня теперь трясутся руки!
— Не обращай внимания, — сказал Пеннифезер. — Потрясутся и перестанут. Особенно когда ты займешь их работой. Ну, давай, перевяжи артерию.
Как ни странно, он оказался прав. Под его руководством Модести перевязала кровеносный сосуд, потом наложила шов, зажала начало петлей Спенсера-Уэллса, наложила чуть выше лигатуру, потом взяла скальпель и сделала последний надрез.
Скальпель, аппендикс и петля упали на клеенку. Модеста хотелось расслабиться, но она понимала, что впереди еще самая долгая часть работы — нужно было зашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79