«Ты, кто явился сюда в поисках Амона, знай, что я есть разум этого бога».
— Примите мои поздравления, — ухмыльнулся Гвидо. — А теперь, месье или мадам, пусть ваш мозг укажет нам дорогу.
— Оставь этот камень наедине с древними воспоминаниями, — остановила его Ванесса. — Мы сами отыщем свой путь. Кажется, уже нашли его. Раз мы добрались сюда, нам уже не придется спрашивать, как проехать к оазису Сивах.
Мимо них по тропинке трусила овца. Немного поодаль за ней шел пастух. Вана его окликнула, но мужчина лишь равнодушно посмотрел на нее и не ответил.
— Первый контакт — первая неудача, — подытожил Гвидо.
— Меня подвела моя речь, — ответила Вана. — Я замечала, что не всем в здешних краях по душе арабский язык. Надо будет еще раз попробовать.
Гвидо с неожиданной теплотой посмотрел на ветви пальм, сомкнувшиеся над дорогой. Он не ожидал, что будет чувствовать себя так свободно в этих местах.
Изредка им навстречу попадались феллахи из окрестных деревень. У всех были черные или седеющие бороды, при виде которых Гвидо вспомнил лица Никоса и Незрина. На некоторых была европейская одежда, другие носили традиционные белые домотканые халаты и восхитившие Вану браслеты на лодыжках.
Они еще раз остановились, чтобы осмотреть маленькие усыпальницы, выстроившиеся в ряд вдоль стены из засохшей грязи. Тощие псы и длинноногие кошки подошли обнюхать незнакомцев.
Среди множества птиц, прыгавших по ветвям, они узнали удодов, зимородков, казавшихся очень дружелюбными, сов и ястребов. Машина объезжала пруды, где в скульптурных позах застыли цапли и ибисы; поля клевера, где Вана опасалась останавливаться, потому что на них любят гнездиться змеи; маисовые поля, по которым бродили маленькие ослики…
— Незаметно, чтобы здесь кого-то беспокоили затраты и экономия, — громко сказал Гвидо.
— Ты чувствуешь, дует прохладный ветер? — ответила Вана. — В этой стране он предвещает благополучие. А кто станет беспокоиться о том, чтобы копить ветер?
* * *
Впереди появились два холма или, скорее, утеса, нависших над кронами пальм, словно верблюжьи горбы. В просвете между Холмами виднелась песчаного цвета крепость, из-за знойного марева пустыни казавшаяся больше своих размеров.
— Сивах-эль-Кабир, — произнесла Вана.
— Хат-ан-Шо, — пробормотал Гвидо.
Он старался держаться спокойно, но дрогнувший голос выдал его.
— Ты счастлив, — улыбнулась ему Вана. — Я рада за тебя.
Машина подъехала к древней стене. Перед городскими воротами оказался пропускной пункт.
— Кажется, пропуска нам все-таки пригодятся, — сказал Гвидо.
Вана протянула документы полицейскому, уже издали заметившему приезжих. Тот обошел вокруг машины, бегло взглянул на сидевших в ней людей и, не посмотрев на протянутую ему пачку бумаг, помахал рукой:
— Проезжайте!
— И это все? — воскликнул Гвидо. — Не сложнее, чем на швейцарской границе. Если бы мы заранее это знали, Незрину Адли пришлось бы в одиночестве изображать нудистский пляж у себя в бане.
Улицы были узкими, как аллеи парка. Они круто поворачивали то вправо, то влево без всякой видимой причины и системы, и «лендровер» с трудом пробивался через этот лабиринт.
Затормозив, Вана указала на арку, за которой стоял старинный одноэтажный дом.
— Понте дель Риальто, — воскликнул Гвидо. — Или Палаццо Веккио во Флоренции.
— Или Рим, вилла Джулия, — мягко добавила Вана.
Особенности архитектуры явно повторялись, и Гвидо заметил, что это здание намного древнее, чем любой из существующих в Италии образцов подобного стиля. И более выразительное, потому что контуры его выше и стройнее.
— Какая гармония, — прошептала Вана
— Куда подевались твои принципы? — съязвил Гвидо— Ты, помнится, отрицала эстетические оценки как признак религиозности и духовной тирании.
Она засмеялась, указывая вдаль на небесно-голубые минареты с позолоченными куполами, украшенные трилистником и геометрическими фигурами, барельефами из дерева и слоновой кости.
— Когда я была маленькой, то умудрялась кончать в христианской церкви. Неужели ты думаешь, что меня может испугать какая-то мечеть или храм Амона?
— Какой большой город, — удивленно воскликнул Гвидо. — А я считал, что это маленький захолустный городишко.
На самом деле Сивах был большим поселком, вытянувшимся вдоль центральной улицы. По улице сновало множество людей, и мало кто обратил внимание на путешественников в запыленной машине. Даже малыши не бежали вслед и не цеплялись за подножки «лендровера». Маленькие тележки жались к обочине, уступая им дорогу. Если ослики или мулы загораживали проезд, хозяева криком отгоняли их прочь.
Мусор и отходы фруктовых лавок сбрасывались прямо в зловонную канаву посреди улицы. Ее испарения смешивались с запахом сладостей и чая, доносившимся из маленьких кафе.
«Не вижу ничего, что отличало бы эту землю», — думал Гвидо.
Ягненок, которого бедуины жарят прямо на асфальте — это еще куда ни шло, хоть какая-то экзотика. Но тут же в стадо коров врезался велосипед, старые тарахтелки-грузовики расталкивали мулов, жавшихся к обочине, люди проходили по пешеходным дорожкам — все это никакие напоминало древнюю цивилизацию, чудом сохранившуюся нетронутой на обочине современности. То же впечатление складывалось и в центре городка, стоило взглянуть на здание викторианской эпохи с двумя башенками по бокам и широкими пролетами лестницы. Эта нелепость, пытавшаяся приноровиться к убогому пейзажу поселения, не вызывала ничего, кроме удивления. Позолоченная надпись на фронтоне здания гласила: «Резиденция губернатора». Очевидно, никто не подумал о том, чтобы сделать надпись по-арабски или хотя бы перевести ее.
— Мне казалось, что египтяне более чувствительны в национальных вопросах, — заметил Гвидо. Явно заинтересованный этой аномалией, он предложил свое объяснение: Наверное, эта надпись просто никого не интересует.
— Возможно, — рассеянно пожала плечами Вана. Она думала о том, что ее отец сидит в одном из кабинетов этого ужасного здания. Зачем ему прятаться там?
— Хочешь зайти? — спросил Гвидо.
— В таком виде?
Она вытянула руки, взглянула на грязные брюки и порванную в нескольких местах рубашку.
— А ты все-таки не свободна от условностей, верно? — шутливо спросил Гвидо.
Девушка не ответила, и они поехали дальше. В Сивахе была только одна главная улица, которая вела к гостинице. Они не ожидали увидеть что-то особенное, но когда подъехали — ахнули.
Перед ними находилось нечто, похожее на курортное казино позднего викторианского стиля, — с лепными фронтонами, сияющее белизной. Его пропорции, однако, были вполне умеренными. Невысокое, в один этаж здание не раздражало глаз. Перед гостиницей раскинулся палисадник с цветущей геранью и хризантемами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Примите мои поздравления, — ухмыльнулся Гвидо. — А теперь, месье или мадам, пусть ваш мозг укажет нам дорогу.
— Оставь этот камень наедине с древними воспоминаниями, — остановила его Ванесса. — Мы сами отыщем свой путь. Кажется, уже нашли его. Раз мы добрались сюда, нам уже не придется спрашивать, как проехать к оазису Сивах.
Мимо них по тропинке трусила овца. Немного поодаль за ней шел пастух. Вана его окликнула, но мужчина лишь равнодушно посмотрел на нее и не ответил.
— Первый контакт — первая неудача, — подытожил Гвидо.
— Меня подвела моя речь, — ответила Вана. — Я замечала, что не всем в здешних краях по душе арабский язык. Надо будет еще раз попробовать.
Гвидо с неожиданной теплотой посмотрел на ветви пальм, сомкнувшиеся над дорогой. Он не ожидал, что будет чувствовать себя так свободно в этих местах.
Изредка им навстречу попадались феллахи из окрестных деревень. У всех были черные или седеющие бороды, при виде которых Гвидо вспомнил лица Никоса и Незрина. На некоторых была европейская одежда, другие носили традиционные белые домотканые халаты и восхитившие Вану браслеты на лодыжках.
Они еще раз остановились, чтобы осмотреть маленькие усыпальницы, выстроившиеся в ряд вдоль стены из засохшей грязи. Тощие псы и длинноногие кошки подошли обнюхать незнакомцев.
Среди множества птиц, прыгавших по ветвям, они узнали удодов, зимородков, казавшихся очень дружелюбными, сов и ястребов. Машина объезжала пруды, где в скульптурных позах застыли цапли и ибисы; поля клевера, где Вана опасалась останавливаться, потому что на них любят гнездиться змеи; маисовые поля, по которым бродили маленькие ослики…
— Незаметно, чтобы здесь кого-то беспокоили затраты и экономия, — громко сказал Гвидо.
— Ты чувствуешь, дует прохладный ветер? — ответила Вана. — В этой стране он предвещает благополучие. А кто станет беспокоиться о том, чтобы копить ветер?
* * *
Впереди появились два холма или, скорее, утеса, нависших над кронами пальм, словно верблюжьи горбы. В просвете между Холмами виднелась песчаного цвета крепость, из-за знойного марева пустыни казавшаяся больше своих размеров.
— Сивах-эль-Кабир, — произнесла Вана.
— Хат-ан-Шо, — пробормотал Гвидо.
Он старался держаться спокойно, но дрогнувший голос выдал его.
— Ты счастлив, — улыбнулась ему Вана. — Я рада за тебя.
Машина подъехала к древней стене. Перед городскими воротами оказался пропускной пункт.
— Кажется, пропуска нам все-таки пригодятся, — сказал Гвидо.
Вана протянула документы полицейскому, уже издали заметившему приезжих. Тот обошел вокруг машины, бегло взглянул на сидевших в ней людей и, не посмотрев на протянутую ему пачку бумаг, помахал рукой:
— Проезжайте!
— И это все? — воскликнул Гвидо. — Не сложнее, чем на швейцарской границе. Если бы мы заранее это знали, Незрину Адли пришлось бы в одиночестве изображать нудистский пляж у себя в бане.
Улицы были узкими, как аллеи парка. Они круто поворачивали то вправо, то влево без всякой видимой причины и системы, и «лендровер» с трудом пробивался через этот лабиринт.
Затормозив, Вана указала на арку, за которой стоял старинный одноэтажный дом.
— Понте дель Риальто, — воскликнул Гвидо. — Или Палаццо Веккио во Флоренции.
— Или Рим, вилла Джулия, — мягко добавила Вана.
Особенности архитектуры явно повторялись, и Гвидо заметил, что это здание намного древнее, чем любой из существующих в Италии образцов подобного стиля. И более выразительное, потому что контуры его выше и стройнее.
— Какая гармония, — прошептала Вана
— Куда подевались твои принципы? — съязвил Гвидо— Ты, помнится, отрицала эстетические оценки как признак религиозности и духовной тирании.
Она засмеялась, указывая вдаль на небесно-голубые минареты с позолоченными куполами, украшенные трилистником и геометрическими фигурами, барельефами из дерева и слоновой кости.
— Когда я была маленькой, то умудрялась кончать в христианской церкви. Неужели ты думаешь, что меня может испугать какая-то мечеть или храм Амона?
— Какой большой город, — удивленно воскликнул Гвидо. — А я считал, что это маленький захолустный городишко.
На самом деле Сивах был большим поселком, вытянувшимся вдоль центральной улицы. По улице сновало множество людей, и мало кто обратил внимание на путешественников в запыленной машине. Даже малыши не бежали вслед и не цеплялись за подножки «лендровера». Маленькие тележки жались к обочине, уступая им дорогу. Если ослики или мулы загораживали проезд, хозяева криком отгоняли их прочь.
Мусор и отходы фруктовых лавок сбрасывались прямо в зловонную канаву посреди улицы. Ее испарения смешивались с запахом сладостей и чая, доносившимся из маленьких кафе.
«Не вижу ничего, что отличало бы эту землю», — думал Гвидо.
Ягненок, которого бедуины жарят прямо на асфальте — это еще куда ни шло, хоть какая-то экзотика. Но тут же в стадо коров врезался велосипед, старые тарахтелки-грузовики расталкивали мулов, жавшихся к обочине, люди проходили по пешеходным дорожкам — все это никакие напоминало древнюю цивилизацию, чудом сохранившуюся нетронутой на обочине современности. То же впечатление складывалось и в центре городка, стоило взглянуть на здание викторианской эпохи с двумя башенками по бокам и широкими пролетами лестницы. Эта нелепость, пытавшаяся приноровиться к убогому пейзажу поселения, не вызывала ничего, кроме удивления. Позолоченная надпись на фронтоне здания гласила: «Резиденция губернатора». Очевидно, никто не подумал о том, чтобы сделать надпись по-арабски или хотя бы перевести ее.
— Мне казалось, что египтяне более чувствительны в национальных вопросах, — заметил Гвидо. Явно заинтересованный этой аномалией, он предложил свое объяснение: Наверное, эта надпись просто никого не интересует.
— Возможно, — рассеянно пожала плечами Вана. Она думала о том, что ее отец сидит в одном из кабинетов этого ужасного здания. Зачем ему прятаться там?
— Хочешь зайти? — спросил Гвидо.
— В таком виде?
Она вытянула руки, взглянула на грязные брюки и порванную в нескольких местах рубашку.
— А ты все-таки не свободна от условностей, верно? — шутливо спросил Гвидо.
Девушка не ответила, и они поехали дальше. В Сивахе была только одна главная улица, которая вела к гостинице. Они не ожидали увидеть что-то особенное, но когда подъехали — ахнули.
Перед ними находилось нечто, похожее на курортное казино позднего викторианского стиля, — с лепными фронтонами, сияющее белизной. Его пропорции, однако, были вполне умеренными. Невысокое, в один этаж здание не раздражало глаз. Перед гостиницей раскинулся палисадник с цветущей геранью и хризантемами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53