Василий молчал.
— Отвечайте на вопрос: почему на вашей родине, в Чехословакии, угнетают немецкое меньшинство?
— Политикой я не интересуюсь и ответить на ваш вопрос не могу. Потом, я живу во Франции.
— Все вы невинные овечки и ничего не знаете? Подождите, придет время — сами разберетесь или мы заставим вас разобраться!..
Василий молча положил перед офицером договоры, заключенные в Берлине и Лейпциге.
— Из этих бумаг следует, что вы установили коммерческие связи с немецкими торговыми организациями. Но так ли? — спросил офицер.
— Совершенно верно. Я совладелец рекламной фирмы в Париже, и у нас давно установились добрые отношения с немецкими деловыми кругами!
Офицер вернул ему паспорт и договоры.
— Можете следовать дальше!
Чемодан его даже не открыли.
Переехав французскую границу, Василий облегченно вздохнул. «Нет, ехать еще раз в Германию с чехословацким паспортом не стоит!» — подумал он.

В Париже Василия ждало множество новостей.
Лизы дома не оказалось, и он, оставив чемодан, поспешил в контору. Первым, кого он увидел, был Борро.
— Ну, Анри, какие у нас новости?
— Есть кое-какие!.. Начнем с того, что за последнее время мсье Жубер находится в подавленном состоянии духа и почти ни с кем не разговаривает. Никто не решается спросить его о причине такого настроения, а он, в свою очередь, избегает разговоров на эту тему. Даже ваша телеграмма о выгодных заказах не произвела на него никакого впечатления!.. Поступило предложение от крупной американской фирмы послать к ним представителя для переговоров о рекламировании нескольких кинокартин. Мы еще не ответили им, — ждали вашего приезда. Гомье закончил эскизы для Италии, и, если вы их одобрите, мы тотчас отошлем их… Что касается лично меня, то я собираюсь посетить, как вы пожелали, национал-социалистский рай — побывать в Берлине, Лейпциге…
— Хорошо, что напомнили об этом!.. Сегодняшняя Германия, Анри, — это страшная тюрьма, и при малейшей оплошности вы можете исчезнуть в ней бесследно, как исчезают многие. Я соглашусь на вашу поездку при условии, что вы дадите мне слово ничего там не видеть, ничему не удивляться, а главное — молчать!
— Смею заверить вас, дорогой патрон, что у меня нет никакого желания очутиться за решеткой и, тем более, исчезнуть бесследно из этого лучшего из миров!.. Постараюсь быть немым как рыба. В этом вы можете на меня положиться, — сказал Борро.
— Когда вы собираетесь ехать?
— Хоть завтра, если у вас нет возражений. Немецкая виза у меня в кармане, остается купить билет.
— Возражений нет. Хочу обратить ваше внимание на важность прочных деловых отношений нашей фирмы с ярмарочным комитетом в Лейпциге. Учтите, у них неисчерпаемые возможности обеспечить нас заказами.
— Сделаю все, что в моих силах!.
Не успел Василий разобрать почту, как в кабинет вошел Жубер. Он молча пожал компаньону руку, медленно снял пальто, повесил на вешалку.
Борро оказался прав: вид у Жубера был неважный, он заметно осунулся, побледнел.
— Хорошо, что вы приехали, — сказал Жубер, присаживаясь к столу Василия. — Надеюсь, путешествие было приятным?
— Поездка была удачная, но тяжелая… Вы знаете из моей телеграммы, что мне удалось завершить переговоры с Берлинской конторой кинопроката и, самое главное, заключить выгодный договор с Лейпцигским ярмарочным комитетом. Таким образом, на ближайшее время мы с вами избавлены от капризов рынка. И все-таки поездка была ужасная! Вы даже представить себе не можете, что творится там, в Германии. Неприкрытая диктатура, уничтожение всякой демократии, подавление человеческой личности, варварство… Временами мне не верилось, что все это я вижу наяву… — Василий замолчал, заметив, что Жубер не слушает его, и спросил: — А теперь скажите, что с вами?
— Почему вы задаете мне такой вопрос?
— За короткое время моего отсутствия вы сильно изменились.
Жубер хотел было что-то сказать, но промолчал.
— Если вы не хотите быть со мной откровенным, не смею настаивать. Но мне казалось, что между друзьями не должно быть секретов!
— Ах, мой друг! Я несчастный человек…
— Что случилось?
— Вы знаете, как я любил Мадлен… Для нее я пожертвовал всем, чуть не разорился…
— И что же?
— Мне и больно и горько говорить об этом… Недавно я случайно застал ее с другим. И знаете, что самое досадное? Нет, вы даже представить себе не можете! Старый, толстый боров!.. Менять Жана Жубера — и на кого? На старого развратника!
— Не огорчайтесь!.. Древний поэт сказал: «Лучше на худом челне пуститься вплавь в открытое море, чем довериться лживым клятвам женщины»…
— Я ведь любил ее!..
Под вечер Василий позвонил Сарьяну.
— Приехали? — обрадовался тот. — И голова цела? Браво, брависсимо!.. Он еще спрашивает, хочу ли я встретиться с ним?! Не хочу, а настаиваю на этом. Больше того, на правах дружбы требую!..
— Приходите к нам!
— Мне совестно утруждать каждый раз Марианну. Не лучше ли встретиться где-нибудь в ресторане?
— Нет, не лучше. Я еще и жену не видел. Заехал домой с вокзала, а она уже ушла на лекции. Приезжайте к нам, посидим, выпьем бутылочку вина, потолкуем…
Вечером не успел Василий войти в дом, как Лиза бросилась к нему, обняла и вдруг расплакалась.
— Ну что ты, что ты? — успокаивал ее Василий, проводя рукой по гладко причесанным волосам жены.
— Я так беспокоилась, так волновалась!.. Места себе не находила, ночей не спала…
— Но ведь для беспокойства не было никаких оснований!
— Как же не было? Ты думаешь, я дурочка и не знаю, что творится там, где ты был… О господи, когда будет конец нашей проклятущей жизни? — Лиза вытерла слезы.
— Твердо могу сказать тебе — конец будет не скоро. Совсем даже не скоро, и поэтому нам нужно беречь нервы.
— Тебе легко говорить — беречь нервы. Я тут одна-одинешенька в этих стенах… Чего только не лезло в голову…
— Ты лучше расскажи, как жила без меня, что у тебя нового?
— Все по-прежнему. Впрочем, у меня маленькая радость: профессор Жерико, прочитав мой реферат, обещал зачислить меня с будущего учебного года на основное отделение университета. За время твоего отсутствия я встречалась с фрау Браун. Она охотно приняла от меня еще пятьсот франков и обещала принести на днях список французских журналистов, подкупленных немецким посольством и работающих на Германию. По ее словам, в списке есть фамилии довольно известных политических обозревателей.
— Это очень важно, мы найдем способ известить французские власти. Пусть они знают предателей и примут необходимые меры.
Лиза покачала головой:
— Боюсь, что французские власти никаких мер на примут…
— К сожалению, ты, пожалуй, права…
— Раза два звонил Сарьян — спрашивал, нет ли от тебя вестей?
— Хорошо, что напомнила! — спохватился Василий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119